Тьма в хрустальной туфельке - Дж. Дж. Харвуд

Что ещё она потеряла? Когда она в последний раз читала книгу – хорошую книгу, а не очередной романчик, полный подлых графов и молодых женщин, красиво умирающих в белых платьях? Когда-то слова цеплялись за Элеонору, словно виноградные лозы, – она чувствовала их силу, словно их корни уходили глубоко в землю. Теперь слова были скорее браслетами – пустыми блестящими вещицами, которые можно было надевать и снимать, когда заблагорассудится. До сих пор она даже не замечала, как изменились слова. Чего же ещё она лишилась?

И в самом деле – поступила ли она правильно?

Она бросила в чашку ещё несколько чайных листьев. Глупости. Ничего она не потеряла – просто изменилась! А беспокоиться о переменах было более чем естественно, ведь скоро у неё будет совсем другая жизнь. Наконец-то её судьба будет такой, какой она захочет! Она могла навести порядок в хаосе, принести свет во тьму. Как же в этом можно сомневаться?

Конечно же, были желания – те, что в самом деле изменили её. Горячий страх и удушающее чувство вины выжгли все сожаления и превратили Элеонору в нечто твёрдое и сверкающее. Теперь она превратилась в бриллиант.

Лея приехала на следующий день, прижимая к груди своего ребёнка. Работный дом забрал обратно её форму, и сейчас на девушке была шаль Элеоноры и платье, в котором она покинула особняк Гранборо, – вычищенные, пахнущие карболовым мылом. Но ткань была вся в пятнах и мятая после нескольких месяцев в кладовой.

Лея посмотрела на Элеонору, ждавшую на крыльце, и расплакалась.

Девушка провела подругу в дом и заварила водянистого чая. Она показала Лее новое жилище, болтая о всяких мелочах как ребёнок. Лея всё это время плакала, пока наконец не села на ступеньках, рыдая, уткнувшись в плечо ребёнка. Элеонора уложила подругу в постель. Голова шла кругом от этого триумфа – ей всё-таки удалось!

А теперь она найдёт и Ифе.

На следующее утро Лея стала спокойнее. Глаза у неё всё ещё были красными, но теперь девушка улыбалась.

Вместе они спустились в столовую. Крошка Джозайя пускал слюни на плечо матери. Мальчик был неподвижным и тихим, его глаза казались просто огромными на худеньком личике. На пять месяцев он не выглядел. Элеонора обещала себе позаботиться о том, чтобы у Леи было достаточно денег и она могла откормить сына как следует.

Пока они завтракали, Лея взяла её за руку.

– Ты не представляешь, как много это значит для меня, – хрипло сказала гостья. – Я никогда не сумею отплатить тебе.

– И не надо, – улыбнулась Элеонора. – Мне может потребоваться немного помощи до свадьбы, но я буду рада оплатить твои услуги.

Лея усмехнулась, качая головой:

– Весь этот дом – более чем достойная плата. Ты только посмотри! У меня свой собственный обеденный стол. И такой огромный, что я могу лечь поперёк!

– Дай я только закончу завтрак.

Лея рассмеялась. Смех у неё был тише, чем помнила Элеонора, и невольно сердце укололо грустью. Но, по крайней мере, Лея снова смеялась и была здесь, рядом. Мистер Пембрук больше никогда не притронется к ней. Дикое голодное создание, которым Лея была прежде, исчезло – Элеоноре удалось вернуть Лею настоящую.

Атласы были разложены на обеденном столе, и это зрелище заставляло Элеонору буквально парить. Она смотрела на свой медовый месяц. Сначала Париж, потом Вена, оттуда – в Рим или, может быть, в Константинополь. Она чувствовала притяжение далёких горизонтов, похороненных в сердце.

Лея вошла в комнату:

– Кое-кто пришёл, чтобы увидеться с тобой.

– Кто?

– Полисмен, – прошептала Лея. – Клянусь, я не сделала ничего плохого. Разве я не хорошо вела себя с тобой? Не отправляй меня туда, прошу… – Девушка снова заплакала.

– Успокойся, Лея, – мягко проговорила Элеонора. – Я тебя никуда не отправлю. Скажи ему, что я нездорова.

Лея покачала головой:

– Он говорит, что это очень важно.

– Тогда подай ему чаю. Я скоро выйду.

Инспектор Хэтчетт ждал в гостиной, сжимая в руке шляпу. Он был словно назойливая муха среди всех её цветов. Что он хотел? Зачем пришёл? При виде девушки глаза инспектора расширились.

Её траур по миссис Клири закончился, и… о господи, она же сказала, что наденет траур по мистеру Пембруку. Хэтчетт ожидал, что Элеонора будет носить чёрное, по крайней мере, год, а теперь из-за её бело-зелёного платья поймал её на лжи даже прежде, чем она успела открыть рот. Как она могла быть так глупа? Почему не подготовилась?

Девушка натянула улыбку идеальной гостеприимной хозяйки:

– Инспектор! Какая неожиданная радость. Как ваше самочувствие?

– Доброе утро, мисс Хартли. Я пришёл поговорить с вашей служанкой.

Элеонора расправила плечи:

– Лея не сделала ничего плохого.

– Не она. Другая ваша служанка… кажется, Бесси.

– О! Понимаю, – девушка расслабилась. – Боюсь, тогда вы потратили время впустую. Она больше не работает на меня.

– Это очень прискорбно, мисс Хартли, – Хэтчетт снова потянулся за блокнотом, – ведь я надеялся, что она сможет подтвердить ваше местонахождение в ночь смерти мистера Пембрука. Женщина, подходящая под ваше описание, была замечена в окрестностях особняка Гранборо как раз незадолго до часа убийства. Конечно же, я хочу её найти.

Элеонора почувствовала, как её маска пошла трещинами, а под этой маской она кричала. Женщина, подходящая под её, Элеоноры, описание?! Но как такое могло быть, ведь в ночь убийства её не было в окрестностях Гранборо? Или всё же была? Последнее, что девушка помнила, – это как она загадала желание на кухне, а потом проснулась в собственной постели… вот только из сумочки пропали деньги.

Нет… конечно же нет! Это не могла быть она. Она просто слишком много выпила, а потом, видимо, вышла в ночь подышать свежим воздухом и при этом потеряла несколько шиллингов. Вот и всё. Других причин и быть не могло!

– Подходящая под моё описание? – переспросила Элеонора, тщательно контролируя тон.

– Светловолосая, в тёмном платье.

Напряжение, сковавшее плечи девушки, немного отпустило.

– Не уверена, что могу согласиться, будто это подходит под моё описание, инспектор. В самом деле, это может подойти под любое описание.

Хэтчетт сделал очередную заметку.

– Тем не менее я хотел бы подтвердить ваше местонахождение в тот вечер, и ваша бывшая служанка – единственный человек, который может это сделать. Не могли бы вы сообщить её адрес?

– Боюсь, это мне неизвестно.

– Возможно, у вас есть предположения, куда бы она могла пойти? У неё ведь есть родственники?

Элеонора лихорадочно соображала. Нельзя, чтобы Хэтчетт узнал, что Бесси – племянница миссис Бэнбёри, иначе он отправится прямиком в особняк Гранборо, найдёт кухарку, а затем и саму Бесси. Девушка не могла допустить, чтобы они поговорили. Нужно было во что бы то ни стало сбить инспектора с пути.