Боярские дворы - Нина Молева

Кремлевские стены поднялись с неслыханной для своего времени быстротой, создав надежную защиту для Москвы и утвердив ее значение как центра, к которому начинают тяготеть другие русские земли. Участие Федора Свиблова в работах было настолько значительным, что его имя остается в названии угловой башни Кремля — Свибловской. Только после того как в этой башне было сооружено устройство, подававшее воду в Кремль, в 1633 году она получила новое название — Водовзводная.

В Смутное время Свиблово лишилось своей деревянной церкви, но не слишком опустело и было пожаловано «за осадное московское сидение» — защиту Москвы от иноземных войск — Льву Афанасьевичу Плещееву как вотчина — наследственное владение. Награда опередила опалу, которой подвергся дед жены Плещеева — Д. С. Погожев — и которая не могла не сказаться на всей семье. В Дворцовых разрядах сохранилась запись: «Того же году (1630) февраля в 20-й день сказано к городу Архангельскому воеводе стольнику князю Василию Петровичу Ахаматюкову-Черкасскому. А Дёму Погожева, по государеву указу, велено от Архангельского, сковав, привезть в Москву за то, что писал на него, Дёму, к государю свицкой (шведский. — Н. М.) король, что он, Дёма, не дал Королевым людям у города хлеба купить». Опала последовала после того, как Д. С. Погожев два года пробыл воеводой Архангельска.

Но уже в 1623–1624 годах Свиблово составляет собственность сына Л. А. Плещеева — стольника Андрея, в 1658 году другого его сына — Михаила, боярина, который наконец-то отстраивает в селе деревянную церковь. Один из немногих близких царевне Софье людей, М. Л. Плещеев, сумел приобрести полное доверие у Петра I, который назначает его управлять приказом Большой казны. Из пяти сыновей Л. А. Плещеева единственный Федор имел сыновей, именно поэтому его дети наследуют вотчину. С. Ф. Плещеев был женат на родственнице Петра I по матери. После смерти его самого и его дочери — «девицы Марьи» — Свиблово переходит к дяде М. С. Плещеевой К. А. Нарышкину.

Среди многочисленных соратников Петра I Кирилла Алексеевича отличала совершенно исключительная энергия, о которой свидетельствовало, в частности, его хозяйствование в Братцеве. В Третьяковской галерее хранится любопытный памятник русского портретного искусства начала XVIII века — групповой портрет жены К. А. Нарышкина Анастасии Яковлевны с двумя маленькими дочерьми, одна из которых — Татьяна — стала в дальнейшем княгиней Голицыной. Урожденная княжна Мышецкая, Анастасия Яковлевна изображена в зелено-сером, затканном яркими цветами парчовом платье, с желтым кушаком с жемчужными кистями, одной из тех модниц, которые на петровских ассамблеях поражали воображение иностранцев роскошью своих туалетов. Фасон ее платья повторяется и в костюмах девочек, старшая из которых уже носит высокую прическу, а младшая украшена пышным убором из алых страусовых перьев.

К. А. Нарышкин умер в 1723 году. До этого времени он деятельно переустраивает Свиблово: переделывает сохранившиеся до наших дней старые плещеевские палаты (в XIX веке этот приобретший новый вид, теперь уже собственно нарышкинский, дом был надстроен вторым этажом), возвел церковь Троицы (1708), а годом позже соорудил около нее колокольню. Памятью о петровских годах оставался на ней шведский трофейный колокол. Ансамбль свибловской церкви представлял один из интереснейших памятников так называемого нарышкинского барокко.

Но со смертью К. А. Нарышкина Свиблово не было оставлено его семье, а возвращено в род Плещеевых — Ивану Дмитриевичу Плещееву, которому наследовал сначала сын Семен, затем внучка Марья Семеновна, вышедшая замуж за генерал-майора П. Я. Голицына. С 1745 года Свиблово входит во владения голицынской семьи, но сравнительно ненадолго. Супруги Голицыны сыновей не имели, ни одной из многочисленных дочерей село не досталось. На рубеже XIX века им владеет генерал-майор Высоцкий, жена которого обеспечивает обмундированием и амуницией трех ополченцев 1812 года из числа своих крестьян-свибловцев.

