Турция до османских султанов. Империя великих сельджуков, тюркское государство и правление монголов. 1071–1330 - Клод Каэн

История Синопа до его вхождения в государство Джандаридов не намного яснее. Мы знаем, что Синоп являлся частью княжества перване Муин ад-Дина Сулеймана и что в конце века он еще или снова принадлежал его сыну Мухаммед– (Мехмед-) беку и, возможно, его преемнику или помощнику Масуд-беку, внуку перване и авантюристу, на какое-то время ставшему хозяином Самсуна. В начале XIV века Синоп был в руках человека по имени Гази Челеби, у которого (или у преемника которого) его позже пришлось отбирать Сулейману (после 1324 г.), но который предстает перед нами в парадоксальной ситуации: он был знаменит, но мы не знаем, кто он такой. По свидетельствам трапезундских и генуэзских хроникеров, а также Ибн Баттуты и аль-Умари, он действительно был знаменит как гази и корсар на Черном море, с успехом нападал на Каффу в Крыму и на Трапезунде и даже топил в гавани корабли, нападая на них под водой, как современные водолазы. Летописцы Языджиоглу и Османов называли его сыном Сельджукида Масуда, непродолжительная активность которого в этом регионе уже была описана выше. Но более ранние авторы если что-то и говорят, то представляют его как внука перване Муин ад-Дина Сулеймана. Из надписей на его гробнице следует, что его отца звали Масуд Челеби. Современные ученые, обсуждавшие этот вопрос до публикации Аксарайи, сомневались в этом, но с учетом того, что этот автор познакомил нас с Масуд-беком, кажется совершенно естественным думать, что на самом деле Гази Челеби был сыном этого Масуда (бека, или Челеби). Прежние даты захвата Синопа Джандаридами, предлагавшиеся некоторыми авторами, несовместимы с реальностью, поскольку теперь у нас есть подтверждения действий Гази Челеби если не до 1356 года, как ошибочно считалось раньше, то как минимум до 1324 года. В крайнем случае он мог признать сюзеренитет Сулейман-паши, но доказательств этого не существует. С другой стороны, ко времени Ибн Баттуты Синоп уже входил в состав государства Джандаридов, и это не вызывает сомнений.

Стоит напомнить читателю, что границы с христианами были не единственными, которые нарушили туркмены. Аналогичное проникновение имело место в Северной Сирии и Диярмударе, расположенном в петле Евфрата. Но их вторжение на территорию могучего мусульманского государства мамлюков не позволило им создать какие-либо княжества, хотя позже мамлюки сами подталкивали их к этому в зоне Тавра.

Перечисленные выше княжества являются, так сказать, классическими и теми, которыми более поздние авторы, делившие Малую Азию между хорошо известными династиями, привыкли ограничивать внимание читателя. Однако, в особенности вначале, реальность не была такой простой, и авторы мимоходом упоминают многие другие, которые, будучи тесно зажатыми между более сильными соседями, не имели реальной возможности для экспансии или обретения большей независимости и, в конечном счете, оказались поглощены другими. То же самое справедливо и для имен, которые ни о чем не говорят, и мы не всегда можем понять из контекста, на кого они указывают – на туркменов или чиновников того, что осталось от сельджукско-монгольской администрации, на независимых правителей или на вассалов и представителей других более сильных правителей.

Данная глава ограничивается только констатацией существования этих княжеств. По-настоящему проследить их историю – трудная задача, решение которой в самом грубом приближении будет предпринято в конце этой книги. Фактически они не играли никакой роли в истории того, что когда-то было сельджукской Турцией. Это верно, что отчасти они были теми же самыми турками, но то, что начинали создавать некоторые из них, было совсем другой новой Турцией – страной в процессе формирования. И с этой точки зрения их значимость даже больше. Тем не менее в рамках это работы данный вопрос следует ограничить лишь самыми общими положениями.

