Огонь и Ветер - Рина Море

А еще прошлой ночью вы не спали. Смотрели в своей спаленке на звезды. Мне хотелось поговорить с вами, но вы меня не услышали, только пробормотали: «Сквозняк!» – и захлопнули окно.

Вы еще не против получать мои письма? Я устала молчать. У меня никогда не было собеседника, которому я могла бы объяснить все, что чувствую, – и он бы понял. Мама всегда со мной соглашалась и всегда утешала, если это было мне нужно, но никогда не принимала моих слов всерьез.

Так, значит, вы утверждаете, что родители л’лэарди Эльяс иногда снимают с нее браслет-экринас, чтобы дать возможность дожить до императорского отбора невест, и в первый раз это произошло еще год назад? Это слишком серьезное обвинение, нужны доказательства. Хоть кто-то, люди, слуги. Я уверена, что доказательства возможно добыть.

Ах, да. Я еще и гадать умею. Гадаю маме – всегда сбывается. На обратной стороне письма я нарисовала крыло совы. Выберите три самых важных пера и разукрасьте их, а я расскажу вам, куда дует ветер вашей судьбы! Это не выдумка!»

«Признайтесь, вам кто-то рассказал про экранчик! Так легко вам меня не обмануть, я не столь наивна, как вы, кажется, думаете! Но если вдруг вы его встретите… Я вам не верю, но согласна подыграть – уж больно красиво у вас получается выдумывать. Так вот, если вы вдруг встретите одного белокурого ветренника, знакомого нам обеим, чье имя я не буду здесь называть, передайте ему, пожалуйста, что я о нем часто думаю! Я думаю о нем, когда смотрю на ночное небо, усыпанное звездами, ибо на те же самые звезды смотрит и он, сверяя путь корабля. Передайте ему, пусть почаще смотрит в небо.

Дорогая Сибрэйль, ах, кто сказал, что мы не жертвуем ничем ради мужчин! Порою мне тоже снится море, и я думаю, как прекрасно было бы слышать стихию без преград! Порой я жалею, что не родилась мужчиной! Но у меня нет выбора, а у огненной девы из вашего сна был!

У л’лэарди Эльяс много тайн. Слишком много для девы ее возраста и положения. Нет ничего отвратительнее сплетен, и я не хочу ничего рассказывать о ней из того, что знаю и чему была свидетельницей. Однако у меня становится тревожно на душе, когда я думаю о том, что такая особа, как она, может стать императрицей. Я никогда не выдам ее тайн, но, боюсь, меня до конца жизни будет мучить совесть из-за этого. Наш добрый, мудрый император никогда не узнает о мужчинах, в которых она была влюблена, какие вольности она дозволяла, никогда не узнает о свободолюбивом нраве и не подобающих деве высказываниях л’лэарди Эльяс. Мое сердце обливается кровью. Я не имею права выдавать ее тайн, но и совершаю преступление перед Его Величеством, когда молчу.

Мне кажется, самым лучшим выходом было бы посадить ее на трон, как вас тогда».

– Признайтесь, Лимия, первые мои письма читали ваша маменька или папенька, а последнее вы никому из них не показали, потому что в нем я упомянула Велана. А вы не хотите, чтобы об этом вашем увлечении стало известно родителям, не так ли?

– Я вас не понимаю, л’лэарди Верана.

После репетиции я увлекла Риннэн на прогулку в императорский парк.

– Я думала, вы умнее и мне с вами придется трудно. Но надо же! Погадать на сове! И вы на это соблазнились!

– Это была шутка, л’лэарди Верана, и я ее поддержала. Мне жаль, если вы подумали, что я верю в предсказательные способности вашей совы всерьез. И я совершенно не понимаю вашего грубого тона. Надеюсь, вы извинитесь, или нам придется прекратить нашу дружбу.

– Да дело ведь не в том, верите ли вы в сову, – вздохнула я. – Просто у меня мое письмо с вашей подписью. И все ваши письма. И что в этих письмах?

Вы признаетесь в любви к какому-то ветреннику, и что вы даже целовались с ним, вы – невеста императора. Это во-первых.

Во-вторых, признаетесь, что жалеете об отсутствии выбора: отдать стихию мужу или оставить себе. Это богохульство.

В-третьих, вы обвиняете л’лэарди Эльяс и ее родителей в страшном преступлении, не имея на то доказательств. Более того! Мне известно, что кто-то подкинул Его Величеству анонимное письмо, в котором рассказал о моем посещении моряцкой вечеринки. Нет, выслушайте меня, прошу вас. Друг Велана, водяной – родственник вашего батюшки. Есть основания полагать, что анонимное послание написано кем-то из вашей родни. Кто знает, возможно, в том же письме что-то говорилось и про Эльяс?

– Что вы хотите этим сказать, л’лэарди Верана?

– Ничего, ничего. Просто представлю лицо Его Величества, когда он увидит эти письма. Он был так разгневан на автора анонимок. Обещал сделать с ним что-то очень нехорошее. Как думаете, вас оставят в невестах? А что скажет вам ваша семья, узнав, что вы были столь неосторожны?

– Вы мне что, угрожаете? Какая невероятная низость! Я считала вас своим другом!

У Риннэн дрожали губы. Взгляд такой – вот-вот заплачет.

– То есть вы мне рассказывали всякие грязные истории про Эльяс, надеясь, что я при случае перескажу их Его Величеству; жаль только, что не в письменном виде; давали своим родителям читать мои письма; согласились на переписку со мною, только потому что хотели, чтобы я в письменном виде выболтала на себя какой-нибудь компромат, и потому задавали в ответных письмах тучу провокационных вопросов; ваша семья написала на меня анонимный донос, – это все было не низостью!

– Я больше не могу вас слушать! Какая мерзость! Умолкните!

– Могу и помолчать. Ваши письма скажут Его Величеству больше, чем любые мои слова.

– Чего вы хотите, л’лэарди Верана? Это месть? Вы прикинулись моим другом, чтобы отомстить?

Смеюсь ей в лицо.

– Дружбы вашей я никогда не просила, мне довольно было, чтобы вы отвечали на письма. Мне нужны деньги. Двадцать кридов – обязательно монетами, еще двадцать, если не сможете деньгами, можно дорогой вещью. Завтра. На бал. Или преподнесу Его Величеству подарочек. Скажу, поймала мерзкого анонимщика. К моим выходкам он привык.

Вовремя спустившейся в парк принцессе Варагад пришлось разнимать нашу драку. Риннэн кричала: «Змея!», я удирала от водяной, показывая ей язык и демонстративно вывернутые пустые карманы.

В маленький дворцовый сад осень будто еще не пришла. Ветер тих и по-летнему нежен, пахнет морем и все еще солнцем. Смеркается. Сотни фонариков подсвечивают ажурные кроны деревьев, маленькие огненные скорлупки плавают по воде бассейна. Сказочно. Эта сказка красива, немного печальна, и она обязательно была, будет – я ведь так четко ее вижу, будто наяву! Как поздним вечером владыка мира, утомленный государственными заботами, приходит в этот сад, устало опускается на шитые золотом подушки, слуги подносят кубок вина. Владыка задумчиво слушает отдаленный рокот волн за стенами, всматривается в усыпанное звездами небо. Ждет. И вот из-под облаков вниз падает сизая птица. Мощный клюв, острые когти, круглые хитрые глаза, перо хранит запахи других континентов. Взмах крыла – и вместо птицы за спиною владыки стоит дева. Она неслышно опускает ладони ему на плечи, массирует напряженную шею и тихо рассказывает, что творится за морями и океанами в чужедальних странах.