Боярские дворы - Нина Молева

Документы свидетельствовали, что Е. П. Оболенский сначала состоял членом Союза благоденствия, потом сам организовал Вольное общество, а в 1822 году, после восстановления Северного общества, вошел в него убежденным и не сомневающимся в цели действий. Заседания Московской управы Северного общества происходили в московском доме Оболенских на Новинском бульваре (№ 13). Встречались единомышленники и в подмосковном Ховрине. А с Ховрином была связана до ссылки вся его жизнь.

Дед Оболенского родился сразу после смерти Екатерины I, по службе не преуспел — умер в конце века секунд-майором, — зато упорно наживал земли. Все новые и новые. Под Москвой и под Арзамасом. В Веневском и Курмышском уездах. Торговался. Поджидал подходящего момента. И снова торговался. К концу жизни имел немалое состояние — 2362 души, прикупленных за сорок с лишним лет. Только скупым не был — новый дом на Новинском бульваре заказал модному тогда архитектору М. Ф. Казакову. Два этажа с антресолями, анфилада парадных комнат, редчайший в особняках великолепный двусветный зал. За домом превосходный английский сад, окруженный аллеями акаций, которые хорошо запомнились внучке декабриста, Е. А. Сабанеевой, оставившей свои мемуары. Проект дома с традиционной и очень удобной планировкой, нарядным фасадом, деталями архитектурного декора сохранился в альбомах Матвея Федоровича Казакова, или, иначе, в «Альбомах партикулярных строений М. Ф. Казакова», изданных в 1956 году.

Дом, как и ховринское поместье, сменил своего владельца на рубеже XIX столетия. Фонд Управы благочиния в Центральном государственном архиве Москвы свидетельствует, что им стал отец декабриста. При нем дом в 1812 году горел, им же и был тремя годами позже восстановлен. И хотя другим своим поместьям П. Н. Оболенский предпочитал село Рождествено под Москвой, заботился он и о Ховрине. Отсюда было им снаряжено в Московское Земское ополчение одиннадцать человек.

По сравнению с собственным отцом особенно богатым П. Н. Оболенского назвать трудно. Тем более что те без малого семьсот душ, которые составили его часть наследства, предстояло еще делить между четырьмя сыновьями и четырьмя дочерьми. Впрочем, к Евгению Петровичу все эти расчеты отношения не имели. Лишенный всех прав и состояния, он оказывается в Сибири сначала на солеваренном заводе в Иркутском Усоле, в 1826 году — в Нерчинске, годом позже в Чите, потом на Петровском заводе, пока в 1839 году не выходит на поселение в Туринск, а в начале сороковых годов переводится в Ялуторовск. В Ялуторовске же Е. П. Оболенский женится на простой крестьянке, вольноотпущенной В. С. Барановой. И хотя их детям был возвращен в 1856 году княжеский титул, все они сами зарабатывали себе на жизнь, вроде состоявшего земским врачом в Тарусе Ивана Евгеньевича Оболенского.

Материальные затруднения, а главное — ущерб, нанесенный событиями Отечественной войны 1812 года, вынудили П. Н. Оболенского расстаться с Ховрином вскоре после окончания военных действий. В 1818 году село числится за Н. А. Столыпиной, двоюродной бабкой М. Ю. Лермонтова.

Нет, конечно, было бы преувеличением говорить о литературных главах в истории Ховрина. И тем не менее причастным к самым высоким литературным именам оно оказалось после Оболенских. Среди пяти сестер бабушки Лермонтова — Елизаветы Алексеевны Арсеньевой, урожденной Столыпиной, Наталья была младшей — родилась в 1786 году и на рубеже нового столетия вышла замуж за дальнего родственника, Г. Д. Столыпина. Кригсцалмейстер, пензенский губернский предводитель дворянства, относился он к людям знатным — недаром семейные могилы находились в московском Новодевичьем монастыре — и чадолюбивым. Супруги перед приобретением Ховрина уже имели четверых сыновей и дочь.

