Турция до османских султанов. Империя великих сельджуков, тюркское государство и правление монголов. 1071–1330 - Клод Каэн

С политической точки зрения это, конечно, не означало решения проблем с туркменами, к которым, хоть они и не принадлежали к той же группе, в будущем можно причислить и гермиян. Последним удалось нанести поражение внуку Фахр ад-Дина Али, захватившему Денизли (Ладик), который они какое-то время удерживали. В других местах султан пытался договориться. По-видимому, так он поступил с туркменами Эшрефа, попросив одну из дочерей их вождя в жены для своего брата. Вождь воспользовался ситуацией и при встрече захватил в плен Сиявуша, который, похоже, не нравился этим бывшим сторонникам Джимри. Он был освобожден только после вмешательства Кунари-Бека, с радостью воспользовавшегося случаем продемонстрировать, что он – Караманид, истинная опора династии Сельджукидов. Султан, у которого не было достаточного количества войск, предпринимал в Конье – единственном центре его реальной власти – определенные попытки заручиться помощью акхи. Их яростное недовольство правлением Казвини внесло свою лепту в его падение.

В своей очередной попытке разделаться с туркменами Аргун в конце 1290 года отозвал Самагара и снова отправил в «Рум» своего брата Гайхату, который вошел в Конью во главе внушительного войска. Кунари-Бек отказался приехать и выказать ему почтение, как сделал князь гермиян. В начале 1291 года Гайхату послал султана в прибрежные районы, где все, что он должен был сделать, – это принять дань уважения, что оказалось настолько же простым, насколько и притворным. Но в мае пришла весть о смерти Аргуна. Преемником стал его брат Байду, и Гайхату, взяв с собой всю армию из Анатолии, решил потягаться с ним за трон. Его поход оказался успешным, но очевидно, что все враги сельджукско-монгольской власти решили воспользоваться его отсутствием.

Среди них были акхи и рунуд, которые не обязательно составляли какую-то объединенную силу и не считали себя обязанными согласовывать свои действия друг с другом. Тем не менее и те и другие враждебно относились и к монголам, как к чужакам, и к туркменам за тот вред, который они наносили городской экономике. Среди туркменов произошел разрыв между Караманидами и туркменами Эшрефа, и последние, несмотря на недавний инцидент с Сиявушем, теперь, похоже, объединились с властями Коньи против их могучих правителей. Чтобы дать отпор Караманидам, брат султана и его представитель в Конье позвал Масуда, которого Гайхату недавно посадил в Кайсери. Но у Масуда было слишком много проблем с туркменами, обитавшими в том районе, чтобы он мог что-нибудь сделать для Коньи. Тем временем гермияне напали на город и разграбили его весь, но не смогли взять цитадель. Сообщение о приближении монголов заставило их уйти, но, когда монголы не появились, они вернулись, и жители Коньи обратились к внуку Фахр ад-Дина Али, хозяину Денизли (Ладика). Гермиян удалось отбросить, но с Караманидами ничего сделать не получилось, поскольку иначе приграничная зона осталась бы незащищенной.

К тому времени ставший сувереном и хорошо знакомый с Малой Азией Гайхату прибыл во главе более мощной армии, чем те, с которыми встречались туркмены до этого. Его целью было посеять ужас с помощью грабежей и резни, в чем его люди были большие мастера. Районы Эгерли, город Ларанда, хотя туркмены составляли лишь малую часть его жителей, земля Эшрефа, город Денизли (Ладик), недавно утраченный внуком Фахр ад-Дина, и, наконец, область Ментеше – все было безжалостно разорено. Армия ильхана вернулась в Конью, ведя с собой толпы пленников, но даже там она оставила о себе ужасающую память (ноябрь 1291 – февраль 1292 г.). На самом деле результатом всего этого стало разорение, а сами туркмены, которых монголы были не в состоянии истребить, не могли не воспользоваться создавшимся хаосом как материально, так и морально.