В трудах своих более поздних историков Османы, Караманиды, династия Айдын и, вероятно, другие якобы претендовали на инвеституру со стороны Сельджукидов, как правило в лице некоего Ала ад-Дина, про которого трудно сказать, был ли это великий Кей-Кубад или последний представитель династии Фарамурз. Конечно, это в определенной степени дежурное объяснение, и эти люди владели своими землями вовсе не с разрешения Сельджукидов. Тем не менее, даже если дошедшие до нас документы являются подделкой, нет причин сомневаться в том, что эти правители стремились получить подтверждение законности своих владений (например, приезжая на поклон к Абу Саиду в 1314 году), чтобы обезопасить себя от притязаний соперников и сюзеренов, которые находились поблизости. Своего рода воспоминанием об этом служит список Кийи Мазандарани.

По ходу повествования уже не раз упоминались новые люди, которых монгольское нашествие принесло в Малую Азию. Сначала это были те, кого оттесняли монголы, позже те, кто шел с монголами в их рядах. Среди них были иранцы, туркмены и даже собственно монголы, и не только из гарнизонов, но и те, кто вместе с семьями и имуществом скотом оседал в восточной части страны. В количественном измерении это вело к росту численности – что невозможно подсчитать – в этих этнических группах по сравнению со стабильным количеством местного населения, а также к определенным качественным изменениям. Даже не считая монголов, новых туркменов нельзя считать абсолютно идентичными старым ни в экономическом, ни в культурном смысле. На данный момент главное для нас – понять, к каким этническим или племенным группам они принадлежали. Ранее уже подчеркивалось, что сельджукская экспансия, судя по всему, принесла с собой лишь части племен, список которых, содержащий традиционную группу из двадцати четырех огузских племен, практически во всей полноте отражен в названиях мест современной Анатолии, и в достаточно большой степени представлен в литературных и административных текстах XV и XVI веков. Следовательно, кайы и байундур (пока приведем лишь два названия племен, с которыми Османы и Ак-Коюнлу соответственно констатируют свое родство) должны были принадлежать к числу вновь прибывших. Это простое утверждение можно было бы оставить без дальнейших пояснений, если бы не одна оговорка, которую нужно сделать. Не претендуя на то, чтобы сделать обзор всех имен, встречающихся в текстах времен империи Ильханидов, я тем не менее могу сказать, что названия племен попадаются в них так же редко, как и во времена Сельджукидов. Они проявляются ярко только в XV веке, когда оформились крупные политические образования туркменов и те, предками которых были туркмены, и когда стало модным превозносить племена своих предков или даже осознанно чувствовать себя принадлежащим к одному из них. В действительности вполне возможно, что их замалчивание в более ранних текстах вызвано тем, что относительная сила режимов, под властью которых жили эти племена и которые имели под собой другую этническую основу, оставляла им мало возможностей проявить себя. Вместе с тем вполне возможно, что эволюция, произошедшая в самой Малой Азии в XIV и XV веках, привела к оживлению, а в какой-то степени даже к первому проявлению племенных чувств среди некоторых групп. Если бы эта гипотеза получила подтверждение, то в результате мы больше не смогли бы с уверенностью говорить об истоках племен даже в период монгольского нашествия. Более того, места проживания отдельных племен в XVI веке ничего не доказывают в отношении более раннего периода, поскольку Османы многократно перемещали различные группы населения, а другие перемещения происходили спонтанно. Конечно, члены некоторых племен, основная часть которых дала о себе знать только в XIII веке, могли принимать участие в экспансии XI века, но тогда в целом разделение территории между племенами наверняка происходило в два этапа. Любые группы, прибывшие раньше, могли быть позже перемещены, и в результате их селения больше нельзя было обнаружить на прежних местах. В частности, подобные факты известны в отношении княжества Гермиян. Представители племени догёр, которое считается племенем Артукидов, в XIV веке уже почти не встречались в районе Диярбакыра, но обитали западнее в районе Диярмудара. Кроме того, имело место объединение и дробление племен, после которого они получали новые названия, как произошло в середине XIV века с племенами Дугадир и Ак-Коюнлу, последнее из которых противостояло Кара-Коюнлу.