Песок в раковине - Н. Свидрицкая

Иногда ей казалось, что она узнаёт контуры созвездий, но всякий раз понимала, что нет. Такие заметные созвездия, как Медведицы, Лебедь, Орион не могли остаться не узнанными.… Да и что она делала бы дома? Но так иногда становилось страшно! Лететь к кинтанианам? Но как?! Ивайр — убийца, его Союз не примет. Неизвестно, станут ли они лечить его, а если станут, то зачем?! И что станет с нею, кем она будет, как её примут, чем для неё обернётся этот шаг? Если бы она успела хоть что-то узнать, хоть в чём-то была уверена!

От всех этих мыслей ей становилось так страшно, что она обнимала колени и сворачивалась в клубок — крохотная женщина в огромном корабле посреди пылающей бездны, без родины и флага, без настоящего и будущего, заложница собственного ДНК и незнания. Она никогда не была религиозна, но в этой ситуации ничего, кроме отчаянного: «Помоги!», — обращённого к некой неопределённой силе, ей в голову не приходило. Но при этом она не могла не вспомнить, что точно так же молилась о сыне, и не была услышана. Может быть, она как-то не так просила, или эта сила не любила слишком гордых и сильных, или бездна была глуха к просьбам? Беспредельность её смиряла гордыню и меняла взгляды и ощущения. Рай? Ад?.. Она была слишком велика и непостижима, а рай и ад человеческого сознания были маленькими и жалкими по сравнению с ней. Если Анна и верила во что-то прежде, то теперь даже вера её подвергалась настоящей пытке. Избитое сравнение с куколкой и бабочкой в данной ситуации подходило идеально: прежняя гусеница — Анна исчезла, превратилась в куколку, которая мучительно переживала трансформацию и не понимала, что происходит с нею и зачем. Она не жила — она именно переживала этот период, не зная, кто она, зачем, для чего, что делает, с кем она и кто с нею, где её дом и есть ли он вообще?

Потом она вспоминала это состояние с недоумевающим и недоверчивым чувством: неужели она пережила это и не сошла с ума, и не сломалась, и не умерла? Когда космос пылал вокруг, и не было ни верха, ни низа, ни цели, ни смысла, ни надежды, ни возможности повернуть назад, ни мужества лететь вперёд? Она даже не очень-то верила собственным воспоминаниям, полагая, что преувеличивает теперь силу своего отчаяния, даже не подозревая, что преуменьшает её. Но это было много, много позже.

На этот раз, прилетев на Пелл, Анна, по совету Чьяны, приземлилась не на станции в снегах, а в уцелевшем городке, или посёлке почти у самого экватора. Приземлилась открыто, среди бела дня, на площади. К её некоторому удивлению, это событие привлекло гораздо меньше внимания, чем она ожидала. Выйдя наружу, она поразилась двум вещам: яркому солнечному свету и морозу. Она и забыла, как это бывает: когда неглубокий снег поскрипывает под ногами, пахнет свежестью, солнце слепит глаза, морозец покусывает щёки и руки, но это скорее бодрит, чем угнетает.… У мороза был домашний привкус дыма, от которого закружилась голова. Анна словно очутилась на старой голландской картине; впечатление усиливали странные дома на сваях, с высокими округлыми крышами и фигуры немногочисленных пеллиан, собравшихся вокруг катера. Над домами кое-где нависали засохшими кронами непонятных очертаний унылые деревья, как и сваи, напоминая о том, что когда-то здесь были тропики, жара. Возможно, море. Мальчик, глазеющий на Анну, прижимал к себе домашнюю зверушку: что-то среднее между крупной летучей мышью и голой мексиканской собачкой. Шерсти на этом несчастном создании не было вовсе, и оно крупно дрожало, то и дело облизывая тёмным язычком розовый веснушчатый нос. Мальчик старательно заворачивал его в какую-то тряпку, но оно всё равно мёрзло, а может, уже простыло. Сердце Анны, всегда неравнодушное к страданиям братьев меньших, мгновенно облилось кровью.

От самого большого здания к ним уже шли трое мужчин и Зиана. Анна глубоко вдохнула морозный дымный воздух, готовясь к непростому разговору…

Но разговор, против ожидания, получился вполне благожелательный. Анне понравилась Зиана — злая, умная, язвительная, красивая, стильная, очень, очень своеобразная. У Анны всегда был оригинальный вкус на людей, и тянуло её к личностям неожиданным и разнообразно-странным. Конечно, то, что Зиана понравилась Ивайру, сыграло свою роль; он говорил Анне о ней, и она была под впечатлением этих слов. Но пеллианка понравилась Анне и сама по себе. На Грит они прилетели почти подругами. Просмотрев всё, что привезла Анна об Авельянде, и взяв с собой пробы, пеллиане собрались лететь к себе, чтобы изучить их дома. И только тогда, в ангаре, Зиана спросила:

— А где твой приятель киборг? — И Анна вдруг подумала, что Зиана биолог и врач… Пусть инопланетный. Но врач. Может быть, она сумеет разобраться в том, что творится с Ивайром, и как ему помочь? От внезапно вспыхнувшей надежды стало даже трудно дышать.

— Он в коме. — Сказала она. — Повредил позвоночник.

— Как это вышло?

— Упал со скалы. Очень высокой… в море. На камни.

— Жаль. И ничем нельзя помочь?

— Я не умею. — Нерешительно произнесла Анна. — Я даже не знаю толком, что с ним.

— А остальные? — Заинтересовалась Зиана.

— Кто?..

— Вы что, на самом деле совсем одни на этом корабле?

— Да. — Просто ответила Анна. Зиана несколько секунд смотрела на неё с недоверчивой полуулыбкой, потом сказала остальным:

— Я, пожалуй, задержусь здесь на какое-то время… Где он? — Снова повернулась к Анне. — Я хочу его посмотреть, пока ты отвозишь их.

Сердце Анны бешено забилось, но внешне она старалась оставаться спокойной. Извинившись, отвезла Зиану на лабораторный уровень, сделала распоряжение о её допуске и разрешении работать, и полетела на Пелл.

Возвращаясь, она старалась внушить себе, что надеяться не на что, но не могла унять биение надежды в груди. К лифту бежала бегом, и так же бегом мчалась к нужной лаборатории. Только оказавшись в поле зрения Зианы, она убавила шаг и вошла внутрь довольно чинно, только оказалось, что зря — Зиана была поглощена тем, что изучала изображение на одном из мониторов, и всё равно её не заметила.

— Смотри, — сказала, не оборачиваясь, — как здорово. Не надо пялиться в микроскоп, всё перед тобой, на этом экранчике. Какое хочешь увеличение, такое и ставишь, и наблюдай. Изображение — супер!

— Как он? — Спросила Анна. Зиана неохотно отвернулась от монитора. Посмотрела на Анну со снисходительной иронией:

— Всё в порядке. Нужно было только запустить механизм самовосстановления. У него у самого всё есть, чтобы поправиться.

— Правда? — Глупо переспросила