Дети грозы. Книга 3. Зови меня Смерть - Мика Ртуть

И что-то подсказывало Дайму, что предотвратить он ее не сможет, хоть наизнанку вывернется.

Потому что он уже сделал свою ставку — и проиграл. Судьбе, дери ее семь екаев.

Ночь накануне новолуния, Найрисса. Себастьяно бие Морелле по прозванию Стриж.

— Шельма, — шептал под нос Стриж, шаря по ящикам комода. — Какого дысса брату понадобилось у прохиндейки? Всему свету известно, что Шельма и есть Шельма, хоть сто раз назовись гадалкой. Навешает тины, недорого возьмет.

Сапоги и рубаха капитана оказались великоваты. Френч Стриж отбросил, осмотрев все карманы, швы и ничего интересного не найдя. Кошель, потяжелевший на дюжину империалов и несколько ожерелий и серег, подвесил на пояс, рядом с капитанской же шпагой.

Следовало торопиться. Назначенный Риллахом срок — следующая полночь. А Стрижу надо не только найти брата, но и выяснить, что за шисовы руны и как их обойти. Жаль, до Ульриха не добраться. Добыть у местных гномов хоть крошку антирунной охры не стоило и мечтать. Если только сделать самому? Но время, время!

Стриж тихонько пробрался на кухню. Из комнаты служанки доносился храп с присвистом, на всем этаже не горело ни огонька. Стриж зажег огарок, съел кусок копченого окорока и хлеб. Запил водой из кувшина, оставив бутыль вина нетронутой.

«Корень асфодели, точеный глазной зуб медведя, настойка гульей сыти… Ладно, это все куплю в лавке. — Стриж перебирал баночки со специями в поисках шафрана и морской розы. — Но где добыть фейскую пыльцу? Шисов дысс!»

Водоросли и шафран нашлись, а кроме них нашлась настойка красного ореха. Размышляя, что сначала — наведаться к Шельме или взглянуть на руны, Стриж ножом обкорнал спутанные грязные волосы. Разделся донага, тщательно втер в кожу и волосы вязкую жидкость. Бледная кожа потемнела до смуглости портового грузчика, клочья волос загрубели и стали похожи на слипшиеся вороньи перья. Для полноты картины Стриж перепачкал и порвал в нескольких местах белоснежный батист капитанской рубахи и перевязал лоб полосой темного полотна, отрезанной от кухаркиного фартука.

Из дома Ниньи неслышно вышел изрядно опустившийся наемник с узелком на поясе и большим свертком в руке и, никем не замеченный, направился к центру города. Единственный раз он остановился на одной из бедных улочек, чтобы кинуть сверток с окровавленными тряпками и обрезками волос в кучу мусора. Наверняка утром муниципальный маг примчится искать убийцу капитана Лопеса, так не стоит облегчать ему работу. Копавшаяся в отбросах лисица отскочила, злобно тявкнула и, едва Стриж отошел на три шага, вернулась и снова чем-то зачавкала.

До площади Близнецов Стриж добрался без приключений. Даже ночные бродяги, голодные до бесстрашия и опасные, как крысы, лишь скользили по нему липкими взглядами и отворачивались. Всем известно, что с вольного наемника взять нечего, кроме куска стали под ребра.

Если по дороге у Стрижа еще теплилась надежда, что капитан приврал, то при взгляде на темный храм она растаяла. Алью Хисс окружала прозрачная стена высотой до половины шпиля. Что-то вроде бледной мерцающей дымки, которая текла, переливалась и свивалась в завораживающие узоры. Наверняка ее могли заметить лишь истинные шеры и мастера теней, а обычные граждане империи увидели бы лишь неровный круг, нарисованный мелом по булыжнику, и разбросанные вдоль него детские рисунки: солнышко с разновеликими лучами и вписанными в него закорючками. Одна из рун показалась Стрижу знакомой. Ключ единства сути. Остальные встречались в книгах Ульриха, но до их объяснения дело не дошло. Что в принципе не имело значения — что бы ни означала каждая руна по отдельности, вместе они были смертью для любого, кого коснулась благодать Ургаша.