Продолжавшая сохранять связь со Свибловом все «голицынские годы» семья Плещеевых была близка к Н. М. Карамзину. Плещеевы — условные адресаты его «Писем русского путешественника». По возвращении из-за границы Карамзин поселяется в их доме на углу Тверской и Брюсовского переулка. Когда состояние Плещеевых приходит в упадок, писатель продает отцовское наследство, чтобы поддержать друзей. Жене Плещеева он посвящает свою «Аглаю», а в апреле 1801 года женится на ее сестре.

Летом того же года молодые супруги живут в Свиблове. Карамзин пишет оттуда брату: «Время хорошо, а место еще лучше, живем в тишине, иногда принимаем наших московских приятелей, читаем, а более всего прогуливаемся». Среди этих приятелей были И. И. Дмитриев и М. М. Херасков. Но свибловское лето оказалось единственным счастливым летом в супружеской жизни Карамзина: летом следующего года его жены не стало. Памятью о месяцах, проведенных на берегах Яузы, остается все усиливающееся увлечение историей, родившаяся здесь мысль о написании большого исторического труда, чему Карамзин и посвятил всю оставшуюся жизнь.

Кожевниковы приобретают Свиблово вместе с соседними селами Казеевом и Леоновом. О произошедшей с Кожевниковым-внуком метаморфозе много говорилось в Москве. Еще недавно робко сопровождавший отца в неизменном тулупчике с кушаком, на тележке, которая заменяла им все виды экипажей, появлявшийся только на Бирже и в Гостином дворе, И. П. Кожевников неожиданно превращается в крупнейшего промышленника и мецената. Получившее славу образцового кожевниковское производство привлекло к себе внимание Александра I, который специально приезжает его осмотреть. По этому поводу Кожевников обсаживает дорогу к Свиблову от Дмитровского большака свежевыкопанными березками, засыпает специально разысканным в окрестностях желтым песком и расставляет во всю ее длину своих фабричных рабочих, одетых в новые, на торжественный случай сшитые кумачовые рубахи.

С неменьшей пышностью был обставлен приезд на фабрику и вдовствующей императрицы Марии Федоровны. Для нее Кожевников не пожалел красного сукна, расстеленного от самых границ его владений. Впечатление на вдову Павла I было произведено, но расходы оправдались лишь в том смысле, что за устройство фабрики и ее содержание Кожевникова наградили орденом Анны третьей степени. Имел он и звание мануфактур-советника.

Пусть великолепные приемы Кожевникова вызывали насмешки москвичей, зато концертные вечера в Свиблове пользовались исключительной популярностью. Хозяин щедрой рукой оплачивал выступления всех заезжих и местных знаменитостей. У него выступал и знаменитый трагик П. С. Мочалов, и сестра Мочалова, драматическая актриса М. С. Франциева, и талантливая танцовщица Акулина Медведева, привозившая с собой свою дочь, будущую выдающуюся актрису Малого театра Надежду Михайловну Медведеву. Для Н. М. Медведевой написал целый ряд ролей в своих пьесах А. Н. Островский, в том числе Гурмыжской в «Лесе», Мурзавецкой в «Волках и овцах». Ей обязана своими первыми сценическими уроками и Мария Николаевна Ермолова.

Но едва ли не самой большой радостью для слушателей были сольные концерты «русской Каталани», как называли современники цыганскую певицу Степаниду Сидоровну Солдатову. Множество воспоминаний свидетельствует о том, насколько сильное впечатление на слушателей она производила. «У нее, как у соловья, в горлышке звучат и переливаются тысячи колокольчиков», — напишет один из меломанов тех лет. Выступала Стеша с необычным по составу ансамблем — скрипачом, гитаристом и тремя вторившими ей певицами. Совершенно своеобразной представлялась и ее манера исполнения.