Истории приграничья - К.Ф. О'Берон

— Сделаю всё возможное, дабы помочь… но… — Не завершив мысль, Арп-Зеннер хлопнул в ладоши, подзывая слугу. — Подготовить для господина Им-Трайниса охотничий покой. Его свиту устройте в людской. И не забудьте почистить и накормить коней!

Низко склонившись, слуга удалился.

— Отдохните с дороги, после потрапезничаем, — обратился барон к гостю. — Ну а затем поговорим о деле.

Стальная чешуя доспеха тихонько звякнула, когда Бел поклонился, подчиняясь воле хозяина замка.

В честь Им-Трайниса барон устроил настоящий пир. Посланца графа усадили на почётное место возле Арп-Зеннера и его супруги — болтливой дородной женщины с замысловатой причёской, скрытой под тонким полупрозрачным покрывалом.

Кроме хозяев замка, за столом разместились несколько гостей: пара местных дворян, рыцарь из Кинниарза и жрец из храма Лернассы. Поначалу рядом с пирующими играли четверо музыкантов. Но вскоре барон прогнал их, поскольку громкие звуки виол, флейты и бубна мешали разговаривать.

Бел, всегда прилежно исполнявший поручения Арп-Хигу, предпочёл бы сразу отправиться в резиденцию братства. Но законы учтивости не позволяли перечить барону, тем паче тот приходился родней графу. Поэтому Им-Трайнис, смирившись, расслабился, в охотку ел, пил и отвечал на вопросы о жизни в приграничье. Его красочные рассказы о жутких неведомых тварях, колдунах и живых мертвецах заставляли баронессу испуганно вскрикивать, а прочих гостей внимать, раскрыв рты.

Под конец трапезы, когда жрец уже откланялся, а подвыпившие гости оживлённо болтали, барон сказал Белу:

— Клянусь богами, удивительное место — это ваше приграничье! Будь я чуть моложе… — Он припал к серебряному кубку, так и не поведав, что бы сделал. Залпом выпив розовое терпкое вино, продолжил: — Из послания моего дорогого родича понял я, что вас одолевает новая напасть. Да только не в том месте вы надеетесь сыскать подмогу.

— Отчего же? Разве братство Испепеляющего пламени не создано ради брани с тёмной магией?

— Так-то оно так… — барон вновь припал к кубку, заботливо наполненному слугой. — Уф… было когда-то в блистательном прошлом. Ныне братьев волнует другое. У них на уме всё больше злато да…

Хайг Арп-Зеннер махнул рукой — то ли презрительно, то ли разочарованно.

— Поговаривают, будто одолев всех врагов, братство за годы праздности растеряло пыл и доблесть. Уж не ведаю, что твориться в других местах, а в здешней обители так оно и есть. А когда сюда назначили нового первостоятеля… — Барон так резко опустил кубок на стол, что задремавшая баронесса вздрогнула от стука. — До меня доходили слухи, будто служил он в столице, но из-за каких-то интриг впал в немилость и был сослан. И теперь стяжает богатство, дабы за мзду обзавестись влиятельными союзниками, кои помогут ему вернуться… Здесь, в Лаэрвелле, бывает редко: то и дело ездит в столицу или ещё куда. И ныне его нет.

Бел в задумчивости провёл пальцами по светлым усам.

— Есть же и другие братья…

— Есть, и клянусь Ильэллом, я заставлю их выслушать вас. Но принесёт ли это хоть какой-то прок… — Барон взялся за вновь наполненный кубок. — Давайте выпьем, дабы смыть привкус этой горькой беседы!

Бел убедился в истинности слов барона об упадке братства Испепеляющего пламени, ещё даже не попав в саму обитель. Когда он в сопровождении нескольких слуг и ратников подъехал к воротам, на стук долго никто не отвечал. Наконец, зарешеченное окошко в двери отворилось, и привратник недовольным голосом поинтересовался, кого принесло.

— Благородный рыцарь Бел Им-Трайнис из рода Им-Трайнис требует впустить его! — объявил слуга, отряжённый бароном. — Также у меня имеется послание от властителя Брогазида и окрестных земель, барона Хайга Арп-Зеннера!

Некоторое время привратник раздумывал. Братство пользовалось королевским покровительством и не подчинялось тем аристократам, на чьих землях располагались обители. Тем не менее, портить отношения с бароном не стоило. Придя к такому выводу, привратник с ворчанием отодвинул засов и распахнул половину ворот.

Под звонкое цоканье железных подков, бивших по булыжникам, меж которыми пробивалась трава, всадники пересекли небольшой двор. Остановившись перед мрачным строением, состоявшим из двух круглых очень широких, приземистых башен, соединённых двухэтажным зданием с узкими стрельчатыми окошками, спешились. Слуга барона поднялся по каменным ступеням и предупредительно распахнул оказавшуюся незапертой дверь перед Им-Трайнисом.

Отметив мимоходом отсутствие стражи, Бел перешагнул порог и оказался в прохладном полумраке пустого помещения с низким сводчатым потолком. Почти одновременно с ним, из тёмного арочного прохода в дальнем конце появился мужчина. Алая котта из дорогой ткани и короткий меч на поясе выдавали в нём дворянина. На плечах лежала цепь из серебряных пластин, удерживавшая подвеску в виде стилизованного огня, напоминавшего цветок с острыми лепестками.

С достоинством поклонившись Им-Трайнису, человек представился:

— Я Гвидо Дол-Нинрат из братства Испепеляющего пламени. Кто вы и с чем пожаловали в нашу обитель?

— Пред вами господин Бел Им-Трайнис из рода Им-Трайнис, рыцарь на службе графа Брена Арп-Хигу, — объявил слуга. — Мой хозяин, барон Хайг Арп-Зеннер передаёт первостоятелю сие послание и настаивает, дабы братство соблаговолило оказать всемерную помощь господину Им-Трайнису.

— Прошу обождать здесь, — без особого энтузиазма ответил Дол-Нинрат, принимая свиток. — Я доложу ауксилару.

— Кому доложит? — спросил Бел, когда Дол-Нинрат ушёл.

— Сановному члену братства, что управляет всеми в отсутствие главы, господин Им-Трайнис, — пояснил слуга.

— А, — коротко ответил рыцарь и со свойственной ему невозмутимостью, принялся ждать.

Вернувшись, Гвидо Дол-Нинрат сообщил, что ауксилар примет Бела без сопровождающих. Флегматично пожав плечами, Им-Трайнис отдал приказ и последовал за рыцарем братства.

Покои заместителя главы братства, вопреки ожиданиям Бела, оказались просторными, с богатым убранством, приличествующим по меньшей мере барону. Да и сам ауксилар, невысокий щуплый мужчина лет тридцати пяти, выглядел, словно знатный вельможа. В роскошной котте из узорчатой заморской ткани, с золотыми браслетами на запястьях, — он будто на миг отлучился с королевского пира. Выражение лица и тон соответствовали виду. Ауксилар говорил вежливо, но за внешней учтивостью, как свинец за полустёртой позолотой фальшивой монеты, проглядывало пренебрежительное отношение к дворянину из захолустья.