Разумеется, кроме ловушки магической, городская стража позаботилась и о самой обыкновенной засаде. Обвешанные амулетами стражники бдели чуть не под каждым кустом. Правда, несмотря на амулеты, ни один из них не заметил окутанного пологом Тени Стрижа. При желании он мог бы передушить вояк, как цыплят, и позаимствовать их амулеты. Но толку-то? Солдатские амулеты скорее успокаивали самих солдат, чем приносили какую-то реальную пользу.

Полчаса наблюдения за стеной так и не подсказали Стрижу способа пройти в храм, кроме как стереть руны. Погружение в Тень почти до полной потери осознания себя тоже не помогло. Мерцающая стена никуда не делась, наоборот, чем глубже на тропы Ургаша уходил Стриж, тем плотнее и опаснее она казалась.

Еще одна смутная надежда — лишить руны силы, прервав их связь с начертавшими их светлыми шерами — тоже не оправдалась. Связей не было. Не только связей, а вообще никаких следов тех, кто ставил барьер, словно светлые шеры чего-то опасались.

Оставалась только гномья охра. Надо как угодно добыть охру. И найти Шороха — он сам может не распознать ловушки, ведь он пока не заключил договора с Хиссом. До рассвета всего пара часов, как раз чтобы расспросить гадалку: то, чего Шельма не сказала страже, мастеру теней выложит на блюдечке.

Стриж кинул прощальный взгляд на призрачную громаду Алью Райны, словно взлетающую к ярким южным звездам, на темную глыбу Алью Хисс… и замер. Дверь храма открылась, на пороге показался Риллах Черный. Длинные седые волосы, просвеченные багровым огнем светильников, окружили его кровавым нимбом. Настоятель качнул головой, отрицая или запрещая. Стриж совершенно точно знал, что Риллах видит его и обращается к нему. Но что он хотел сказать? Спустя миг Риллах сердито махнул рукой, и порыв ветра толкнул Стрижа прочь.

Сибу шель Такаими, прозванная Шельмой.

Эта ночь для Сибу шель Такаими выдалась на редкость беспокойной. Сержант Букес с четверкой помощников, злые и трезвые, не спали сами и не давали спать ей. Даже не отпустили в заднюю комнату, заставили сидеть посередине гостиной, на виду. Всех клиентов стражи порядка распугали, но об этом Шельма не жалела. Гадать на торговые прибыли или верность будущей невестки, когда с каждого блестящего бока кастрюли, из каждой чашки, из каждой шлифованной бусины смотрит Бездна? Спрятаться бы. Только от судьбы не уйдешь, как ни завешивай окна.

— …а он и говорит, скотина: ставлю золотой, что не пройдешь! Так что ты думаешь? Дурачок-то на империал и не глянул, а взял Рябого Хорхе за руку да спросил: «А ты-то сам, как войдешь, вернешься?» И повел к храму. — От переживаний в горле Букеса пересохло, и он привычно приник к кружке. Но тут же скривил продубленную морским ветром физиономию, глотнув вместо пива воду. — Тьфу, зуржье дерьмо!

Из-под бахромы цветной шали, прикрывающей лицо, Сибу были отлично видны испуганные и полные любопытства лица солдат. Ее и саму пробирала дрожь, стоило подумать о Рябом Хорхе. В отличие от солдат, она-то видела и знала, что произошло с пьяным плутом, хоть и не была на площади Близнецов. Она нигде не бывала, да и зачем? Даже в собственном доме, надежно огражденном от вторжения опасных случайностей, пряжа судеб переплелась так густо, что от духов прошлого и будущего было не протолкнуться. А уж если выйти наружу!