Заступник. Твари третьего круга - Арина Свобода

Ник подставил руку, и бабочка переползла на раскрытую ладонь. Неужели кто-то боялся бабочек? Смешно. Ник мысленно приказал, нет – попросил, и порождение тьмы развернуло крылья, прижимаясь к коже, отдавая частичку своей силы…

Он прикрыл глаза от удовольствия и засмеялся – легко и беспечно. Он был счастлив…

Здесь все было чересчур. Слишком яркое солнце – от него болели и непрестанно слезились глаза. Слишком белый, нетронутый снег – цепочка глубоких следов, нарушающих первозданную чистоту, казалась кощунством. Слишком чистый воздух – разреженный и сухой, от которого кружилась голова и мелькали перед глазами черные точки.

Веревка натянулась. Грай остановился и медленно, в несколько приемов, повернулся – сначала голова, потом плечи, потом переставить ноги. В голове крутилось: «А мы не ангелы, парень, нет мы не ангелы…»

Ланка стояла, опираясь на свой посох и тяжело, часто дыша. Изо рта у нее вырывались быстро тающие облачка пара.

– Лана, – окликнул Грай, чувствуя, как закололо сердце – то ли от недостатка кислорода, то ли от острого сострадания.

– Я… в порядке… сейчас… – она выплевывала слова по одному, между судорожными вдохами.

Он повернулся в другую сторону, подергал вторую веревку.

– Эр!

Ученый оторвался от крохотного зеленого экранчика и обернулся.

– Подожди. Давай сделаем остановку!

– Не… надо… – слабо возразили за спиной.

– Почти пришли! – крикнул в ответ Эрран. – Совсем близко!

– Эр, нам нужно передохнуть…

– Не надо, – прохрипела Ланка. – По… шли…

Грай знал, что спорить бесполезно. За долгие недели их путешествия Ланка успела не раз продемонстрировать свой характер. Ему оставалось только удивляться. Откуда в хрупкой девочке из благополучной семьи взялась такая несгибаемая сила? Жесткость, порой граничащая с жестокостью? Возможно, пробуждающийся материнский инстинкт изменил ее, заставляя отринуть все, кроме одной-единственной цели – защитить свернувшееся в утробе дитя.

«Темные твари, и сорваны планки нам…»

В оглушительно ревущем, вибрирующем так, что ныли зубы и болели суставы, грузовичке она обнимала обеими руками незаметный пока что живот, укрывая, оберегая ребенка, робкие толчки которого напоминали касания крыльев бабочки. И смотрела в окно сухими, колючими глазами. На брошенные деревни, которые начинали заселять люди. На узловые города с непривычными обычаями и странно одетыми жителями. На последней из кратких остановок она раздала грязным оборванным детям весь запас хлеба, который у них был.

Потом начались горы. Снег, снег, снег… Мороз. Тяжеленные рюкзаки. Дрожащая на ветру палатка. Прячущиеся под тонким настом бездонные трещины. Нависшие над головой снежные козырьки, готовые сорваться вниз и погрести под собой три жалкие человеческие букашки, бездумно посмевшие забраться в это царство пустоты.

Она не жаловалась. Стиснув зубы, она шла к своей цели. И только лицо ее, становящееся все более прозрачным – или призрачным, – заставляло сердце Грая болезненно пропускать удар при каждом взгляде на него.

«Если спросить нас, чего мы хотели…»

– Здесь! – торжествующий крик Эррана оторвал Грая от тяжелых мыслей. – Пришли! Не могу поверить! Мы все-таки дошли! Я был прав! Картина совершенно идентична! Это, несомненно, переход!

Эрран опустил на снег самодельный навигатор и сбросил рюкзак.

– Сейчас… Главное, не торопиться… Не обязательно получится с первого раза… Нужно подобрать настройки… Все проверить… – лихорадочно бормотал он, вытаскивая на свет излучатель, усилитель, провода и аккумуляторы.

Ланка подошла к Граю. Прислонилась боком – почти неощутимо сквозь толстую зимнюю одежду. Он притянул ее ближе, тронул губами холодную щеку. «…мы бы взлетели, да, мы бы взлетели…»

Новый мир. Наш, только наш мир. Чистый, светлый, справедливый. В нем все будет так, как мы захотим. До него всего один шаг…

«У бодрствующих один, общий мир, а спящие отворачиваются каждый в свой собственный» (Гераклит Эфесский).

«Сверх меры подобает спать мертвым, а не живым» (Василий Великий).

В тексте использована песня «А мы не ангелы» («Би-2» и «Агата Кристи»).