Тайна сердца - Арина Теплова

— Да и не спрашивай, Аня, — пролепетала Даша, горько вздохнув, и опустила взор на руки. Стыд и неприятные воспоминания вмиг овладели девушкой, и она тихо добавила: — Аж вспомнить стыдно. Пришлось согласиться поехать с ним в Петергоф.

— Вы же не хотели?

— Хотела, но не с ним. Иван Федорович меня вчера туда звал. Только Теплов не позволил.

— Ах, понятно, — закивала Аня, закалывая волосы на затылке девушки.

— Но теперь придется с Ильей ехать. Ну ничего, переживу как-нибудь…

— Ох и несчастная вы, барышня, — прошептала Аня печально.

— Не надо, Анюта, не трави душу, и так тошно.

Приехав в Петергоф уже к полудню, молодые люди прогулялись между торговыми рядами и всяческими балаганами, затем с интересом посмотрели на иллюзионистов и дрессированных медведей. Потом Теплов завел ее в один из трактиров, и почти час они трапезничали, а Илья не умолкал ни на минуту, все что-то воодушевленно рассказывал Даше, пытаясь быть остроумным, веселым и любезным.

Затем они долго катались с ледяной горы, и Теплов по-свойски крепко держал ее под грудью и во время стремительной езды то и дело шутил, целуя девушку в щеку. Позже они прокатились на больших расписных деревянных качелях. Стоя напротив девушки, Илья так высоко раскачивал качели, что Даша от испуга стискивала до боли в ладонях железные прутья и не сводила с него ошалевшего взора. Только после ее мольбы он удивленно улыбнулся и стал качать чуть ниже.

Весь бесконечно долгий и мучительный день провела Даша рядом с Ильей. Он же, наоборот, был весьма рад ее компании. Постоянно улыбался ей и говорил комплименты. Она послушно находилась подле него, хоть и не разделяла его довольного настроения, но все же не перечила. Она соглашалась на все, что он говорил, и молча терпела все бесконечные прикосновения его ладоней, то к ее талии, то к рукам, то к спине, то к волосам, и его быстрые еле заметные поцелуи ее виска и волос. Уже под вечер, когда они вдруг оказались у небольшого балаганчика, где практически не было народу, молодой человек неожиданно наклонился к ней и попытался поцеловать девушку в губы. Но Даша, быстро отвернув от него лицо, нервно произнесла:

— Илья, не надо хотя бы на людях! Прошу!

Еще позже, уже в полумраке, они кружили на катке под шум фейерверка, который освещал весь темный парк. В этот момент на льду были только они одни, и Теплов, сильной рукой притиснув стройный стан девушки к своему боку, шептал Даше на ушко невозможные страстные слова о том, как она прелестна, красива, какая она умелая катальщица, как чудесно на ней сидит платье и как ярки ее глаза. Даша же, уже невозможно устав от бесконечной осады молодого человека со всеми его объяснениями, улыбками, поцелуями и недвусмысленными словами, молилась только об одном, чтобы этот день поскорее закончился. Она все безропотно терпела и лишь печально улыбалась ему в ответ, стараясь не показать, как ей не хочется всего этого. Теплов как будто специально не замечал терзаний девушки и делал вид, что все хорошо.

Когда фейерверк кончился, она стала нервозно размышлять, когда уже Илья устанет от всего этого, и они поедут домой. Но только в девятом часу, сильно замерзнув, Теплов решил, что пора возвращаться в Петербург. Даша с воодушевлением вихрем влетела в их крытые сани и уселась у окна. Здесь было тепло, в закрытых санях стояла горячая печка.

Девушка сняла муфточку и начала дуть на замерзшие руки, пока Илья недовольно отчитывал извозчика за то, что тот поставил сани невесть куда, и они почти четверть часа не могли их найти. Наконец молодой человек взобрался внутрь и захлопнул дверцу. Они поехали. Илья тут же уселся рядом с Дашей и, увидев, что девушка дует на руки, наклонился над нею и проворковал:

— Замерзла, моя хорошая?

— Да, — прошептала она тихо, чувствуя, как он сильно придвинулся к ней своим телом.

— Дай погрею, — властно заявил молодой человек. Он схватил ее обнаженные пальчики своими широкими ладонями и, притянув к своим губам, принялся целовать.

Отчетливо поняв, что осада и домогательства все еще не окончены, и он явно не собирается оставлять ее ни на секунду в покое, Даша уже через минуту вырвала руки из его ладоней и тихо выдохнула:

— Я уже согрелась.

Нахмурившись, Илья опустил руки и тихо произнес:

— Ты что, Дарёна, обиделась на меня?

— Совсем нет, — заметила она устало и, чуть отвернувшись от него, начала упорно смотреть в цветное, едва замороженное окно.

Обрадовавшись тому, что он замолчал, она почти минуту наслаждалась покоем. Как вдруг его сильная рука обвила ее стан, и он стремительно приподнял девушку над скамьей вверх. В следующий миг она оказалась сидящей на его широких коленях, боком к его груди в плотном кольце его рук. Она ахнула и попыталась слезть, но ее ноги не доставали до деревянного пола, а его руки удерживали девушку в интимной близости.

— Пустите, Илья Григорьевич, мне неудобно так, — взмолилась она.

Его руки уже проворно стянули с нее шляпку, и горячие губы начали ласкать ее ушко. На ее возмущение Илья лишь проворковал над нею:

— Не кричи, милая, услышат, — одной рукой удерживая девушку за талию у себя на коленях, второй рукой молодой человек начал торопливо расстегивать ее белую шубку. Даша попыталась помешать ему и начала настойчиво убирать его пальцы, нервно прикусывая губы. Но он осторожно убирал ее пальчики и продолжал настырно расстегивать ее шубку. — И что ты упираешься, сердечко мое? — глухо и ласково шептал Илья, перемешивая слова с поцелуями. — Я только немного поглажу, и все.

Его руки уже расстегнули ее шубку, широкая горячая ладонь тут же полезла внутрь и оказалась на ее обнаженной ключице. Лаская и разминая пальцами ее плечи и шею, он уже завладел губами девушки и настойчиво с силой подчинял их своему желанию. Даша пыталась сбросить его сильную, дерзкую руку со своего корсета. Но Илья, не обращая внимания на ее молчаливое сопротивление, уже нагло шарил ладонью по ее груди. Даше удалось убрать свои губки от его рта, и она, отвернувшись от него, неистово начала биться в руках, пытаясь высвободиться. В отчаянном порыве девушка впилась острыми ноготками в руки молодого человека, желая одного — остановить это гнусное действо.