Могила в горах - Микаэль Юрт

Морган открыл дверь и вошел. Перед ним стояла машина, связанная оптоволоконными кабелями с серверной комнатой. IBM TS 2250 LTO пятого поколения, купленная в 2011 году. Это его обрадовало. В более ранних моделях приходилось извлекать информацию секвенциями, что требовало времени. Новая модель позволяла работать с лентами, как с жестким диском, где до необходимого можно было добираться прямо через систему файлов. Это сэкономит ему много времени.

Йоранссон содержал все в порядке. Ленты были аккуратно помечены и разложенны по датам. Морган знал, что они хранятся минимум три месяца, после чего их используют вновь и перезаписывают. По сведениям Аниты, изменение внесли два дня назад. Возможно, стоило начать несколькими днями раньше и посмотреть, как файл выглядел тогда. Он осторожно вытащил ленту. Она оказалась тяжелее, чем ему помнилось, но, возможно, дело обстояло так же, как с привкусом во рту. Веса добавляло кое-что другое.

Он сделал глубокий вдох.

Намерению суждено превратиться в действие.

Мехран шел в сторону центра. Ему требовалось выбраться из квартиры и опять почувствовать себя подростком, таким, как он был до того, как все это началось. Когда его главной проблемой было, попадут ли они на праздник на Лёвгатан в следующие выходные и будет ли там Мириам. Он отправил эсэмэску Левану и спросил, продолжается ли еще праздник, но ответа пока не получил.

Ему следовало бы радоваться тому, как все прошло, но, шагая по улице, он никак не мог почувствовать полного удовлетворения. Какое-то время назад он думал, что обретет спокойствие, раз все в конечном счете получилось так, как хотелось ему и другим мужчинам. Но в последние часы мысли крутились у него в голове и не давали покоя. Он испытывал странное чувство. Будто подарок, о котором он долгое время мечтал, оказался совсем не таким исключительным, как ему представлялось. Мелика солгала. Мама все время была права. Но это ей отнюдь не поможет. Напротив. Остальные теперь станут смотреть на Шибеку по-другому. Хотя она послушалась. Подчинилась и сдалась. Остальные станут с ней меньше общаться. Так уж заведено. Недостаточно просто поступать правильно. Главное – никогда не совершать ошибок. Вот так просто. Она станет одной из тех, с кем и о ком все меньше разговаривают, человеком, который из живой личности постепенно превратится скорее в некое воспоминание. Так и бывает.

Шибека, всегда заботившаяся о нем. Никогда не сдававшаяся. Новая страна дала ей другие возможности для борьбы. Здесь она не должна просто смириться и, став вдовой, погрузиться в молчание и сидеть тихо. Это сделало ее сильной. Особенной. Этим она и нравится журналисту и шведам. Женщина, которая к чему-то стремится. А Мемель и остальные ее за это ненавидят и боятся, предположил Мехран.

Его же они, напротив, вознаградят, приблизят. Он в отличие от нее доказал, что на него можно положиться. Что он готов постоять за свою семью, но еще и поступает правильно, когда доходит до дела. Казалось, будто он просто воспользовался борьбой матери и похитил у нее силу, продвинулся с помощью этой силы вперед, бросив мать. В результате чего они отныне будут двигаться в разных направлениях. Он – вперед. Она – назад.

А посередине по-прежнему находится ложь Мелики. Кто же теперь ее проверит? Кто узнает правду?

Никто.

Это ему не нравилось.

Совсем.

Мехран остановился возле торгового центра. Увидел нескольких старших парней из гимназии, стоявших около химчистки. Они подняли руки в знак приветствия. Общаться с ними ему не хотелось. Он кивнул в ответ и пошел дальше. Левана нигде видно не было, но Мехран понял, что встречаться с ним уже тоже не хочет. Он шел к дому Мелики. Остановился возле маленькой детской площадки перед ее домом. Зашел туда и сел на качели, которыми ему никогда не разрешал пользоваться отец. Хотя он упрашивал и упрашивал, иногда даже плакал, но Хамид твердо стоял на своем. Говорил, что они для детей постарше. У них это стало чем-то вроде ритуала. Ему хотелось испробовать качели. Хамид запрещал, говорил: «Потом, когда немного подрастешь». Он упрашивал, но Хамид не поддавался. Он никогда не поддавался.

