Боярские дворы - Нина Молева

О переходе Ховрина к Головиным сообщали не вызывающие никаких сомнений документы, однако точка зрения, установившаяся у прежних историков, была иной. Тот же А. Барсуков в третьем томе своего труда о Шереметевых допускал ошибку в происхождении Ховрина среди шереметевских владений. Из-за неправильного прочтения хранившегося в архиве С. Д. Шереметева под № 158 акта исследователь считал село приданым не жены, но матери В. Б. Шереметева и соответственно высказывал убеждение, что владелицей села должна была быть одна из Головиных. А. Барсуков не составлял исключения среди историков Москвы, считавших и само село, и его название связанными с фамилией Ховриных-Головиных. Разве не могла одна из Головиных принести село в приданое своему мужу Шереметеву или Третьякову? Тем неожиданнее появившееся в некоторых справочных изданиях последних лет утверждение, что известно Ховрино с XV века, а своим названием обязано некоему торговому гостю, сурожанину — выходцу из Крыма Г. С. Сафарину по прозвищу Ховра. Отсутствие документальных подтверждений этой версии заставляет обратиться к традиционному пути — идти от Головиных, тем более что ни в каких списках служилого дворянства, ни в боярских книгах крымского гостя и его потомков не было.

В документах, связанных с Москвой, предки Головиных появляются вскоре после Куликовской битвы. О выехавшем в последнем десятилетии XIV века на службу к московскому князю греке Степане Васильевиче ходили разные толки. Одни называли его князем, хотя наследники Ховры подобным титулом не пользовались. Для других он был владельцем Балаклавы и Мангупы. Но все сходились на том, что «нововыезжий» грек располагал очень значительными средствами, почему тут же и занял видное место при великом князе. Существовали разночтения и в отношении его прозвища: Ховра, Хомра, Комра. Первый вариант имел русский перевод: ховра — свинья, неряха, ховрить — грязнить, неряшничать. Родословная книга и вовсе утверждала прозвище за сыном Степана — Григорием. Григорий Степанович Ховра был известен тем, что построил в Симоновом монастыре каменную соборную церковь Успения, одну из самых больших в Москве после кремлевских соборов. Строительство закончилось в 1405 году, и с того же времени монастырь стал усыпальницей семьи.

Владимир Григорьевич пользовался отцовским (или дедовским) прозвищем как фамилией — Ховрин. Был он доверенным великокняжеским казначеем и располагал собственным двором в Кремле. От предков унаследовал Ховрин страсть к строительству, воздвиг каменную церковь в основанном им самим Воздвиженском монастыре, которому обязана своим названием улица Воздвиженка. Вторая каменная церковь была им сооружена на собственном кремлевском дворе — у Спасских ворот, неподалеку от разобранного со временем Чудова монастыря. Помимо дома в Кремле — И. Е. Забелин в «Материалах по истории Москвы» называет еще двор на Подоле, у Боровицких ворот, перешедший затем к великим князьям, — потомки Григория Ховры располагали значительными земельными наделами. Число и размеры последних увеличивались, поскольку должность великокняжеского казначея переходила у Ховриных-Головиных из поколения в поколение на протяжении XV–XVI веков.

Крестовоздвиженская церковь на Воздвиженке. XVII в.

Сын Владимира Ховрина Иван достиг при этой должности сана боярина. Его прозвище — Голова, данное ему, согласно легендам, за то, что был он крестником великого князя, — превратилось для потомков в фамилию. Головины сменили Ховриных, хотя память о последних и не стерлась. Владимиру Григорьевичу и Ивану Владимировичу Голове Москва обязана строительством Успенского собора.

Решив строить заново обветшавший собор, ни Иван III, ни поддерживавший его митрополит не располагали необходимыми средствами. Не помогли и особые подати, возложенные на все русское духовенство. Судьба строительства была решена добровольными взносами мирян, которые спустя считаные месяцы собрали необходимые суммы. Тем не менее, материальная сторона продолжала оставаться наиболее сложной, особенно после того, как в 1474 году возведенный до сводов собор рухнул. Вызов из Болоньи известного архитектора и инженера Аристотеля Фиораванте, организация им в Калитникове производства нового типа кирпичей, разборка развала требовали немалых дополнительных расходов. Поэтому такое значение приобретали организаторские и финансовые способности отца и сына Ховриных, с которых умиравший митрополит взял клятвенное обещание довести строительство до конца. «Бысть же та церковь, — писали в 1479 году о законченном соборе Никоновская и Воскресенская летописи, — чюдна вельми (очень. — Н. М.) величеством, и высотою, и светлостью, и звонкостью, и пространством, такова прежде того не бывала на Руси, опричь Владимирския церкви (Успенский собор во Владимире. — Н. М.), а мастер Аристотель».

Название села, не менявшееся в течение столетий, свидетельствует не только о благодарной памяти москвичей, но и о том, что Ховрино должно было стать собственностью Головиных не позже чем при Иване Ховрине-Головине, когда первоначальная фамилия семьи еще использовалась. После перерыва в сто с лишним лет Ховрино вернулось в 1700 году в род первоначальных владельцев. Федор Головин был не менее своих далеких предков близок ко двору и к самому Петру I.

Иметь исполнителей умных и знающих было трудно, единомышленников — почти невозможно, особенно в те ранние годы, когда только строился флот, успех Азовских походов сменялся неудачей под Нарвой и когда еще не закладывалась новая столица на Неве. Надо было учиться и учить, тогда как жизнь требовала действий немедленных и ежечасных, успехи на ратных полях — дипломатических подтверждений, менявшаяся внешняя политика — усиленной внутренней перестройки. История новых Головиных — история обновлявшейся России, и каждый из них страницами своей жизни связан с Ховрином.

Федор Головин намного старше Петра I. Еще при царевне Софье защищает он русские границы на берегах Амура, с Петром участвует в первом Азовском походе. В качестве второго из трех полномочных послов едет с ним в 1697 году в составе Великого посольства. «Генерал и воинский комиссар наместник Сибирский» по званию, занимается приглашением на русскую службу иностранных специалистов и заготовками для русского флота. В 1698 году Петр доверяет Ф. А. Головину управление Монетным двором и одновременно вновь образованным Приказом воинского морского флота. Генерал-адмирал, генерал-фельдмаршал, он первым получил орден Андрея Первозванного в день его учреждения Петром I 10 мая 1699 года, а несколькими месяцами позже стал владельцем Ховрина.

П. Шенк. Генерал-адмирал граф Ф.А. Головин. 1706 г. Гравюра.

С именем Ф. А. Головина связана будущая Морская академия — Навигацкая школа, открывшаяся в 1701 году в Москве в перестроенной и надстроенной для нее Сухаревой башне. С 1699 до 1706 года он определяет внешнюю политику России, направляет действия полномочных послов, добивается поддержки русского государства в борьбе со шведами. Всегда в делах, всегда в движении, он не нашел времени заняться Ховрином, как не нашел времени даже спокойно умереть: смерть застала его в Глухове, на пути из Москвы в Киев. Тело Головина перевезли все в тот же Симонов монастырь.