Американская ржавчина - Филипп Майер

В Браунсвилле он остановился на вершине холма рядом со старинными зданиями, достал карту. Нашел нужные адреса, запомнил, не делая никаких пометок, потом залил доверху оба бака на случай дальней дороги. Итак, у него есть два адреса Мюррея Кларка, и Харрис направился по первому из них.

Простояв невесть сколько на виадуке, не в силах отвести взгляд от потока машин, он все же решительно двинулся в сторону съезда на 75-е шоссе, ведущее на юг. Тщательно отряхнул куртку, разгладил, насколько получилось, аккуратно заправил рубашку, пригладил пальцами волосы, вытащив заодно застрявшие репьи и всякий мусор. Студент после загула, вот кто ты. И чистое совпадение, что похож на бродягу. А нож? Прикроем курткой.

Яркий пурпурный тягач с цистерной на прицепе медленно выползал с заправки, Айзек вскинул большой палец и терпеливо ждал. Грузовик затормозил рядом с ним. Айзек подбежал, взлетел на подножку, потянул тяжелую дверь.

– Тебе куда?

– Наверное, в Пенсильванию.

– Наверное? – Водитель, щуплый мужичок лет пятидесяти, гладко выбритый, подмигнул Айзеку. – Могу подбросить тебя до 70-й трассы, если заплатишь за топливо. Хотя, конечно, есть пути и покороче.

– У меня совсем нет денег.

– Да я шучу, – улыбнулся мужик. – За все платит компания, а я все равно в ту сторону, садись.

Внутри тягача оказалось просторно, темно и уютно. Волшебник из Страны Оз, снаружи огромное чудовище, а внутри на жердочке крошечный человечек. Они сидели высоко над землей и неслись вперед с огромной скоростью. Миль восемьдесят.

С минуту Айзек пытался рассмотреть, мимо чего они пролетают, от этого голова еще больше закружилась. А ведь кто-то изобрел все это, думал он. Покосился на водилу, тот слушал радио. Из служебной рации время от времени доносились невнятные звуки. Разум привыкает ко всему – даже к голосам из металлической коробки. Из двух металлических коробок. А ты меж тем смотришь на дорогу, и тело удивляется, что движется чересчур быстро. Но и к этому привыкаешь. За окном появлялись и тут же исчезали грузовики, дорожные знаки, дома, другие шоссе и виадуки. И все созданы людьми. Как и авиация, радио и спутники. Все это вроде бы должно что-то означать. Ничего подобного – просто мы так устроены. Именно это делает нас людьми, этим мы и отличаемся от животных. Автоматическое оружие и антибиотики появились одновременно. Управляемые бомбы и онкологическая хирургия. Не бывает одного без другого, даже наша собственная природа стремится сохранять равновесие мира. Даже если заселить Марс, ничего не изменится – все равно будут рождаться дети, а супруги будут изменять другу другу. Демократия и геморрой. Проповедники-сифилитики. Пацан, мастурбирующий в скафандре под фантазии о своей старшей сестре. Он захихикал. Какой горячий Малыш, ты только подумай.

– Не расскажешь? – полюбопытствовал водитель.

– Долго был совсем один, – объяснил Айзек. – Ну и первый раз еду на грузовике.

– Прогуливаешь школу? Или ты уже в колледже? Хотя по виду не скажешь, без обид.

– Ни то и ни другое. Хотя мог бы учиться в колледже.

– Ага, есть в тебе что-то. Я сначала подумал, ты из тех чокнутых проповедников любви Христовой, которые шарахаются по парковкам, заправкам, всякое такое, пристают к людям, норовя всех обратить в свою веру, а потом присмотрелся и решил, что ты как раз один из новообращенных, только малость слетел с катушек. А потом вообще ничего не мог понять. Потому, видать, и остановился.

– Чудо, не иначе.

– А то.

– Я всяко признателен.

– Тут не угадаешь. Ты мог оказаться самим Христом, и тогда меня ждала бы достойная награда.

– Еще не все потеряно.

– О, а теперь ты рассуждаешь как нормальный шизанутый автостопщик.

– Эх, спалился.

Водила весело хохотнул:

– Шучу. Но ты не против послушать радио, а? Говорят, эти придурки в Корее построили ракету, которая может нести ядерную бомбу.

– Вы имеете в виду Северную Корею?

– Понимаю, ты не в теме.

– Немножко.

– Я лично считаю, мы должны ударить по ним прямо сейчас, сравнять с землей. Иначе скоро услышим, как в Толидо[44] грохнет ядерная бомба.

– А они то же самое думают про нас.

– Ну… – протянул водила и замолчал на минуту. – Подожди-ка лет двадцать, а потом увидишь, как начнешь немножко больше ценить эту жизнь, понимаешь меня? Вот я о чем толкую. – Он повернулся к Айзеку: – Да ты не понимаешь, поди.

– Нет, понимаю.

– Лет двадцать, и тогда точно поймешь. Молодой ты еще, и, знаешь, я ведь тоже много чего прошляпил. В шестидесятые я был сопляком, теперь о многом жалею. Иной раз упустишь шанс, а другого и не будет.

– Сомневаюсь, что вы многое упустили.

– Не, я ни одного шоу не пропускаю, это точно. Но в чем я вам, молодым, не завидую, так это насчет девчонок, ведь всех, о ком так сладко мечтается, вы уже видали голыми. Бритни Спирс, Пэрис Хилтон и прочие, ведь всех уже успели щелкнуть, как они трахаются. А для меня Бэмби Вудс была откровением. Но может, оно и к лучшему.

– Может быть.

– Э, что-то мы быстро перешли к серьезной теме. – Водитель опять весело подмигнул. – Не возражаешь, прервемся на минутку? Ты только послушай этого парня, по радио.

– Ладно.

– Знаешь его?

Айзек прислушался к голосу из приемника.

– Кажется, мой отец любит его слушать.

– Джей Гордон Лидди[45]. – Водила пожал плечами. – Ну, я не всегда с ним согласен, но он интересно говорит.

Айзек устроился поудобнее, пока водитель искал нужную станцию. Внезапно он выключил приемник и объявил:

– Я понял. Для вашего поколения нет ничего загадочного, вот. Но вернемся к нашим баранам. – И опять включил радио.

Айзек хотел было возразить, но к чему. У Малыша с этим все в порядке. Сплошные тайны. Вселенной четырнадцать миллиардов лет, при этом размером она примерно в сто пятьдесят миллиардов световых лет. Квантовая механика против теории относительности. Малыш должен создать новые правила, дать жизнь тварям и плодам, неподвластным человеческим законам. Его разум поглощен возвышенными размышлениями, он откроет полет. Стратосфера. Здесь холодно, заметит он. Холод и синева. Азот – это он делает небо голубым, а растения зелеными. Строительные блоки Вселенной. Кто больше всего мечтает о полетах – люди в инвалидных колясках. Старики, гниющие в собственных выделениях. А Малыш, он возвращается, подобно Одиссею. Из долгого изгнания. Он верно служит только царю лестригонов.