Каждый второй уик-энд - Эбигейл Джонсон

Отец положил руку мне на плечо и пожал его:

– С днем рождения, Адам.

Я кивнул и позволил ему положить мне на тарелку пару гренок.

– Я… э-э… – Мне пришлось вытолкнуть воздух из легких и сделать новый вдох, прежде чем я смог сказать: – Я рад, что ты здесь. Папа.

Джолин

Я поджидала Адама в коридоре у квартиры их отца, когда они с Джереми появились на лестничной площадке.

– Привет, – сказал он с улыбкой, из-за которой ему наверняка пришлось бы терпеть насмешки от Джереми, но, когда его взгляд скользнул по моим рассыпанным по спине волосам, улыбка стала еще шире, и я поняла, что ему все равно. Я распустила волосы для него, и, когда он устремился ко мне, глядя на меня так, словно точно помнил вкус моих губ, я с замиранием сердца подумала, не собирается ли он поцеловать меня на глазах у брата.

И мне стало интересно, как он поведет себя, если я поцелую его.

Адам

Я не привык видеть Джолин смущенной, но в кои-то веки именно на ее щеках вспыхнул слишком яркий румянец (хотя мне это нравилось), и она прикусила нижнюю губу (что, пожалуй, нравилось мне еще больше). Если бы мой брат не маячил у меня за спиной, я бы сказал что-нибудь вроде «Как пали сильные!» и коснулся ее щеки. Но я хотел, чтобы она краснела для меня, а не потому, что я ее смутил. Если, конечно, такое возможно. Присмотревшись, я догадался, что румянец на ее щеках нарисовали ветер и холод. Но искусанная губа, подумал я, уж точно для меня.

Как и распущенные волосы.

Джереми поздоровался с Джолин – впервые с тех пор, как мы начали приезжать сюда, и сознание того, что перемирие между ними все еще в силе, осчастливило меня больше, чем следовало бы. Бросив на меня выразительный взгляд, он проскользнул мимо нас. Я знал, что он хочет мне сказать, напоминая о нашем уговоре.

– Пять минут, да?

– Да, – сказал я Джереми.

Он зашел в квартиру, оставляя меня наедине с озадаченной Джолин.

Джолин

– У тебя только пять минут? – Мне нравилось притворяться, будто я невосприимчива к боли, но, видимо, я не очень старательно изображала это рядом с Адамом, а может, он изучил меня достаточно хорошо, чтобы уловить нотку обиды в моем голосе.

Он придвинулся ближе.

– Я хочу гораздо больше пяти минут. – Он сглотнул и опустил взгляд на свои руки. – Я не хотел рассказывать тебе об этом эсэмэской, но отец приезжал к нам на мой день рождения. Он готов еще больше стараться, чтобы объединить нас. – Он пытался сдержать восторг в голосе, но ничто не могло скрыть его безмерного счастья.

Адам

В прошлые выходные мне удалось пообщаться с Джолин только за ужином вместе с отцом и братом, а после той ночи в моем сарае, когда она наконец начала смотреть на меня так же, как я смотрел на нее в течение многих месяцев, мне только и хотелось, что проводить время с ней.

Ну, конечно, это не все, чего мне хотелось.

Но моя семья впервые завтракала вместе. Вчетвером. Долгие месяцы я молча – и криком – призывал отца к тому, чтобы свершилось нечто подобное, и теперь, когда он сделал важный шаг, я понимал, что и мне нужно прилагать больше усилий. Не ограничиваясь односложными ответами, над которыми я тоже работал.

Но трудно было думать обо всем этом, когда Джолин выглядела так, будто я только что ударил ее.

Джолин

Я отступила, стараясь сохранять невозмутимость. Я знала, что однажды это случится, его семья воссоединится, не разрушенная до основания, как моя. Я знала, что они ищут дорогу обратно друг к другу. Я просто не думала, что это произойдет так быстро… и что мне будет так больно.

После той ночи в сарае, когда я чувствовала, как бьются вместе наши сердца, казалось жестокой шуткой, что мое сердце разбито вдребезги, в то время как его сердце наполнено счастьем.

Адам

Она попятилась, слишком часто кивая.

– О, вау. Здорово. Я очень рада за тебя, – сказала Джолин, но ее интонациям явно не хватало уверенности. И не потому, что она лгала, я это знал, но мой день рождения прошел совсем не так, как у нее. Я и не думал хвалиться или демонстрировать ей свое счастье, но, возможно, со стороны выглядело именно так.

– Не то чтобы все изменится за одну ночь, – сказал я. – Мой отец… он не переезжает обратно, и мама, только что высадив нас с Джереми, не стала подниматься вместе с нами, чтобы повидать его.

А я очень хотел, чтобы она зашла к нему, и впервые не пытался это скрыть.

И это означало, что нам придется попробовать еще раз, вместе – мне, Джереми и отцу.

Джолин

Неужели он не видел, что делает только хуже? Он пытался убедить меня, что ничего не изменилось, когда все в нем кричало об этих переменах. И неважно, что его отец вернулся в свою квартиру или что Адам и его брат все так же будут проводить здесь каждый второй уик-энд. Формально все так и было, но долго это не могло продолжаться. Казалось, будто кто-то установил над нами гигантское табло обратного отсчета и цифры стремительно сбегали к нулю.

Мое сердце тоже бежало, стучало так быстро и так сильно, что он не мог этого не заметить.

Адам

Не знаю, кого я пытался убедить, себя или ее, но мне было совершенно ясно, что ни один из нас мне не поверил. Правда заключалась в том, что все изменилось, и не только потому, что отец приехал к нам в мой день рождения. Я изменился. До меня дошло, что моя злость еще глубже вбивала клин в нашу семью, и я начинал понимать, что никто из нас не виноват в том, что этот клин вообще появился.

Я уже решил пойти с отцом на следующее собрание группы поддержки и на этот раз не собирался торчать в коридоре. И когда он высадит нас у дома в воскресенье, не один Джереми пригласит его войти. Я все отчетливее чувствовал, что у нас все может получиться, впервые после смерти Грега. Но Джолин…

Джолин

Я увидела, в какой момент он осознал, чем это обернется для нас, если таких дней, как его день рождения в кругу семьи, станет больше. Если его отец станет чаще бывать у них дома и мама увидит, как оба ее сына ждут его обратно. Если его родители начнут понимать то, что Адам с Джереми знали с самого начала: им лучше быть вместе, одной семьей.

Он замолчал на полуслове, и его руки повисли. Лицо приобрело оттенок, противоположный красному, и если бы я могла заглянуть ему в душу, думаю, увидела бы огромную трещину, раскалывающую его сердце пополам.

Мое сердце ожидала такая же участь, но, поскольку оно изначально не было цельным, трещина не так ярко проявлялась снаружи. Я никогда не жила надеждой на счастливый конец. Мне не нужно было обуздывать свою злость ради воссоединения семьи, потому что не злость была моей проблемой, да и мои родители никогда не собирались мириться. Моя проблема заключалась в другом, что делало меня намного более уязвимой, чем мне бы хотелось.