Офицеры власти. Парижский Парламент в первой трети XV века - Сусанна Карленовна Цатурова

публичный характер королевской власти, противостоит совету ближайших по крови и вассальной связи королю людей, входивших в Королевский совет: так, после смерти Карла VI, когда Парламент отказывался признавать малолетнего Генриха VI королем «английской Франции», канцлер напомнил, что по ордонансу 1407 г. король в любом возрасте управляет страной «через совет и мнение самых близких сеньоров его рода» (27 октября 1422 г.). Помимо личных качеств советников большое значение начало приобретать количество советников: сколько советников надо выслушать, чтобы принять правильное решение? Конечно, сохранялся традиционный принцип «чем больше — тем лучше. Кажется, что Парламент согласен с этим, предлагая королю призвать «людей мудрых и почтенных (notables) в большом количестве» (17 января 1419 г.).

27. Образ идеального суда короля окружают (слева направо) Правота, Разум, Справедливость и Истина (Национальная библиотека, Париж)

Однако количество в данном случае призвано способствовать учетам интересов разных сословий в решении вопроса, касающегося всех. Парламент советовал властям накануне сдачи Парижа Карлу VII, «чтобы успокоить народ…собрать многих добрых людей различных сословий, в добром количестве (7 января 1436 г.). Даже в тех случаях, как видим, когда Парламент настаивает на количестве советчиков, он исходит из качеств совета, его полномочности, в конечном счете компетентности представлять общий интерес. Что же говорить о совете по более сложным, требующим знаний и опыта, вопросам. Например, в вопросе о «старых свободах церкви Франции» Парламент защищал ордонансы потому, среди прочего, что они были одобрены «большей и наиболее здравой (saine) частью его и Королевского совета (16 марта 1418 г.). Для Парламента важно не простое большинство, не арифметическое число голосов, но качество этих голосов. В наиболее откровенной форме это представление парламентариев о наилучшей форме совета выражено, когда в ситуации гражданской войны и английской агрессии требовались экстренные и чрезвычайные меры: тогда Парламент решил потребовать от короля и Дофина созвать совет из людей Королевского совета, Парламента, университета, прево и других парижан, «людей честных (preudommes), не слишком вовлеченных или пристрастных (non trop aflectez on parcialz), в достаточном и довольно умеренном количестве (bien moderé), чтобы из-за собрания людей в количестве неумеренном (immoderé) не последовало бы несообразности» (3 января 1418 г.).

Итак, совет мудрых, честных и неангажированных профессионалов, где количество свидетельствовало бы о качестве, был для парламентариев оптимальной формой управления, в которой им самим отводилась центральная роль, оправданная местом суда в системе королевской власти[381].

Вторым фундаментальным принципом в представлениях парламентариев о природе суда являлась идея разума, неотделимая от понятия правосудия, которым Парламент призван был руководствоваться в работе «Разум и правосудие» (Raison et justice) неотделимы друг от друга в представлениях парламентских чиновников, что отражалось и в протоколах суда. «Суд создан, чтобы устанавливать разум и справедливость всем без каких-либо исключений» — так Парламент понимал предназначение суда в обществе (23 февраля 1402 г.); Парижский университет просит Парламент наказать Карла Савойского «согласно справедливости и разуму» (20 августа 1404 г.); Парламент обещает всем обратившимся к нему «установить разум и справедливость»[382].

Разум предстает в парламентской интерпретации сутью суда, его необходимым признаком, гарантирующим ту справедливость, которую он обязан воздавать всем людям страны. Разум как обязательное качество решения Парламента отличает его от иных решений. Например, Парламент рекомендует в вопросе о папской схизме Парижскому университету поступить так, как он сочтет нужным, «а Суд сделает то, что требует разум» (31 декабря 1406 г.). Разум как основа деятельности прямо обозначен в словах первого президента: «Палата основана на разуме и выслушивании сторон (sur raison et partibus auditis) и привыкла устанавливать право и разум каждому» (droit et raison) (7 апреля, 22 июня 1407 г.). Разум фигурирует как основание для принятия решения: «по разумным и справедливым причинам» являлось достаточным объяснением (14 августа 1431 г., 28 ноября 1432 г.). Наконец, разум, согласно парламентариям, призван был руководить решениями Парламента, который просто приводит в соответствие с разумом просьбы и обращения (conforme a raison, comme raison est, soubzmettre a raison) (7 августа 1416 г., 3–4 мая 1419 г., 5 мая 1426 г.).

Разум и справедливость неотделимы друг от друга, дополняют друг друга и являются сутью суда, гарантией его законности.

Третьим краеугольным принципом деятельности Парламента в представлениях парламентариев было милосердие, составляющее вместе с советом и разумом триединство суда, действующего на благо общества. «Палата (Парламента) является благодушной, милосердной и справедливой» (benigne, charitable et juste) — так виделся парламентским чиновникам образцовый суд (16 февраля 1402 г.). Причем милосердие, будучи одним из главных достоинств суда, противопоставляется суровому и строгому суду, который в таком контексте выглядит как недостаток: Парламент обещает «совершить суд, руководствуясь милосердием и любовью, а не суровостью» (cum dementia et pietate et non cum rigore) (29 апреля 1407 г.), или совершить «добрый и скорый суд» (10 декабря 1412 г.). Когда адвокат и прокурор короля покидали свои должности из-за хронического безденежья Парламента, они так высказались о своей службе: «Пусть их обвинят скорее в простодушии, незнании или оплошности, чем в подлоге (dol) или злобе, которой не имели» (22 февраля 1432 г.).

Видимо, такой образ суда признавался обществом и был хорошо известен за стенами Парламента, поэтому и мог использоваться с целью добиться благосклонности парламентариев[383]. Именно поэтому Карл Савойский не нашел ничего лучше, как напомнить Парламенту, что суду подобает «скорее оставить без наказания преступление, чем невиновного наказать» (delictum remanere impenitum quam innocentem punire) (19 августа 1404 г.)[384]. Приверженность милосердному суду сказалась на парламентской трактовке политических событий в стране, оценивавшихся с позиций тех бед, которые они приносили «бедным людям». Так, осуждая борьбу бургиньонов и арманьяков, Парламент опирался на заботу о людях, «ибо уже были убиты или умерли в королевстве с обеих сторон 20 тысяч человек всех сословий… бедные люди, женщины, дети и мужчины» (27 августа 1412 г.). Но и в более мелких делах этот критерий был самым верным способом добиться снисхождения в Парламенте. Так, обвиненные во взятках прокуроры оправдывались тем, что «у бедных людей вполне достаточно дел для того, чтобы их еще обременять требованиями заплатить 6 солидов за наем прокурора» (12 ноября).

Милосердие не только провозглашалось Парламентом основой и сутью праведного суда, оно отражалось и во вполне конкретных решениях Парламента, направленных на пропаганду образа «милосердного суда»[385]. Бедные люди, не имеющие средств для оплаты судебных издержек, получали разрешение на бесплатное ведение дела, как Ж. Майю, «учитывая ее бедность» (20 декабря 1407 г.), или освобождение от уплаты штрафа, «учитывая бедность истца» (1 марта 1421 г., 3 декабря 1422 г., 16 февраля 1428 г., 18 февраля 1431 г.). Заболевшие в тюрьме заключенные освобождались под залог или под охрану сержанта,