Тьма в хрустальной туфельке - Дж. Дж. Харвуд

– Очень хорошо, благодарю вас, леди Уинстенли. Позвольте представить вам мою невесту, мисс Элеонору Хартли.

Женщина повернулась к Элеоноре.

– Вашу невесту? О, до меня доходили слухи…

Девушка зарделась и присела в реверансе, постаравшись удержать равновесие.

– Как поживаете?

Взгляд леди Уинстенли скользнул к животу девушки, и она позволила гостье заметить это. Такую ошибку ни одна настоящая леди бы не допустила. Элеонора, продолжая улыбаться, изучала волосы леди Уинстенли. Некоторые пряди были темнее прочих – хозяйка явно использовала накладки.

Смех леди Уинстенли был похож на звон разбитого стекла.

– Ох, Чарльз, что за прелестное создание! Где вы нашли это маленькое сокровище? Пойдёмте, пойдёмте со мной, многие так хотят вас снова увидеть…

– Я с радостью присоединюсь к вам сразу после первого танца, леди Уинстенли.

– Конечно же. А после, мисс Хартли, вы непременно должны рассказать мне, как вы с Чарльзом познакомились. Уильям говорил, вы вроде бы были гувернанткой?

Мускулы на руке Чарльза ощутимо напряглись. Элеонора рассмеялась:

– Ах, леди Уинстенли, это похоже на «Джен Эйр»!

Вальс как раз завершился, раздались аплодисменты, и Чарльз вывел девушку на танцевальную площадку.

– Прости, – прошептал мужчина, когда они приготовились. – Боюсь, она всегда была такой. Ты расстроилась?

Раздались нежные звуки скрипки, и ладонь Чарльза легла на талию Элеоноры.

– Нет.

Заиграла музыка.

Разве могла она расстраиваться, когда её пальцы лежали в его ладони? Люди всегда будут сплетничать. Они уже и так смотрели во все глаза. Но Чарльз оставался рядом, и улыбался ей, и нежно смотрел. Остальные танцоры стали водоворотами цветов с редкими вспышками чёрного – бесформенные силуэты в сравнении с надёжным ощущением его присутствия. Окутанная звуками скрипки, Элеонора не слышала шепотков. И когда Чарльз смотрит на неё так – разве будет она обращать внимание, что там кто-то шипит на ухо соседу? Всё это не имело значения. Она была в безопасности.

Вскоре она станет хозяйкой особняка Гранборо. Цветы апельсина[45] и белое платье не вызывали у неё головокружительных ощущений – ведь разве апогей её жизни не наступит в миг краткого поцелуя в церкви? Но больше ей не придётся вглядываться сквозь лес дыма и печных труб. Как для миссис Пембрук, для неё будут открыты все горизонты. И какие горизонты! Вена. Страсбург. Париж. Рим. Петербург. И почему не дальше? Почему не броситься навстречу жизни с распахнутыми объятиями?

Элеонора посмотрела в лицо Чарльзу. Его полные губы улыбались, невероятные голубые глаза смотрели на неё так, словно только она одна была в этом зале. Но первые нити седых волос серебрили виски, а вокруг глаз залегли новые морщинки. Печаль тонкими пальцами пробежала по его лицу, но оттого он лишь ещё крепче держался за Элеонору. И когда он смотрел на девушку сейчас, она знала, как много значит для неё. Когда он обещал позаботиться о её безопасности – она поверила.

Вальс закончился, и Чарльз протянул руку:

– Готова?

Она сжала его пальцы:

– Да.

– Мисс Хартли, если вы не заняты…

– …совсем одна? Как это ужасно! И она оставила вам всё?

– Вы знакомы с работами Братства Прерафаэлитов, мисс Хартли? Вы словно сошли с их холстов…

Элеонора пробиралась сквозь море фальшивых улыбок. Под нос ей совали танцевальные карточки[46], в руки втискивали фужеры с шампанским. Кто-то срывал с петлиц цветы и заправлял ей в волосы. Все звали её, махали ей, восхищались, желали её общества, и Элеонора чувствовала себя по-настоящему притягательной.

Проходя мимо беседующих людей, она улавливала обрывки разговоров.

– Американка, если я правильно помню…

– …А вы знаете, что он бросил свою первую невесту? Миллисента рассказывала, что бедняжка ушла в монастырь, но вы же знаете, как она умеет приврать…

– …даже не это! Служанка, вы только представьте себе!

Пусть говорят, что им заблагорассудится. Зависть не мешала её драгоценностям сверкать. Кроме того, уже третий по счёту бокал шампанского притупил острые ножи слов, направленные ей в спину.

Чарльз подошёл к девушке ещё с двумя бокалами, но, когда сунул один ей в руку, пустой желудок Элеоноры заурчал.

– А где мы можем найти закуски? – спросила она. – Я так нервничала, что даже не поужинала перед отъездом.

– Ох, ты, должно быть, считаешь меня чудовищем! Не просто закуски – мы найдём поесть что-то посущественнее.

– Ну, всегда можно спуститься на кухню и поискать, чем перекусить. – Элеонора лукаво усмехнулась. – По дороге сюда я, кажется, видела тележку с горячим картофелем. Может, послать за ним лакея?

– И за пинтой эля, чтоб запить.

– О, и за заливными угрями. Или моллюсками… нет, свиными копытцами.

– Копытцами? Господи, а как их вообще есть?

Элеонора рассмеялась:

– Уверена, леди Уинстенли сможет предложить подходящие вилки.

– Перестань дразниться, шалунья!

Девушка шутливо надулась:

– Но у меня так хорошо получается.

– Это точно. Как надолго ты хочешь здесь задержаться? Мы могли бы поужинать где-нибудь в более уединённом месте.

– Ну, ты и правда чудовище! Не можем же мы уйти прямо сейчас, когда только прибыли. Её светлости без нас будет одиноко.

– Как бессердечно с моей стороны. О, кстати говоря. Леди Уинстенли хотела, чтобы вы с кем-то встретились.

– Почему же ты не сказал сразу? Надеюсь, мы не заставили их ждать.

– Ерунда. Уверен, он…

Чарльз замолчал. Они обошли бальный зал и приблизились к дверям, где их ждала леди Уинстенли. Рядом высилась одетая в чёрное фигура – инспектор Хэтчетт. Элеонору сковал страх, пробивая заслон её безмятежности.

– Быстрее! – прошипела Элеонора. – Если мы сейчас же повернём…

– Чарльз! Вот вы где, – леди Уинстенли уже приближалась к ним. Её взгляд, быстрый, острый, метнулся к Элеоноре: – Могу я отвлечь вас на минутку? Поговорите с Эдгаром, расскажите ему о днях, проведённых в Оксфорде. Он подумывает о Кембридже – вы просто обязаны его отговорить!