Неприкасаемый - Сэм Мариано

— Ты всегда усталая, — бормочет его отец. — Никогда ничего не делаешь, но постоянно устаешь.

С каждым слогом, слетающим с его губ, я все больше ненавижу отца Картера.

— Мама занимается всякой всячиной, — защищает Хлоя. — Она великолепна.

Предлагая улыбку, которая не достигает ее глаз, Анджела говорит: — Спасибо, Хлоя.

Остаток завтрака проходит неловко, но, по крайней мере, не становится хуже. Когда я съела свою еду как можно быстрее, не делая вида, что тренируюсь для своей карьеры соревновательного едока, Картер провожает меня до моей машины.

Как только мы оказываемся на безопасном расстоянии от дома, он засовывает руки в карманы джинсов и говорит мне: — Я должен извиниться перед тобой. Я не думал, что все так пойдет.

Я пожимаю плечами, чувствуя облегчение, что меня нет дома, но плохо для Картера, Хлои и мамы Картера, потому что они все застряли здесь. — Все нормально. Но твой отец ужасен. Типа, действительно ужасный. Не была к этому готова.

Картер качает головой, оглядываясь на дом. — Я же сказал тебе, я не знаю, почему она не оставит этого ублюдка.

— Ну… я думала, ты преувеличиваешь, но нет. Я тоже не знаю почему. Я бы ушла от него, а потом вернулась, чтобы снова уйти от него. Каждое утро приходила бы, чтобы просто уйти. Может быть, через месяц или около того я бы почувствовала, что оставляла его достаточное количество раз, но… я не уверена.

Картер улыбается, затем наклоняется и целует меня. — Что ж, я рад, что мы, по крайней мере, покончили с этим.

— Я официально познакомилась с твоими родителями. Надеюсь, ты не думаешь, что мы привезём ребенка сюда на праздники, потому что… нет.

— У Хлои будет спальня у меня дома в Нью-Йорке, мы пригласим маму переночевать на надувном матрасе в ее комнате. Мой отец может проводить каникулы в одиночестве, как жалкий ублюдок, которым он и является.

— Мы отправим ему открытку, чтобы поблагодарить его за квартиру, просто из вежливости. Но запрети ему когда-либо навещать тебя из-за его личности.

Теперь улыбка Картера становится шире, он наклоняется и целует меня. — Повеселись, в церкви с пастором Бонером.

— Ты попадешь в ад за то, что так его назвал, — сообщаю я ему.

— Я попаду в ад по многим причинам, — уверяет он меня.

30

Возвращаясь к столу со свежим блюдом из нарезанных помидоров, я замечаю последнее, что ожидала увидеть — Картера Махони в церкви.

Ну, ладно, технически он вне церкви. Кулинария снаружи, и здесь не так много людей, но я, конечно, не ожидала, что он будет одним из них. Мои шаги замедляются, мой лоб нахмуривается, когда я вижу, как Картер разговаривает с пастором Джеймсом, затем я вспоминаю, когда Картер в последний раз встречался с ним, и ускоряю шаг.

— Эй, что ты здесь делаешь? — кричу я, приближаясь.

Картер поворачивается, чтобы посмотреть, как я приближаюсь. — Пришел посмотреть на твою корзину.

Теперь я замечаю, что у Джеймса тоже есть корзина, которую я раньше не видела — что не должно быть возможным, поскольку я одна из добровольцев, которые собирают корзины. Этот завернут в целлофан и перевязан голубой лентой «Лонгхорн». Внутри, с накинутой на него футболкой «Лонгхорн», я вижу футбольный мяч с отметинами на нем. Подписи?

Футбольный мяч с автографами.

Я разглядываю его, в то время как Джеймс мягко улыбается и говорит: — Картер принес еще одну корзину для аукциона.

— Конечно, — говорит Картер, вполне довольный собой.

Я даже не знаю, что сказать. Я рассказала ему все о корзинах и о том, что будет в каждой корзине, так что я думаю, что у него была информация, но он, конечно, не сказал, что внесет какой-либо вклад. — Это было великодушно с твоей стороны, Картер. Спасибо, — говорю я ему.

— Он тоже хорошо собран, — говорит Джеймс, кивая, просматривая содержимое корзины. — Кажется, у тебя есть способности к декоративно-прикладному искусству, Картер.

Картер усмехается про себя и качает головой. — Я не могу приписать себе сборку. Я купил вещи, моя фанатка собрала их. У нее есть способности к декоративно-прикладному искусству.

— О, хорошо, — отвечает Джеймс, кивая. — Что ж, очень мило со стороны твоей фанатки помочь тебе.

Хорошо, этого достаточно. Кивая головой в сторону столов, пока Картер не клюнул на приманку и не поцеловал меня прямо здесь, на глазах у собравшихся прихожан, я говорю: — Мне нужно провести эти помидоры сюда. Хочешь пойти за мной?

К счастью, Картер позволяет мне приструнить его и следует за мной к складному столу со всеми креплениями. — Должны ли появиться еще люди?

Я вздыхаю, оглядывая пустую церковную лужайку. Мы все сделали все возможное, чтобы распространить информацию об аукционе кулинарии и корзин, но до сих пор явка была невелика. Как ни печально, на данный момент нам было бы лучше просто дать женщине, которой мы собираем, средства на деньги, которые мы потратили на все это. — Надеюсь, во второй половине дня появится больше людей.

— Как долго это будет продолжаться? — он спрашивает.

— Мы закрываем все в четыре.

Картер кивает, вытаскивая телефон и проверяя дисплей. — Значит, еще есть время. Я должен заехать и забрать Хлою из балета через несколько минут, но потом я приведу ее и куплю ей бургер.

Я улыбаюсь ему благодарной улыбкой. — Спасибо. Каждая мелочь помогает. Было мило с твоей стороны тоже заняться корзиной. Ты даже не сказал мне, что делаешь это.

— Ничего, — снисходительно говорит он. — Как работает этот аукцион корзин?

— Вы покупаете билеты, заполняете их своим именем и номером телефона, а затем кладете столько, сколько хотите, в банку возле каждой корзины, которую хотите выиграть. Если вы выиграете и вас не будет на розыгрыше, мы позвоним вам, и вы сможете забрать свой приз.

— Отлично. — Он улыбается мне. — Я хочу купить билеты на 20 долларов для корзины «Лонгхорн».

— За… корзину, которую ты сам пожертвовал?

— Ага.

— Почему?

— Потому что мяч подписан всеми игроками Лонгхорна этого года. Я хочу купить билеты Джейку, а не себе.

— Почему ты хочешь купить билеты для Джейка? — спрашиваю я, удивляясь.

— Потому что он единственный,