Мехран осторожно сел на качели. Сегодня они отнюдь не казались ему особенными: всего лишь большая автомобильная шина, висящая на двух цепях. Хамид разрешал ему пользоваться только качелями рядом – там имелась маленькая дополнительная покрышка, приделанная под большой, чтобы нельзя было провалиться вниз. Матовые стальные цепи оказались холодными на ощупь, в точности как в детстве. Он начал раскачиваться. Когда он набрал скорость, конструкция стала ритмично поскрипывать.

Вперед – назад. Вперед – назад.

Каждый раз, когда тело взлетало вперед, казалось, возникал новый вопрос.

Почему Мелика солгала, когда была у них дома?

Назад.

Что ей известно о человеке по имени Иосиф?

Назад.

Почему она так заволновалась, что почувствовала необходимость пожаловаться Мемелю?

Назад.

Надо действовать правильно. Нельзя просто пойти к Мелике. Так ничего не выйдет. Есть опасность, что она опять растрезвонит обо всем Мемелю и остальным.

Возможно, стоит сходить в магазин Саида. Он неоднократно бывал там вместе с отцом. Хамид иногда помогал им, чтобы иметь какое-то занятие. Саид владел магазином вместе с двумя кузенами Мелики – с Рафи и как его звали… кажется, Турьялай. Рафи он помнил лучше. Тот всегда шутил с ним и угощал леденцами на палочке. Мехран долго не вспоминал о кузенах Мелики. Жили они не в Ринкебю, а, по словам Шибеки, в Веллингбю. Во всяком случае, тогда. В первые годы они несколько раз навещали Мелику. Он знал, что они немного помогали деньгами и Шибеке. Но это было давно. Поскольку Мелика и Шибека постепенно прекратили общаться, он видел кузенов все реже и реже. Но они, возможно, что-то знают. Саид проводил с ними почти все время.

Мехран остановил качели и встал. Еще раз взглянул на окна Мелики и направился к метро.

Теперь, когда им с его помощью удалось заставить мать замолчать, узнать правду может только он.

Первая Эллинор жила на Грёнвиксвэген, 107, в районе Ноккебю. Ванья ввела адрес в навигатор: она не могла припомнить, чтобы когда-либо бывала в Ноккебю. В транспортных пробках по пути она размышляла, как лучше подступиться к этим женщинам. Говорить, что она из полиции, нельзя, это, по крайней мере, ясно. Но что же говорить? Как можно меньше, решила она, сворачивая с дороги и паркуясь на расположенных почти полукругом парковочных местах, перед стоящими под углом друг к другу серовато-белыми многоквартирными домами. Приближаясь к дому 107 по асфальтированной дорожке между домами, Ванья увидела вдали полоску мрачно-серой воды. По виду полоска напоминала канал, но Ванья предположила, что это, должно быть, часть озера Меларен. Входная дверь из металла и стекла была заперта. Ванья посмотрела на домофон. Бергквист, второй этаж. Она нажала на фамилию Левин, этажом выше, сказала, что ей надо передать цветы для Бергквист со второго этажа, но что там никого нет дома, и спросила, нельзя ли ей войти и повесить букет на ручку двери? Очутившись на прохладной лестнице, она решила подняться пешком. Оказалось, что Бергквист живет в квартире сразу налево. Ванья позвонила. Ей открыла женщина лет тридцати пяти. На заднем плане слышались крикливые голоса каких-то мультперсонажей. У открывшей дверь женщины были собранные в высокий хвост каштановые волосы, скромные золотые сережки и тщательный, хотя и не только что наложенный макияж. Она была в светлой свободной блузке, в костюмной юбке и колготках. Ванья предположила, что женщина забрала детей по дороге с работы и только что пришла домой.