Обсидиановая бабочка - Лорел Гамильтон

Даже кораль, полный лошадей, нервно мечущихся по бесконечнымкругам, казался срежиссированным. Дом представлялся мне не совсем таким, какмне рисовался, а слишком приземистый, построенный из белого известняка, как домЭдуарда, но поновее. Если убрать кучу полицейских машин, "скоройпомощи" и какое-то спасательное оборудование, картина была бы живописной встиле "одинок я в прериях глухих".

Полицейские машины вертели мигалками, и трещали вовсюполицейские рации. Я подумала, не от всего ли этого - мигалок, раций,многолюдья - нервничают лошади. Я не очень-то смыслю в лошадях, но вот такмотаться по загону туда-сюда - вряд ли нормальное для них поведение. Интересно,они стали бегать по кругу до или после прибытия полицейских? Они тоже, каксобаки, умеют чуять злобных тварей? Без понятия. Даже не знаю, у кого спросить.

Нас остановил коп в форме сразу за воротами. Спросив нашифамилии, он ушел кого-то искать, кто бы нас пропустил или же велел нас выкинутько всем чертям. Я подумала, здесь ли лейтенант Маркс. Приглашение исходило отнего, и было бы вполне вероятно встретиться с ним. Чем же пригрозили егокарьере, что он пригласил меня обратно?

Мы молча ждали. Пожалуй, приличную часть нашей взрослойжизни мы провели в ожидании, пока тот или иной тип в мундире не даст намразрешение работать. Раньше это действовало мне на нервы, а теперь я простождала. То ли сказываются зрелые годы, то ли устала цапаться по мелочам?Хотелось бы думать, что годы повлияли, но это наверняка было не так.

Полицейский вернулся в сопровождении Маркса.Светло-коричневый пиджак начальника хлопал на жарком ветру, приоткрываяпистолет на правом бедре. Лейтенант шел резким шагом, глядя в землю, весь изсебя деловой, и избегал смотреть на нас. Быть может, на меня.

Коп добрался до нас первый, но встал чуть в стороне ототкрытой двери водителя и пропустил лейтенанта. Маркс подошел, глядя только наЭдуарда, будто если на меня не смотреть, то меня и нет.

- Кто эти люди у вас на заднем сиденье?

- Отто Джеффрис и Бернардо Конь-в-Яблоках.

Я отметила, что Олаф должен использовать псевдоним, аБернардо выступает под настоящим именем. Угадайте, кто объявлен в розыск?

- Кто они такие?

Я бы не знала, что на это ответить, зато знал Эдуард:

- Мистер Конь-в-Яблоках - свободный охотник, как я, а мистерДжеффрис - отставной сотрудник правительственного учреждения.

Маркс посмотрел на Олафа через стекло. Олаф посмотрел вответ.

- Правительственного учреждения. Какого именно?

- Если вам интересно, свяжитесь с государственным департаментом,и они подтвердят, кто он такой.

Маркс постучал Олафу в окно.

Олаф опустил окно, нажав на почти бесшумную кнопку нарукоятке.

- Да? - сказал он; в голосе у него почти не слышалосьобычного гортанного немецкого рокота.

- Какой работой вы занимались в госдепартаменте?

- Позвоните им и спросите.

Маркс мотнул головой.

- Я должен пропустить вас и Блейк к осмотру, но эти двое непойдут. - Он ткнул большим пальцем через плечо в сторону заднего сиденья. -Останутся в машине.

- Почему? - спросил Бернардо.

Маркс посмотрел на него в открытое окно. Сине-зеленые глазапочти позеленели, и я начала понимать, что это у него признак злости.

- Потому что я так сказал, и у меня есть табличка, а у васнет.

Что ж, это было хотя бы честно.

Эдуард заговорил, опередив Бернардо, который успел тольконечленораздельно хмыкнуть.

