Тайны Конторы. Жизнь и смерть генерала Шебаршина - Валерий Поволяев

Один из близких друзей Титова — его коллега по «Лесу» Мацуленко Юрий Сергеевич; знакомы они давно и дружат давно, пресловутый пуд соли из знаменитой пословицы наверняка уже съели, а может, съели и больше пуда.

Характер у друзей — одинаковый: очень спокойный, выдержанный, рассудительный, прежде чем отрезать или даже демонстративно рубануть с плеча, семь раз отмерят. Оба. И это правильно — научила прошлая работа, годы, проведенные вместе с Шебаршиным в разведке.

На мир нынешний, очень непростой, иногда злобный, иногда сладкий, очень часто обманчивый, оба смотрят с открытыми забралами, что объединяет не только их двоих, но и очень многих людей. Объединяет и Шебаршин, память о нем.

Юрий Мацуленко создал фонд, который защищает обиженных, помогает семьям погибших сотрудников разведки и не только им, в фонде имеется специальная программа «Герои Отечества», в которой найдется место едва ли не каждому солдату, пролившему кровь за Россию: о каждом будет проявлена забота, каждому окажут помощь.

Причем здесь не делят людей на «випов» и рядовых, на генералов и солдат, на «дорогих, понимаешь» и недорогих, здесь ко всем относятся одинаково — с любовью безмерной, с безграничным уважением… Наверное, так оно и должно быть, везде, не только в структуре, созданной Мацуленко, но, к сожалению, не все это понимают. Увы!

Каждый год Мацуленко проводит своеобразные слеты героев. Приходят на них, действительно, и генералы, и рядовые, Герои Советского Союза и Герои России, именитые разведчики и те, чьи имена обществу еще неизвестны, это является государственным секретом. Имя Шебаршина здесь вспоминают часто.

Как и имена других. У Шебаршина, кстати, хотя он и не был Героем Советского Союза, тоже имелось немало военных наград, в том числе орден Красного Знамени — самый боевой и самый уважаемый орден, орден Красной Звезды, боевые медали — иконостас немалый.

Мацуленко помнит, как в первый раз проходил бал героев. Состоялся он в знаменитом Доме архитекторов на тогдашней улице Щусева. Стоял Мацуленко в окружении генералов, обсуждал что-то — сейчас уже и не помнит, что именно, — вдруг видит, что неподалеку мается какой-то дедок в поношенном кургузом пиджаке, чувствует себя явно не в своей тарелке, переступает с ноги на ногу выжидательно…

Но что примечательно — на пиджаке у дедка красовались три ордена Славы — полный бант, как говорили в стародавние, еще царские, времена. Дедок был полным кавалером ордена Славы — самого почетного, к слову, солдатского ордена. По популярности и массовости он уступал, наверное, только ордену Красной Звезды.

— Дедунь, иди к нам, — позвал дедка Мацуленко.

— А можно?

— Ну как нельзя? Можно, здесь все можно.

— Вы же генералы, вон сколько звезд, а я рядовой.

— Иди, иди к нам…

Дедок этот с тремя орденами Славы стал едва ли не центральной фигурой того праздника. И общение с ним было праздничным. Дедок был простым солдатом Великой Отечественной войны, на своих плечах вынес все тяготы ее, от первого дня до последнего. И выжил, вот ведь.

Лицо его помнится до сих пор. Понятно было, что пока есть такой свет в окошке, пока живут деды-герои, Россия тоже будет жить, никто не собьет ее с ног.

Шебаршин тоже любил помогать людям, умел это делать очень деликатно, ненавязчиво, неброско, чтобы не ущемить иного горделивого, но очутившегося в сложном положении человека, и это ему удавалось. Так что у Юрия Мацуленко в этом смысле имелся хороший наставник, и он следовал правилам, которые наставник — Шебаршин — возвел в жизненное правило.

Фамилия у Шебаршина была редкая, такие нечасто встречаются в России, честно говоря, я даже не знаю, от какого слова она происходит: может быть, от глагола «шебаршить»? Или «шебаршиться»? Слышал я такие слова. Лет пятьдесят назад в ходу было слово «шабрить» — подгонять на автомобильных колесах подшипники. Есть слово «шабреный». И так далее.

Думаю, сам Леонид Владимирович знал, от какого слова происходит его фамилия, ведь в прошлое он вглядывался очень пристально. Жалко, что, когда мы с ним встречались, работая над книгой в девяностые годы, ни разу не заводили речи о фамилии. А с другой стороны, та книга готовилась для Англии, а англичанам до русского языка и фамилиеобразования совершенно нет дела, им все равно, от какого слова происходит фамилия Шебаршина — от слова «шебаршить» или «шебуршать».

Речь совершенно не об этом. Фамилии мы себе, как и родственников, не выбираем — они нам достаются.

Владимир Владимирович Шебаршин твердо убежден, что они с Леонидом Владимировичем родственники, и когда его называют братом начальника разведки, он это не отрицает. Хотя это разные Шебаршины — Владимир Шебаршин и Леонид Шебаршин.

Леонид Владимирович — человек московского розлива, предки его — подмосковных корней, а Владимир родился не в Москве, он областной Шебаршин, нижегородский, вырос там, и только потом, после окончания юридического института, перебрался в белокаменную. А с другой стороны, кто знает, ведь жизнь — штука непредсказуемая: разные течения, бурные волны времени иногда разбрасывали родных людей так далеко друг от друга, что они потом не виделись годами, а иногда вообще не виделись. Поэтому вполне возможно, что нижегородские или махачкалинские Шебаршины — это ветвь Шебаршиных московских.

Отец Владимира Шебаршина, Владимир Иванович родился в Горьковской области, окончил ликбез, потом курсы, потом еще что-то — в общем, рос не только профессионально, но и получал образование, был в Махачкале начальником порта, а это фигура крупная; в свое время он подписывал документы на выделение земли под завод в Каспийске, где через некоторое время начали выпускать подводные лодки и огромные «самолеты-пароходы» — так называемые экранопланы. Ни в одной стране мира не было такой техники, даже у продвинутых американцев, а в России была.

Впрочем, сейчас нет и в России.

О Леониде Шебаршине Владимир Владимирович, конечно же, слышал раньше, но фигура эта была для него далекая и, если хотите, таинственная, и когда в девяносто первом году сослуживцы сообщили Владимиру Шебаршину, что его брат назначен на пост председателя КГБ, он только кивнул удовлетворенно, но ничего не сказал.

В том же девяносто первом году Леонид Владимирович подал рапорт об уходе со службы, а в девяносто втором они встретились.

Леонид Владимирович, человек, все ощущающий очень остро, понимающий, кто есть кто, и способный в несколько секунд отделить фальшь от истины, глянул на Владимира Шебаршина и сказал:

— Раз мы оба Шебаршины, раз мы оба Владимировичи, то давай на «ты».

Владимир Владимирович это принял мигом:

— Давай!

С тех пор они встречались часто. Вот тут-то и выяснилось, что, вполне возможно, они принадлежат к одному родовому гнезду: все Шебаршины вышли из поселка Работки Горьковской области. Оттуда Шебаршины переместились и в Крым, и в Дагестан, и в Эстонию, и в Сибирь — в разные города и веси некогда огромной страны. А корень все-таки один: Средняя Волга, земля тамошняя, и народ мастеровой, населяющий те края.