Гиперборей - Юрий Никитин

В ближайшей за болотом веси купили лошадей. Олег платилщедро, выбрал коней самых быстрых, выносливых. Асмунд ворчал, он был казначеему Рюрика. Рудый подлил масла в огонь, обронив ехидное о пренебрежениипещерников к мирским мелочам жизни. Они-де живут как птахи небесные, что непашут, не жнут, не пекут.

— Эти птахи ходят по дорогам да кизяки клюют, —взорвался Асмунд. — Святой отец, знай меру! Золотые монеты не растут накустах. Может быть, тебе в пещеру золотишко носят дикие звери, но я не знаю, скаких кустов рвут. Да и отыщут нас быстро: три динария за коня! Все запомняттаких сумасшедших.

— Никто не запомнит, — ответил Олегкоротко. — Все побережье хоронит убитых, мужчины грабят драккар. Апохвастаться победами? Это займет их надолго.

Гульча не выдержала, накинулась на Асмунда:

— Ты чего чужие монеты считаешь?.. Это ж я захватила ихс драккара! Пока вы ныли, боялись ножки промочить, я сгребла золота, сколькомогла унести!

Рудый присвистнул:

— Вот почему я всю дорогу плыл, как гордый лебедь —задницей в ледяной воде!..

Переночевали в лесу, а хмурым рассветом выехали на дорогу.Утро было чистое, прохладное, в синем небе застыли грязновато-белые облака,похожие на стадо неопрятных овец. Лес был редкий, хотя поляны тянулисьогромные, похожие на засеянные цветами поля. Лето подошло к концу, и цветыраспустились без остатка. И кусты сочных ягод, и крупные яркие цветы — дикие,где нога человека не ступала годами, напомнили Олегу империю киммеров, Зебо —дочь кагана.

Он вздохнул, Гульча тут же бросила настороженный взгляд.Олег притворился, что глубоко вдыхает запахи лесных цветов.

Теперь все, кроме Умилы и маленького Игоря, были вооружены,даже Гульча не снимала с пояса узкий кинжал. Впереди ехал Олег — в сером плаще,капюшон лежал на плечах, ветерок шевелил красные волосы. Его душегрейка была изволчьей шкуры, а штаны и сапоги из прочной кожи. Странно, его огромныйдвуручный меч остался на запасной лошади, как и лук со стрелами. Гульчадергалась, ревновала к этим надутым петухам: Асмунду, Рудому — оба обвешалисьоружием, в доспехах, а пещерник даже швыряльные ножи припрятал — одет, какнищий странник, все щупает обереги да вперяет глаза в небо, губы шевелятся,шепча языческие заклинания. С появлением русичей он сложил на них всю заботу озащите и охране, сам устранился, словно ушел в невидимую пещеру.

Следом за пещерником ехал Рюрик — мрачный, суровый.Харалужный шлем хищно сверкает, сквозь прорезь блестят серые глаза. Сзади сошлема опускается сетка из мелких колец, кольчуга — из колец покрупнее, поверхкольчуги блестят булатные пластины. Он облачился в кожу, на сапогах позвякиваютсеребряные шпоры. Справа на поясе длинный меч, рукоять отделана серебром изолотом. Щит отливает красной медью, посредине гордо реет белый сокол сраспростертыми крыльями — древний символ Рода, который еще Таргитай вынес изЛесу.

За Рюриком вплотную держится Умила с ребенком впереди себя.Гульча ехала рядом с княгиней — так велел пещерник, и она смотрела ему в спинусердито-умоляюще, прося мысленно взять к себе ближе.

Асмунд и Рудый замыкали отряд. Асмунд ехал огромный инеподвижный, как башня, в седельной петле торчал его исполинский боевой топор.Солнце сверкало на остром, как бритва, лезвии, толстая рукоять былаотполирована его шершавыми ладонями до блеска. Асмунд был в полном панцире,который надел поверх кольчуги, подражая князю, опустил забрало, его выпуклыеглаза злобно смотрели сквозь узкую прорезь маски шлема.

