Музыка ночи - Джон Коннолли

На Лазаря набрасывают покровы и стягивают путами, оставляя открытым лицо. Вперед выступает жрец. В его руке – серый камень. Он возносит его над головой.

Лазарь закрывает глаза. Камень падает.

И Лазарь вспоминает.

В исторической ретроспективе жизнь «Частной библиотеки и книгохранилища Кэкстона» не всегда протекала гладко, как, в принципе, и подобает заведению с поистине безграничным пространством, населенным персонажами в основном вымышленными, которые, однако, сумели проникнуть в нашу физическую реальность.

Например, смерть Чарльза Диккенса в июне тысяча восемьсот семидесятого года вызвала единый вброс персонажей, доселе не виданный в тихой гавани Кэкстона. Хотя оговоримся, что мистер Торранс (библиотекарем тогда служил он) имел представление о грядущем наплыве, поскольку за пару дней до этого события получил изрядное количество первоизданий Диккенса, причем каждое – в аккуратной, перевязанной бечевкой вощеной обертке и традиционно без обратного адреса.

Никто из библиотекарей, как ни старался, так и не мог разгадать, каким образом снаряжаются для присылки книги. Старик Джордж Скотт – предшественник мистера Торранса – пришел к умозаключению, что экземпляры сами заворачиваются в вощеную бумагу, препоясываются и отсылаются почтой. (Надо иметь в виду, что Скотт к тому времени был не вполне дружен с головой: он попивал и безнадежно погряз в круговых беседах с дядюшкой Тоби из «Тристрама Шенди»[70], что уже само по себе чревато последствиями.

Для тех, кто незнаком с вышеуказанным заведением, откроем: Кэкстонская библиотека обязана возникновением своему основателю Уильяму Кэкстону, который однажды утром тысяча четыреста семьдесят седьмого года обнаружил у себя в саду самозабвенно спорящих персонажей из «Кентерберийских рассказов» Джеффри Чосера.

Уильям Кэкстон быстро смекнул, что персонажи – Мельник, Судья, Рыцарь, Аббатиса, Ткачиха – настолько закрепились в людском сознании, что сумели выйти за рамки, очерченные литературным вымыслом, и в конечном итоге вживились в объективную реальность. Конечно, сразу же возникла серьезная проблема, требующая незамедлительного решения. Начать с того, что герои нуждались в месте для постоя. В общем, так и возникла библиотека Кэкстона, совмещенная с книгохранилищем, на самом деле представляющая собой эдакий дом призрения для великих, почитаемых, добрых, а иногда и не очень почитаемых и не слишком добрых литературных персонажей, на содержание которых отчисляется мелкая надбавка в полпенни с цены каждого существующего в мире экземпляра соответствующего произведения.

Разумеется, мистер Торранс ожидал появления диккенсовских персонажей еще задолго до кончины автора и соответственно прибытия первоизданий. Кое-кто из них уже с момента появления в печати буквально напрашивался на жительство в Кэкстоне! Мистер Торранс, забредая порой в сумрачные, еще не довершенные закоулки бескрайнего хранилища, долго размышлял о том, кто именно поселится в библиотечных апартаментах.

В случае с Диккенсом наличие путеводителя по старым постоялым дворам Британии давало явный намек на облик будущего обиталища Сэмюэла Пиквика[71]. Кстати, щербатая миска и вилка для поджарки хлеба указывали на ранние жизненные невзгоды, которые пришлось пережить Оливеру Твисту[72] (напоминание, по мнению мистера Торранса, никчемно язвительное, но пути Кэкстона по-своему извилисты и отчасти неисповедимы). Единственно, что тревожило мистера Торранса, – это прибытие персонажей не столь предпочтительных в качестве постояльцев. Он толком не знал, как ему вести себя с такими типами, как Куилп или Урия Гип[73], а потому с облегчением вздохнул, обнаружив, что наплыв ограничился более-менее положительными типажами, за исключением разве что старика Фейгина[74] (но и тот после после петли несколько помягчал). Вероятно, повешение иногда сказывается на людях положительно.

Впрочем, историю диккенсовских персонажей давайте обсудим в другой раз. А пока мы сосредоточимся на одной из причудливых историй из анналов Кэкстона – происшествии, которое пошатнуло многие из давних, фундаментальных устоев библиотеки и едва не подорвало все хитроумное устройство этого почтенного заведения.

* * *

В декабре тысяча восемьсот девяносто третьего года коллективное сознание британской читающей публики испытало шок, не сопоставимый ни с чем в новейшей истории. Речь идет о публикации в ежемесячном журнале «Стрэнд» произведения Конан Дойла, получившего название «Последнее дела Холмса». Автор убивает своего любимца Шерлока, сбрасывая сыщика с утеса над Рейхенбахским водопадом в ходе поединка с его заклятым врагом, профессором Мориарти. Иллюстратор Сидни Пэджет ухватывает последние мгновения жизни героя, застывшего в схватке с Мориарти: двое мужчин опасно накренились вправо и вот-вот сорвутся в пропасть. Шляпа Мориарти уже улетела в бездну, предвещая скорое и неизбежное падение одного или обоих героев.

Публикация стала для «Стрэнда» настоящим бедствием. Двадцать тысяч подписчиков от негодования тотчас прервали подписку, что вызвало чуть ли не коллапс журнала. Поклонники Холмса на протяжении долгих лет именовали гибель любимого героя не иначе как «ужасным событием» (отдавая предпочтение вежливому эвфемизму). Говорят, что кое-кто в знак траура носил на плече или лацкане черную повязку.

Конан Дойла столь бурная реакция со стороны публики потрясла, но он оставался непреклонен.

Объективности ради отметим, что мистер Хедли, сменивший на посту мистера Торранса ввиду отставки последнего, был шокирован не меньше остальных. Он являлся исправным подписчиком «Стрэнда» и за приключениями Холмса и Ватсона следил с личным и с профессиональным интересом. Естественно, мистер Хедли – завзятый и увлеченный книголюб – был прекрасно осведомлен насчет того, что после кончины прославленного автора и Шерлок Холмс, и доктор Ватсон неизбежно должны перекочевать в Кэкстонскую библиотеку. Однако мистер Хедли не сомневался в том, что их приключения продлятся еще долгое время – поэтому злосчастный выпуск «Стрэнда» он отложил с немалым огорчением и недоумением.