Гарем. Реальная жизнь Хюррем - Колин Фалконер

– Могло такое быть, чтобы госпожа Хюррем когда-либо принимала его у себя в Старом дворце?

Муоми подняла голову и взглянула султану прямо в глаза:

– Единожды она приняла его у себя, мой господин.

У него сперло дыхание.

– Как? – спросил он ее наконец.

– Бакшиш кызляру-агасы, тому еще, что был главным над девушками до Аббаса. Госпожа Хюррем взяла с меня клятву хранить это в тайне. Сказала, что я поплачусь жизнью, если хоть единым шепотом об этом обмолвлюсь.

«Лжет», – подумал Сулейман.

Он вскочил с трона и наотмашь отвесил ей пощечину. Муоми упала навзничь, потрясенная тем, откуда в этом хрупком на вид старике такая сила. Она поднесла руку к губам и убедилась, что они разбиты в кровь.

– Бостанджи! – вне себя от ярости крикнул Сулейман ближайшему глухонемому стражу и подал ему условный знак рукой. Нубиец выступил из тени, выхватывая кривую саблю из-за пояса, и одним махом снес Муоми голову с плеч долой.

Кровь ее причудливыми узорами окропила туфли Сулеймана.

Глава 104

Ветер.

Он трепал вымпелы на выровненных копьях и полы накидок изготовившихся в ожидании всадников. Баязид неподвижно восседал на арабском скакуне с лицом, полуприкрытым клювом носовой стрелки конического серебряного шлема. Едва он обнажил свой дамасский клинок, тысячи его конников дружно последовали его примеру, и хриплый свист острой стали по ножнам на миг заглушил даже вой ветра.

Баязид пустил коня вперед шагом. Шеренга всадников тронулась следом.

Даже с этого расстояния ему отчетливо видны были жерла пушек по ту сторону равнины. Не будут они по нему палить, в этом он был уверен.

– Вперед! – шепнул Баязид своему коню, пуская того с шага в намет.

Пыль из-под копыт потянулась над равниной за ним лиловым хвостом подобно реющему знамени. Баязид услышал позади себя улюлюканье вслед за ним переводящих коней в галоп бойцов. Он поднял саблю над головой и указал ею вперед – на пушки. Это был приказ идти в атаку.

Соколлу же в жизни не уломает своих бойцов открыть огонь по их любимому шехзаде!

Селим почувствовал барабанную дробь копыт даже сквозь толщу ковров на полу своего шатра. Он хлопнул в ладоши, и Аббас поспешил к нему с кувшином вина и чаркой.

– Где Соколлу? – спросил Селим.

– С янычарами, мой господин.

Селим взял чарку, но руки у него тряслись настолько, что вино по большей части стекло по бороде на золотой халат. Аббас поспешно наполнил чарку заново. Последнему нерасторопному слуге, чуть замешкавшемуся с подливанием шехзаде вина, отсекли обе кисти рук.

– Соколлу положено быть здесь, при мне, – сказал Селим.

– При всем уважении, сейчас ему лучше быть с пушкарями. Кто-то же должен отдавать им приказы.

Тут Селиму срочно потребовалось опорожниться. И, залпом осушив свою чарку, он стрелой вылетел из шатра.

Кони уже почуяли приближение бури – трясли плетеными гривами, били копытами. Мурад взъехал на гребень и взглянул на небо с южной стороны гор. Горизонт уже застило. Он молча смотрел, как пыльная буря несется через монастырь мевлеви, будто дервиши и впрямь накликали ее туда.

– Божий ветер, – пробормотал Мурад. – Движется прямо в лоб нашей коннице. Через пару минут там никто ни зги не увидит.

Он выхватил из-за пояса свой кылыч. Пора! В балке его сигнала ждали две дюжины всадников. Он рывком развернул коня мордой к ним и рявкнул: «За мной!»

Мехмед Соколлу неприятности предвидел.

Из Стамбула он выступил во главе отряда лично отобранных им янычар. Это были ветераны персидских кампаний Сулеймана; а кое-кто в ранней юности сражался за него еще при Мохаче. И все до единого были преданные слуги султана и только султана.

Из разумной предосторожности Мехмед-паша развернул их шеренгой позади артиллерии.

Теперь на них стремительно надвигались два шлейфа густой пыли: кавалерия мятежников с фронта и пустынная буря с тыла. Ему оставалось лишь гадать, какой из шквалов обрушится на них раньше.

– Стрелять залпом строго по моему приказу! – перекричал он взвывающий ветер.

Пушкари переглянулись, затем вгляделись в надвигающуюся кавалерию. Наконец один из них, набравшись храбрости, сказал:

– Не можем мы стрелять по Баязиду!

Конница стремительно приближалась.

– Выполнять приказ, – прикрикнул Соколлу на возроптавшего. – Заряжай!

Никто из пушкарей даже не притронулся к пирамидам со снаряженными картечью ядрами.

– Да здравствует Баязид! – крикнул кто-то.

Тут Соколлу и сам заприметил Баязида в развевающихся зеленых одеждах. «Мудрый выбор, – подумал Соколлу, – цвет знамени ислама. Выбивает почву из-под ног».

Соколлу выхватил саблю и обернулся к шеренге янычар у себя за спиной.

– Готовься! – скомандовал он. Все водрузили стволы аркебуз на рогатины в левой руке и направили в спины пушкарям перед собой.

Соколлу снова обернулся к артиллеристам.

– Заряжай и к бою – или отдам им приказ всех вас пристрелить как собак!

Они все еще мешкали.

– Целься! – скомандовал Соколлу янычарам. «Неужто у них нервов хватит, – думал он, – и они вынудят-таки меня скомандовать пли? Если так, то всем нам конец».

Конница была теперь совсем близко.

Внезапно один из пушкарей схватил ядро и загрузил его в жерло пушки. Тут же один за другим его примеру последовали и все остальные.

– Фитили поджигай! – скомандовал Соколлу пушкарям. – Целься!

Все взяли прицел пониже, в самую гущу набегающей орды.

Баязид увидел лопающиеся бутоны оранжевых огненных цветов вдоль линии пушек, услышал вой ядер в воздухе. Земля разверзлась повсюду вокруг него. Казалось, сам Всевышний взял в руки невидимую косу и прошелся ею по переднему ряду их лавы. Внезапно он остался один.

Все вдруг исчезли! Сгинули все, кто скакал с ним бок о бок в первой волне. Тут он увидел коня с расширенными от ужаса глазами, тщетно силящегося подняться, истекающего кровью из обрубка передней ноги. А всадник его валялся рядом, разорванный на несколько вывалянных в пыли кусков.

Он обернулся в седле. Равнина была усеяна грудами конских и человеческих тел, одни из которых еще корчились, другие лежали недвижно там, где пали. Надвигалась вторая волна. Земля снова разверзлась, и на миг он потерял их из виду за поднявшейся к небу стеной огня и грязи.

Лишь горстка всадников пробилась сквозь эту тучу.

Третья волна, за нею четвертая.

Им нужно накатываться и накатываться. Баязид обернулся призвать их вперед и тут услышал свист арбалетных стрел в полете и клацанье их наконечников и мушкетной дроби по доспехам. Затем земля снова разверзлась, и еще множество коней было выкошено из-под всадников или вместе с ними.

Баязид поднял саблю над головой и встал на стремена, чтобы все его