Гиперборей - Юрий Никитин

— Этот быстроходнее, — заверил Рудый. Он тряхнулмокрым чубом, огляделся. — Только на весла посадить некого. Да и парусплоховат...

Рюрик ладонями утирал кровь с лица, та выступала из порезовнад бровью и над переносицей. Лицо его было таким же угрюмым, как волны.

— Асмунда потерял, — выговорил он с мукой. —Да плевал я на великое княжение! Он был вторым отцом моему Игорю. Я ему жизньдоверял!

Рудый начал рубить веревки, закрепляющие парус. Ветер задулплотно, драккар перестал качаться, как лепешка в проруби, полез на волны.Холодные брызги летели на палубу, борта гудели от ударов волн.

Откуда-то донесся сдавленный крик. Рюрик в панике хлопнул помечу в ножнах:

— Кто-то остался?.. Внизу, где Умила?

— Вроде бы крик не из каюты, — предположил Олег.

— Пьяный, — сказал Рудый уверенно. — Проспалбитву. Такое бывает. Помню, однажды при Гавгамелах...

Крик донесся снова. Олег покрутил головой, Рюрик и Рудыйнавалились животами на борт, до рези в глазах всматривались в темные бушующиеволны с белыми гребешками пены. Рюрик долго вслушивался, предположилнерешительно:

— Морские наяды заманивают?.. Я слыхал про них.

Рудый передернул плечами, возразил:

— Голос вроде бы не бабий! Но и не драконий... Удракона должен быть намного гуще... Вот так примерно.

Он присел, надулся, завыл басом, выпучив глаза и страшнобагровея. Рюрик покачал головой:

— Ты и драконов морских зрел?.. Угораздило меня такимвоеводой...

Рудый ответить не успел, голос донесся снова — слабый,задыхающийся:

— Две во... роны... Куды пялитесь...

Оба одновременно посмотрели вниз. В белой пене мелькала,часто скрываясь из виду, мокрая голова и пальцы, судорожно вцепившиеся вквадратную дыру для весел. Когда драккар нырял, голова исчезала, даже рукискрывались в волнах.

Рудый метнулся за веревкой, крича во весь голос:

— Асмунд, дорогой, продержись чуток!

Он опустил петлю, ее мотало, но руки Асмунда ужерасцеплялись — тяжелые доспехи тянули на дно. Рюрик схватил Рудого за шиворот,опустил головой вниз. Тот повис с протянутыми руками, дотянулся и ухватилАсмунда за кольчугу на шее. Рюрик потянул, Рудый взвыл: намокший Асмунд весилкак два матерых медведя. Рудого раздирало надвое. Олег ухватился за Рудого сдругой стороны, вдвоем кое-как перевалили воеводу через качающийся борт.

Асмунд сидел на дощатой палубе в луже воды, мокрый, злой.Его сразу вывернуло морской водой, он долго кашлял, наконец сказал остервенело:

— Жилы лопаются, а они токуют, как влюбленные тетерки,о наядах и драконах! Похож я на морскую деву?

— Я говорил только о драконах, — быстро заверилРудый. — Малость смахиваешь. Я сам видел одного. Огромный, страшный!Повадился к нам кур таскать, а потом его моя бабушка палкой пришибла...

Из нижнего трюма вылезла Гульча. Вид у нее был хмурый, налбу блестели бисеринки пота. Она оглядела мужчин, сказала серебряным голосом:

— Здесь свинарник еще больший, чем на драккаре, но едалучше. И вина шесть бочек!

— Кто что ищет, — заметил Рудыйодобрительно. — Гульча, выходи за меня замуж!

— Сколько же кораблей потопили, — вздохнул Асмунд.Он тяжело поднялся, все еще держась за канат. — Покажи, дочка, гдепереодеться и обсушиться. Ты уже обжилась здесь, как я гляжу. Веди туда, гдеэти... шесть сосудов.

Он побрел за Гульчей вниз. Рудый бросил вслед саркастически:

— Это он называет сушиться!

— Род вылепил человека из хорошей глины, —успокоил его Олег. — Слепок прочен — не измокает, хотя, бывало, пьет с утрадо ночи.

— Слепок?

Судя по вороху вещей, сваленных в захваченном драккаре,викинги успели пограбить и на берегу, но большей частью сокровища были скораблей. В сундучках и скрыньках было тесно от монет: ромейских, арабских,меровингских. В грубом мешке из шкуры нашлись золотые слитки, серебряныегривны, жемчуг, яхонты.

Глаза Рудого блестели, он перебирал драгоценноститрясущимися руками, но Асмунд грубо резанул:

— Сперва надо убрать трупы. Смердят!

— Когда успели? — огрызнулся Рудый. — Ещетепленькие!

— Хватает и с душком.

Среди цветных тряпок и роскошной одежды в самом делепопадались трупы, полуразложившиеся, несмотря на холодные дни. Рюрик наткнулсяна отрубленные головы, а Умила подскочила с визгом: села на ящик, доскапрогнулась, в щель хищно высунулась полуобглоданная крысами кисть и царапнулапо полу.

Очистили драккар, отворачивая носы, выбросили тряпье,затхлую одежду. Гульча обильно поливала палубу морской водой. Она перваязаметила, что дождь и ветер утихли, встревожилась:

— Как же теперь?

— Хорошо, — сказал Рудый с облегчением. — Ато мой желудок даже не в горле, а где-то между ушей.

Олег встревоженно оглянулся на оставленное судно, оно ещевиднелось за высокими волнами:

— Подолгу здесь бывает затишье?

Рюрик ответил хмуро:

— По неделе. Бывает, больше. Потому тут обычно ходят навеслах, а парус как баловство — на всякий случай.

Они с тревогой посматривали на далекий парус оставленногодраккара. Одни там викинги или уцелели и рыбаки — все равно резню ужепрекратили, вот-вот сядут на весла! Без приказа, лишь обменявшись взглядами,они разбежались по драккару. Рюрик первым начал вырубывать хищно задранный носбоевого корабля своим мечом, потом подобранным на палубе топором. Рудый бегомпринес две тугие связки канатов. Из трюма поднялся потревоженный грохотомАсмунд, с ходу ринулся со своим исполинским топором на помощь князю. Стоялтреск, грохот, Рюрик рубил сильными частыми ударами. Асмунд обрушивал остроежелезо с придыханием, перерубая брусья с двух-трех ударов.

В страшной спешке они наскоро связали плот. Рудый вколотилколья для весел, и с натугой перевалили стянутые вместе брусья через борт.Шумно плеснуло, плот на миг ушел под воду. Рудый спрыгнул на мокрый настил,подтянул ближе за канат. Асмунд подал ему пару весел. Олег послал Гульчу закнягиней, наконец все сгрудились на плоту.

Брусья сразу осели, едва-едва выступая над водой, между нимизлорадно захлюпала вода. Волны вскидывали плот как щепочку — десяток толстыхбрусьев да широкие доски, спешно сорванные Рудым с палубы и набитые сверху. Подтяжестью плот осел, волны начали перекатываться через край, ноги сразуоказались в ледяной воде. Олег и Асмунд вбили штыри, протянули веревку, и Умиласудорожно вцепилась в нее одной рукой, другой прижимала Игоря. Она сидела прямона мокрых бревнах, Игоря держала на коленях, не давая ступить в воду.