Из тьмы - Елизавета Викторовна Харраби

глаза, играл бровями и бесхитростно отвечал: «Она же мне, как сестра!» Так или иначе, Ирина Владимировна Кильман радовалась, что их с Джоанной дети крепко дружат, а Джо не возражала, что у Алисы есть бесплатная нянька.

Денис Хассан сделал выбор в пользу Ренаты. Второго января пылкий ловелас расстался с Аней Ангарской. Преспокойная соседка пережила разрыв легко и безболезненно, как несерьёзную трёхдневную простуду. Они вручили друг другу новогодние подарки, крепко обнялись и остались хорошими друзьями. Эта операция по переобуванию была проделана Денисом в тайне от родителей. Потерявший сон и аппетит влюблённый студент боялся, как бы отец не узнал, что они с Ренатой начали встречаться. Однако Дамир, услышав эту новость от Ольги (а Оле сказала сама Рената. Не умела она любить скрытно и молчаливо, как её кузина Алиса), возмутился лишь оттого, что Денис не попросил официального разрешения на отношения у отца Ренаты, Артемия. Денис в тот же вечер встретился с Кравченко и спутанно попросил у него благословения, которое Тёма, смущённый, дал, подивившись принципиальности Дамира. А глава семьи Хассан всё продолжал наставления:

— Жена, или девушка, называй как хочешь, будет смотреть на тебя, как на бога. Это будет воплощение преданности и послушания. Умеренного, трезвого послушания, не путай со слепым раболепием и возведением в культ. Жена не рабыня. Она, уважая и почитая тебя, будет требовать такого же отношения к себе, она заслуживает его. Ведь будет смотреть только так, как ты смотришь на неё. Боготвори её, Фади. Посмотри на свою мать: она…

«Неудачный пример ты выбрал, папа, — подумал Денис, — с появлением Кравченко твоя жена больше не смотрит на тебя, как на бога. Или, быть может, она стала политеисткой?»

— Запомни, Фади, — речь отца подходила к концу, — главное в женщине — это покорность и чистота. Последнее особенно важно. Если девушка нечистая, ни о каких серьёзных отношениях и речи идти не может. Скажи честно, Рената чистая или порченая?

— Чистая, конечно, чистая, — рьяно вымолвил сын, — я бы с другой вас знакомить не стал.

Глава семьи удовлетворённо кивнул.

— Замечательно. Правильно. Рената — хорошая девушка, признаться, я впечатлён. К тому же азербайджанка. Тебе бы жениться на такой, как она. Я буду рад узнать её лучше, приводи её к нам в дом на неделе.

— Как скажете, отец, — Денис радостно осклабился и поцеловал ему руку.

Наставления отца он тут же передал Ренате, как только девочка заявилась к ним в дом. Не дав ей пройти к входной двери, он остановил возлюбленную возле крыльца и серьёзно предупредил:

— Слушай, только постарайся не говорить слишком много. Отец любит молчаливых; чем больше ты молчишь, тем больше ему нравишься. Ты понимаешь?

Девушка пожала плечами.

— Ладно, если это и впрямь важно.

— Спасибо. Обращайся к моему отцу исключительно на «вы», это важнейшее правило. Даже моя мама до свадьбы обращалась к нему на «вы», пока он сам не разрешил называть его Дамиром, а не по имени-отчеству.

— И вы что, тоже с ним на «вы»?

— Разумеется, — Денис нахмурился и понизил голос. — Наш отец сам решает, кто и когда имеет право переходить с ним на ты: коллеги, дети, соседи, хоть сам президент. Я не шучу, для него недопустимо переступать эту черту.

— Надо же, как строго, — усмехнулась Рената.

— Ах, да, ещё одна вещь, — спохватился Денис. — Если что, для родителей мы с тобой даже за руку не держались.

Девушка начала уставать от бесконечного списка условий. Денис продолжал:

— А сможешь процитировать какого-нибудь русского классика? Отец любит образованных людей. Чуть не забыл: у тебя сделаны все прививки? Дело в том, что у отца есть принцип: он…

Рената не выдержала и расхохоталась. Она смеялась и смеялась, и ветер разносил её звонкий смех по всему двору. Денис смотрел на неё в полной растерянности. Ради приличия он улыбнулся девушке в ответ и стал ждать, когда она успокоится.

И тут Рената замолчала. Улыбка её трансформировалась в гримасу испуга и отвращения. Она развернулась и побежала к воротам.

— Рената! Ты куда?

Девушка лихо перемахнула через забор, побежала в сторону шоссе, закрывая лицо руками. От слёз и холодного ветра жгло щёки. Она сбрасывала один за другим входящие звонки Дениса. Юноша выругался и возвратился в дом, где его ждали родители за накрытым столом. «Ну и где твоя Рената?» — разводили руками мать с отцом. Сконфуженный сын попросить Дамира Вильдановича переговорить с глазу на глаз в его кабинете.

— Она сбежала. Испугалась высоких требований. Я ещё про прививки зачем-то ляпнул…

— Про какие ещё прививки? — отец в недоумении посмотрел на Дениса.

— Это я виноват, — пролепетал тот, — заговорил про чистоту. Вы ведь сами всегда говорили: если девушка нечистая… Я с другими и не… Пока они не покажут справку…

— Что ты с другими?! — Дамир вскочил и сразу схватился за ноющую спину. — Повтори: что ты делаешь с другими?

Юноша замер в немом ужасе, парализованный, боясь сделать вдох.

— Ты хоть понял, о какой чистоте я твержу тебе? — завизжал Хассан-старший. — Выпороть тебя мало, мало даже кастрировать. Чему я учил тебя долгие годы?! Ты помнишь мой завет?

— Конечно, помню! Я ни разу не нарушал его. Я не спал ещё ни с одной девственницей.

— А с другими, значит, спал! — не унимался мужчина. — Думаешь, чистота важна только для женщин? Что это за игра в одни ворота? Нравственная чистота — основа… Ну неужели…

Дамира поражали глупость и апломб собственного сына, но ещё больше изумляло, как похож был Денис на него самого. Горькая доля родителя — видеть, как неразумное чадо повторяет ошибки его молодости, причём воспроизводит их с такой живой, гипертрофированной точностью, что лучше бы мама с папой оставались в неведении. Большинство родителей закрывают глаза на шалости детей и не лезут в их жизнь не потому, что им всё равно, а потому, что им больно наблюдать за грехопадением самих себя. Лишь самые смелые, те, кто знает, для чего растит сына или дочь, не боятся вскрывать гнойники раз за разом и учат неопытное дитя жить честно и чисто. Наконец, мужчина спросил:

— Сколько у тебя было женщин?

— Точно не помню, — еле слышно промямлил Денис.

Врать отцу он не смел, но это не мешало ему придумать другой способ увернуться от прямого ответа: юноша бормотал настолько тихо, что Дамир не мог разобрать ни слова. Денис надеялся, что таким образом папа и сам скоро потеряет интерес к разговору и перестанет допытываться. Иногда это срабатывало. «Где-то двенадцать или пятнадцать», — робко добавил молодой человек. На этот раз Дамир расслышал