- Здесь вы командуете, лейтенант. Мы, гражданские, здесьтолько по вашей милости, и мы это знаем. - Он вывернулся, чтобы сидящие сзадивидели его глаза, а Маркс нет. Я заметила холодное и предостерегающее выражениена его лице. - Они с удовольствием посидят в машине. Правда, ребята?

Бернардо с недовольным видом погрузился в сиденье, угрюмоскрестил руки на груди, но кивнул. Олаф же только сказал:

- Конечно. Как прикажет господин полисмен.

Голос его был безразличным и спокойным. Само отсутствиеинтонации должно было пугать, будто говорит он одно, а на уме у него совсемдругое.

Маркс поморщился, но отошел от машины. Он неувереннопопытался обхватить себя рукой, будто хотел дотронуться до пистолета, однако невыдавая своего испуга. Я подумала, каким мирным тоном говорил Олаф, но при этомглаза его смотрели вовсе не дружелюбно.

Что-то в поведении Маркса насторожило полисмена в форме, ион шагнул ближе к лейтенанту, держа руку на рукояти пистолета. Не знаю, какаяслучилась перемена с Олафом, но почему-то копы нервничали. Он не шевельнулся,только лицом повернулся к ним. Что же в этом лице заставило их так дергаться?

- Отто, - произнес Эдуард тихо, так, что слышно было тольков машине. Но как и дома в обращении "Олаф", так и в одном этом словебыл зловещий смысл с намеком на дьявольские последствия.

Олаф моргнул и повернулся к Эдуарду. Лицо отпугивалокакой-то свирепостью, будто он приподнял маску и обнажил скрытое под нейбезумие. Но я подумала, что это у него напускная страшилка. Не настоящиймонстр, но люди при виде его шарахнутся, не особо задумываясь.

Он мигнул еще раз и отвернулся к окну со спокойным ибезобидным видом.

Эдуард выключил мотор и протянул ключи Бернардо:

- Если захотите радио послушать.

Бернардо нахмурился, но ключи взял:

- Вот спасибо, папочка!

Эдуард повернулся к полицейским.

- Мы готовы идти, если вы не против, лейтенант.

С этими словам он открыл дверь, и Марксу с его подчиненнымпришлось шагнуть назад.

Я поняла, что мне пора выходить. И только когда я обошламашину и оказалась на виду у Маркса, он обратил на меня внимание, состроивсуровую мину. Ненависть свою он, конечно, сдерживал, но бесстрастного лица унего не получилось. Не по душе ему было мое присутствие. Интересно, кто его такприщучил, что он позвал меня обратно?

Он открыл рот, будто что-то хотел сказать, но передумал ипросто направился к дому. Полисмен в форме шел за ним по пятам, мы с Эдуардом -следом. Эдуард снова нацепил маску рубахи-парня, улыбался и раскланивался сполицейскими, со спасателями - со всеми, кто попадался навстречу. Я шла рядом сним, стараясь не хмуриться. Никого здесь я не знала, а приветствоватьнезнакомых как друзей, с которыми сто лет не видались, я плохо умею.

Во дворе было полно копов. Я заметила по крайней мере двух вформе, а штатских хоть пруд пруди, особняком держались несколько детективов. Незнаю, чему такому учат в ФБР, что они всегда выделяются среди других. Чуть инаяодежда, больше единообразия, меньше индивидуального, чем у обычных копов, но восновном - какая-то аура. С виду важные, будто они получают приказынепосредственно от Бога, а ты - неизвестно от кого. Сначала я думала, что это уменя от простой неуверенности в себе, но со мной такое бывает редко, поэтому тутчто-то другое. Но в чем бы это "оно" ни замечалось, у них-то"оно" было. Прибыли федералы. Возможно, дело ускорится или, наоборот,пойдет черепашьим шагом, и даже тормознутся уже имеющиеся небольшие подвижки.Все зависит от того, как договорятся друг с другом две ветви полиции инасколько будет каждая отстаивать свою епархию.