Все эти двоюродные братья матери М. Ю. Лермонтова были потомственными военными. Женой генерала от артиллерии А. И. Философова стала и единственная сестра Анна. Военная служба никак не препятствовала литературным увлечениям семьи. Тот же А. И. Философов выступает первым издателем лермонтовского «Демона», а после появления стихотворения «На смерть поэта» деятельно добивается смягчения участи Лермонтова. Он настолько хорошо знаком с А. С. Пушкиным, что может выполнить просьбу П. С. Сенковского напомнить о нем Александру Сергеевичу и взять у поэта обещанные ему стихотворения «Калмычка» и «что-нибудь о Грузии». А. И. Философов принимает Пушкина в своей квартире, восторгается пушкинской поэзией в своих письмах.

Из сыновей Н. А. Столыпиной А. С. Пушкин, по-видимому хорошо знал поручика лейб-гвардии Конного полка Павла Столыпина. П. Г. Столыпин погиб незадолго до смерти поэта в водах Балтики, упав в море с корабля, совершавшего рейс между Петербургом и Кронштадтом. «Утопление Столыпина — ужас», — напишет А. С. Пушкин в одном из своих писем в 1836 году. Столыпина-мать похоронила почти всех своих сыновей. Единственный переживший мать скончался через год после нее. Владелица Ховрина, вырастившая здесь своих детей, умерла в 1851 году в Петербурге. К этому времени она уже оставалась только совладелицей села «в 12 верстах от Тверской заставы, близ Дмитровского тракта», как сообщала о Ховрине справочная книжка 1852 года.

М.Ю. Лермонтов. Автопортрет в бурке. 1837 г.

Вторым хозяином был гвардии полковник Лука Ильич Жемчужников. Между ними и делились двадцать два ховринских двора, в которых проживало крестьян восемьдесят два мужчины и семьдесят одна женщина. Рост села за прошедшие полтораста лет был очень незначительным. В 1704 году здесь числились двадцать один двор и шестьдесят семь крестьян.

…История этого заемного письма была долгой и стоила поэту многих тяжелых минут. Избавиться от его груза так до конца своей жизни А. С. Пушкин не сумел. Окончательное решение дела досталось опеке. «Тысяча восемьсот тридцатого года июля в 3-й день я, нижеподписавшийся 10-го класса Александр Сергеев сын Пушкин, занял у полковника Луки Ильина сына Жемчужникова денег государственными ассигнациями двенадцать тысяч пятьсот рублей, за указные проценты сроком впредь на два года, то есть будущего тысяча восемьсот тридцать второго года июля по вышеписанное число, на которое должен всю ту сумму сполна заплатить, а буде чего не заплачу, то волен будет он, господин Жемчужников, просить о взыскании и поступлении по законам. К сему заемному письму 10-го класса Александр Сергеев сын Пушкин руку приложил. № 1196-й. 1830 года Июля третьего дня сие заемное письмо к определению в Москве публичному Нотариусу явлено и в книгу под номером тысячу сто девяносто шесть записано. — Нотариус Ратьков». Сумма долга была огромной, и, видимо, поэт не имел ни малейшего представления, как этот неожиданный долг погасить. Именно неожиданный — иначе назвать его нельзя.

В тот раз пребывание в Москве затянулось с 12 марта до 16 июля. В первый же день по приезде Пушкин встретил в Благородном собрании Н. Н. Гончарову. 6 апреля Пушкин решается сделать второе и на этот раз благосклонно принятое предложение. Месяцем позже состоялась торжественная помолвка. Будущее было предопределено: «Участь моя решена. Я женюсь…»

Пушкин бывает у Вяземских, Нащокина, Языкова, приезжает на новоселье к М. П. Погодину, навещает родных и больного дядюшку В. Л. Пушкина, не забывая цыган и карты. Игра в доме В. С. Огонь-Довгановского, того самого, который стал прообразом Чекалинского в «Пиковой даме», оказалась на редкость несчастливой для поэта. Впрочем, другого исхода при встрече с профессиональными игроками было трудно ожидать, тем более что играл Пушкин азартно, но не слишком умело. 3 июля пришлось подписать вексель на двенадцать с половиной тысяч рублей. Дальше Пушкину оставалось ехать к отцу для выяснения своего и без того нелегкого материального положения.