Перечисление всех этих событий может показаться утомительным, но оно создает определенное представление о происходящем. Тем временем необходимо было драться с Караманидами, снова захватившими и удерживавшими прибрежную крепость Аланью, которая до этого была захвачена силами франков с Кипра. Также нужно было отобрать у туркменов Эшрефа Кавалу – ключевой пункт для прохода к Конье. Одновременно с этим султану Масуду приходилось сражаться с туркменами из Кастамону, которые чуть было не взяли его в плен. В целом эти туркмены упоминаются реже, чем те, что обитали на юге и юго-западе, возможно, просто потому, что главные города находились достаточно далеко от них и они с монголо-сельджуками доставляли друг другу меньше беспокойства. В таких обстоятельствах война была отчасти вызвана мятежом, поднятым Сиявушем против его брата. Впрочем, хронология тех событий остается достаточно неясной. Они заключили перемирие, как когда-то Изз ад-Дин с Рукн ад-Дином, но только для того, чтобы снова столкнуться два года назад, а потом снова помириться. Такое положение дел постоянно служило для туркменов поводом наращивать свои преимущества и демонстрировать, что теперь они по-настоящему главный фактор общественной жизни в Малой Азии, если не считать те исключительные случаи, когда приходили монголы. Ощущение распада царило повсюду. Оно определенно усиливалось благодаря поведению Гайхату и позже, когда он был свергнут Байду (1294 г.), а Байду свергнут Чазаном (1295 г.). Чтобы одни могли присматривать за другими, Гайхату, как правило, назначал на одну и ту же должность двоих, включая должность Муджир ад-Дина, который отвечал за монгольскую казну. Единственным результатом стали постоянные споры, интриги и беспорядок. Каждый чиновник до такой степени старался напрямую угодить правительству ильханов, что никакого политического единства в Малой Азии не было. Ее административная автономия превратилась в чистую фикцию, и каждый район постепенно трансформировался в свое рода частное владение.

К несчастью для Малой Азии, усиление монгольского контроля произошло в то время, когда в монгольском государстве стали проявляться изъяны, которые вынуждали суверенов усиливать наблюдение за своими владениями. И поскольку монгольские силы в Малой Азии становились все внушительнее, они начинали играть все большую роль во внутренних делах государства ильханов. По ходу рассказа мы уже упоминали неудачный мятеж Кангиртая и успешный переворот Гайхату. Мы видели, что султан и другие значимые фигуры неизбежно оказывались втянутыми в них. Хроники последних лет века и начала следующего, которые, к сожалению, обнаруживают все большую неполноту, описывают Малую Азию в основном с точки зрения мятежей монгольских лидеров, находившихся в этой стране, не уделяя достаточно внимания тому, что происходило среди самих жителей. Отчасти это объясняется пробелами в документах, но еще и тем, что в результате монгольских дрязг неоспоримым фактом стало дальнейшее обособление туркменов, с которыми некоторые монгольские лидеры временами вступали в союзы. Раскрепощение монгольского правителя не всегда означало ущерб, поскольку, если ему удавалось укрепить свое положение, он имел возможность скорректировать злоупотребления, возникавшие при эксплуатации страны в интересах иностранной державы. Однако попытки добиться полного освобождения раз за разом терпели неудачу, и Малая Азия смогла добиться его только после падения империи ильханов Хулагуидов и ее распада на отдельные княжества.

Чазан едва успел взять власть, когда монгольский правитель «Рума» Тугачар, бывший сторонник Байду, при содействии потомков Муин ад-Дина попытался стать независимым. Столкнувшись с не слишком активным противодействием со стороны Араба, сына Самагара, и более энергичным отпором со стороны Балту, сына другого бывшего монгольского правителя Рума, он потерпел поражение в 694 (1295) году. Но Балту, в свою очередь, тоже взбунтовался и поднял мятеж, в котором одно время ему помогали Караманиды и в который был вовлечен не имевший реальной власти султан Масуд. Потерпев поражение от Сулемиша, внука Байджу, он бежал к армянам в Киликию. Опасаясь вызвать гнев своего монгольского суверена, они выдали его, и он был обезглавлен в 696 (1297) году. Несмотря на то что султану Масуду даровали личное прощение, его заставили удалиться в Тебриз, а на его место в «Руме» был посажен его давний соперник и племянник Ала ад-Дин Кей-Кубад, о судьбе которого ничего не известно с того момента, когда он бежал в Киликию, поэтому, возможно, его «рекомендовали» армяне. Все пошло как раньше, и теперь в 698 (1299) году взбунтовался Сулемиш, получивший помощь от Караманидов. Он был разбит армией Ильханидов вблизи Сиваса, выступившего против него, и нашел убежище в Сирии. К счастью, сведения о нем, имеющиеся в мамлюкских летописях, отличаются больше полнотой по сравнению с более ранними. На следующий год он вернулся, но был схвачен и казнен. Все эти люди изначально не были настроены бунтовать, но, становясь хозяевами страны в результате победы над предыдущим мятежником, они получали власть, которую ильханы стремились поставить под контроль, а этого им как раз хотелось избежать, и сделать это они могли только с помощью мятежа. Кроме того, как можно заметить, большей частью это были люди, отцы или деды которых тоже были правителями в «Руме», что означает их определенную привязанность к местам, где у них уже имелись земли.