Рудый шлем сдвинул на затылок, доспехи оставил на запаснойлошади, а рубаху расстегнул до пояса. Перехватив неодобрительный взглядАсмунда, он запустил пятерню за пазуху, с наслаждением поскреб грудь, сладкозастонал, томно прикрыв глаза. Рука Асмунда непроизвольно поднялась, пальцынаткнулись на выпуклые пластины панциря. Он ругнулся и не смотрел на Рудого.Тот шумно чесался, Асмунд долго терпел, наконец послал коня вперед.

На поясе Рудого висели короткие ножи с утяжеленнымилезвиями, баклажка и калиточка. Штаны у него были из искусно выделанной кожи,даже сапоги отличались тонкой работой. На поясе висел кривой хазарский меч — срасширенным к концу лезвием, на голубом булате при ярком свете можно былоразличить затейливые древние знаки. Меч висел в подогнанных ножнах, скромно украшенных,лишь выглядывала рифленая рукоять. Олегу только однажды достаточно быловзглянуть на нее, чтобы увидеть, как умело сбалансирована и что за синеватыеискорки на лезвии: саблю, так на Востоке называли хазарский меч, согни в кольцо— не сломится, отточенное лезвие рассечет подушку, поставленную стоймя, аброшенный на лезвие волос распадется на две половинки...

К полудню Олег заметил возделанные поля, чуть позже —приземистые хатки. Оставив отряд в лесу, он зашел в весь с Гульчей, отыскалзажиточного хозяина, купил двух быстрых коней.

— Если будут расспрашивать о нас, — объяснил онГульче, — то узнают лишь, что мужик с чернявым ребенком купил двух коней.Двое, а не шестеро.

— Тебя и без оберегов признают за пещерника, —возразила Гульча. — Что-то в тебе есть от волхва... А меня уж точно непризнают за ребенка!

— Не признают, — согласился Олег. — В этомплаще ты похожа на снопик!

Когда вернулись, Асмунд нахмурился, явно боролся с желаниемпересчитать оставшиеся монеты в калитке князя. Рудый поинтересовался:

— Зачем в селение входили с востока, а вышли с запада?

— Сам подумай.

На привале Олег отрешенно теребил обереги, кончиками пальцевкасался вырезанных фигурок, прислушивался к голосу души, которая все видит ивсе знает. Рюрик ловко рубил толстые хворостины, бросал в кучу — будет хорошийкостер, а Рудый и Асмунд распаковывали суму с едой. Внезапно Рудый беспокойнооглянулся на Олега, сказал вполголоса Асмунду:

— Слушай, мы не подумали о святом пещернике... Он небудет есть нашу еду!

— А что ему надо?

— Пещерники кормятся медом и акридами. Это такиекрупные кобылки, на юге их зовут кониками, на западе — грасхопами...

— Кузнечики, что ли? — удивился Асмунд. Оноглянулся на Олега. — Не хотел бы я быть пещерником... Это ж сколько надосожрать, чтобы не околеть! А он не такой уж тощий.

— Надо наловить ему кузнечиков, — предложил Рудый.Глаза его хитро блестели. Он с сомнением оглядел грузного Асмунда,вздохнул. — Ты иди от поляны направо, а я налево. Мешок возьми! Самговорил, что их надо много.

Асмунд с несчастным видом смотрел на мешок, на зеленуютраву. Кузнечики кое-где прыгали, но мелкие — с ноготь, не крупнее. Да ипрыгали шустро.

Рудый подумал, сказал сожалеюще:

— Нет, лучше лови улиток. Кузнечики не по тебе. Аулитку, если она зазевается, схватить сумеешь. Подкрадывайся к ней,подкрадывайся, потом ха-а-ап! Обеими руками. И держи крепче, а то вырвется.