Выпускник. Журналист - Мэт Купцов

Аркадий — товарищ дяди сам светится весь и пышет гордостью за свой автомобиль.

Садимся, Аркадий включает магнитолу, и оттуда льется песня Пьехи.

В теплой машине добираемся до места.

— Выходим, — как всегда командует дядя.

Всё вокруг покрыто инеем, и от дыхания разлетается пар. На улице чуть светло, серо-синее небо только начинает окрашиваться розовым светом от восходящего солнца.

Лёгкий снег потрескивает под ногами, а вдалеке виднеется белое покрывало реки, где нас уже ждёт рыбацкое приключение.

Народу к реке ползет немерено!

Мы гружёные — дядя Витя тащит на санках рыбацкий ящик, где лежат бур, термос с горячим чаем и закуски.

Аркадий идёт рядом, прижимая к себе удочки и небольшой топорик для льда. Он в своей шапке-ушанке, с которой никогда не расстается, а на шее тёплый шерстяной шарф — подарок от бабушки, как он сам выразился.

Наконец, мы доходим до реки.

Под ногами скрипит твёрдый лёд, и дядя Витя уверенно шагает вперед, слегка постукивая ледобуром.

Придя на место, он с присущей ему сноровкой начинает сверлить первую лунку. Молча, ничего не обсуждая. Деловито, будто от этого действия зависит всё.

Бур вращается в его руках, из-под него вылетает мелкая ледяная крошка, сверкая на свету.

— Вот тут самое место, — говорит дядя Витя, прищурившись. Аркадий в это время уже поставил табуретку, присел и начал осторожно разматывать леску.

— Лунки готовы.

Я и сам вижу, что готовы, только вот я не готов пока общаться с дядей на важную тему, потому что здесь посторонний — Аркадий.

Устраиваемся поудобнее, пристраиваем свои удочки и накидываем мормышки.

Лёд под нами слегка поскрипывает, но дядя Витя уверенно хмыкает, мол, здесь проверено, держит.

Тишина вокруг звенящая — только редкий звук ветра да тихий треск льда. Несмотря на то, что вокруг многолюдно как на демонстрации.

Мы сидим и ждём.

Дядя Витя вполголоса рассказывает истории о своих прошлых рыбалках, а Аркадий кивает, периодически кидая фразы вроде

— Ну, в тот раз нам повезло больше! Тогда такой карась пошёл — а потом твоя женка пожарила, и только пальчики облизывали все.

С собой у нас бутерброды с салом и рыбными котлетами, и время от времени кто-то берёт горячий термос и разливает чай, который греет пальцы через варежки.

Постепенно, начинается клёв.

Первая поклёвка у дяди Вити — он подёргивает удочку, вытягивает, и вот на леске извивается серебристая плотвичка.

Аркадий одобрительно кивает и возвращается к своему поплавку, который начинает медленно уходить под воду.

На рыбалке время словно останавливается. Удочки покачиваются, лёгкий ветер доносит запахи зимнего леса, а вокруг — только бескрайние просторы белого льда и неба.

И я совсем забываю о том, зачем сюда приехал.

Проходит незаметно целых два часа, как мы тут на морозе лясы точим ни о чем, да рыбку ловим.

Внезапно Аркадий — седовласый мужчина под шестьдесят поднимается со стульчика, говорит:

— Отъеду на часок. Здесь деревня неподалеку, куплю внуку сметану и молоко, такие, чтобы ложка стояла!

На льду становится всё тише — Аркадий ушёл, и нас с дядей Витей окружает только морозящее до костей молчание реки. Наконец, дядя вдруг поворачивается ко мне и, щурясь от солнца, говорит серьёзным, низким голосом:

— О чём ты хотел поговорить, Макар?

Я невольно замираю, оглядываюсь, будто кто-то притаился за белыми сугробами. Но нет, здесь пусто, как и раньше, и сугробов поблизости нет, только на берегу. Вокруг же снег нетронут, только наш след от санок до сих пор виден.

— Здесь никого постороннего, — спокойно отмечает дядя. — Аркадий ещё до твоего приезда всех проверил. Ты же знаешь, сюда чужаков не пускают. Это место годами одни люди знают.

Да, Аркадий — старый волк. Мент до мозга костей, несмотря на пенсионный возраст.

— Ну, так что у тебя?

Я глубоко вдыхаю морозный воздух и, ощутив его до самых лёгких, решаюсь. Рассказываю, как ввязался в одно «рыбное» дело, как называем его мы — я и еще один человек, представившийся майором Рытвиным из КГБ.

— Так он из КГБ?

— Нет, аферист.

— Зачем тогда ты с ним связался?

— Говорю же, что это нужно было, чтобы внедриться и всю цепочку раскрутить, кто — поставщики, кто-покупатели узнать, — и желательно так, чтобы потом каждого разговорить, «расколоть», как говорится.

Дядя Витя смотрит на меня пристально, не перебивает. Он только кивает — едва заметно, будто в знак понимания, но не облегчения.

— Зачем? — его вопрос сух, почти отчуждён. — Я же звал тебя в милицию, чтобы ты под контролем работал, свой дар используя.

На мгновение даже хочется передумать рассказывать, но я продолжаю, чувствуя, что другого момента, возможно, не будет.

— Чтобы всю цепочку взяли, — отвечаю чётко. — Кого можно — посадили, кого нужно — уговорили работать с нами. Я хотел сам! Без чужого контроля.

— А ты уверен, что сам не загремишь? — в голосе дяди Вити слышится забота, которую он старается скрыть за суровым тоном.

Я только киваю:

— Да. Потому что раньше следующего года дело не завершится.

— С чего ты так уверен? — дядя не отводит глаз, прищурившись и, кажется, продумывая всё, что я сказал.

— Я знаю. Это не тот случай, когда спешить надо, дядь Вить. А вот ты мне скажи… поговорим на чистоту?

— Говори.

— Мне нужно, чтобы ОБХСС подключилось, — я смотрю ему прямо в глаза. — У тебя ведь там есть друзья, связи? Ты же крутой⁈

На мгновение дядя Витя только внимательно слушает, молча кивает. Потом в уголке его рта мелькает едва заметная улыбка, и он, чуть насмешливо, отвечает:

— Всё-таки решил не разменивать талант на журналистику, а занялся нормальным делом, да? С твоим-то талантом!

— Талант? — не удержавшись, усмехаюсь я. — Какой у меня талант, дядь Вить? Я просто лезу всё время на рожон, мне так нравится жить, ходить по лезвию, потому что раньше я жил по правилам…

И тут я делаю паузу, вздыхаю, заметив, грозный взгляд дяди.

— Талант попаданца! — выдавливает он едва слышно. — Такими вещами, Макар, не шутят и не размениваются!

Я оторопело уставляюсь на него, не веря своим ушам. Мороз будто крепчает, от удивления я даже забываю, что где-то рядом ещё бурчит моя удочка.

— Дядь Вить… ты книжек начитался, что ли?

— Макар я тоже попаданец. Дядя Витя не выжил тогда, когда его пырнули. Он ушел и на его место пришел я. Я умер в 1984 году в Афганистане. Бой в ущелье Хазара стал роковой ошибкой для наших войск. В ущелье мы столкнулись с моджахедами, я входил в 1-й батальон 682-го