Война и мир. Том 3-4 - Лев Толстой

Генералы Наполеона — Даву, Ней и Мюрат, находившиеся вблизости этой области огня и даже иногда заезжавшие в нее, несколько развводили в эту область огня стройные и огромные массы войск. Но противно тому,что неизменно совершалось во всех прежних сражениях, вместо ожидаемого известияо бегстве неприятеля, стройные массы войск возвращались оттуда расстроенными,испуганными толпами. Они вновь устроивали их, но людей все становилось меньше.В половине дня Мюрат послал к Наполеону своего адъютанта с требованиемподкрепления.

Наполеон сидел под курганом и пил пунш, когда к немуприскакал адъютант Мюрата с уверениями, что русские будут разбиты, ежели еговеличество даст еще дивизию.

— Подкрепления? — сказал Наполеон с строгим удивлением, какбы не понимая его слов и глядя на красивого мальчика-адъютанта с длиннымизавитыми черными волосами (так же, как носил волоса Мюрат). «Подкрепления! —подумал Наполеон. — Какого они просят подкрепления, когда у них в рукахполовина армии, направленной на слабое, неукрепленное крыло русских!»

— Dites au roi de Naples, — строго сказал Наполеон, — qu`iln`est pas midi et que je ne vois pas encore clair sur mon echiquier. Allez…[Скажите неаполитанскому королю, что теперь еще не полдень и что я еще не ясновижу на своей шахматной доске. Ступайте…]

Красивый мальчик-адъютанта с длинными волосами, не отпускаяруки от шляпы, тяжело вздохнув, поскакал опять туда, где убивали людей.

Наполеон встал и, подозвав Коленкура и Бертье, сталразговаривать с ними о делах, не касающихся сражения.

В середине разговора, который начинал занимать Наполеона,глаза Бертье обратились на генерала с свитой, который на потной лошади скакал ккургану. Это был Бельяр. Он, слезши с лошади, быстрыми шагами подошел кимператору и смело, громким голосом стал доказывать необходимость подкреплений.Он клялся честью, что русские погибли, ежели император даст еще дивизию.

Наполеон вздернул плечами и, ничего не ответив, продолжалсвою прогулку. Бельяр громко и оживленно стал говорить с генералами свиты,окружившими его.

— Вы очень пылки, Бельяр, — сказал Наполеон, опять подходя кподъехавшему генералу. — Легко ошибиться в пылу огня. Поезжайте и посмотрите, итогда приезжайте ко мне.

Не успел еще Бельяр скрыться из вида, как с другой стороныприскакал новый посланный с поля сражения.

— Eh bien, qu`est ce qu`il y a? [Ну, что еще?] — сказалНаполеон тоном человека, раздраженного беспрестанными помехами.

— Sire, le prince… [Государь, герцог…] — начал адъютант.

— Просит подкрепления? — с гневным жестом проговорилНаполеон. Адъютант утвердительно наклонил голову и стал докладывать; ноимператор отвернулся от него, сделав два шага, остановился, вернулся назад и подозвалБертье. — Надо дать резервы, — сказал он, слегка разводя руками. — Кого послатьтуда, как вы думаете? — обратился он к Бертье, к этому oison que j`ai faitaigle [гусенку, которого я сделал орлом], как он впоследствии называл его.

— Государь, послать дивизию Клапареда? — сказал Бертье,помнивший наизусть все дивизии, полки и батальоны.

Наполеон утвердительно кивнул головой.

Адъютант поскакал к дивизии Клапареда. И чрез несколькоминут молодая гвардия, стоявшая позади кургана, тронулась с своего места.Наполеон молча смотрел по этому направлению.

— Нет, — обратился он вдруг к Бертье, — я не могу послатьКлапареда. Пошлите дивизию Фриана, — сказал он.

Хотя не было никакого преимущества в том, чтобы вместоКлапареда посылать дивизию Фриана, и даже было очевидное неудобство изамедление в том, чтобы остановить теперь Клапареда и посылать Фриана, ноприказание было с точностью исполнено. Наполеон не видел того, что он вотношении своих войск играл роль доктора, который мешает своими лекарствами, —роль, которую он так верно понимал и осуждал.

Дивизия Фриана, так же как и другие, скрылась в дыму полясражения. С разных сторон продолжали прискакивать адъютанты, и все, как бысговорившись, говорили одно и то же. Все просили подкреплений, все говорили,что русские держатся на своих местах и производят un feu d`enfer [адскийогонь], от которого тает французское войско.

Наполеон сидел в задумчивости на складном стуле.

Проголодавшийся с утра m-r de Beausset, любившийпутешествовать, подошел к императору и осмелился почтительно предложить еговеличеству позавтракать.

— Я надеюсь, что теперь уже я могу поздравить вашевеличество с победой, — сказал он.

Наполеон молча отрицательно покачал головой. Полагая, чтоотрицание относится к победе, а не к завтраку, m-r de Beausset позволил себеигриво-почтительно заметить, что нет в мире причин, которые могли бы помешатьзавтракать, когда можно это сделать.

— Allez vous… [Убирайтесь к…] — вдруг мрачно сказал Наполеони отвернулся. Блаженная улыбка сожаления, раскаяния и восторга просияла на лицегосподина Боссе, и он плывущим шагом отошел к другим генералам.

Наполеон испытывал тяжелое чувство, подобное тому, котороеиспытывает всегда счастливый игрок, безумно кидавший свои деньги, всегдавыигрывавший и вдруг, именно тогда, когда он рассчитал все случайности игры,чувствующий, что чем более обдуман его ход, тем вернее он проигрывает.

Войска были те же, генералы те же, те же были приготовления,та же диспозиция, та же proclamation courte et energique [прокламация короткаяи энергическая], он сам был тот же, он это знал, он знал, что он был дажегораздо опытнее и искуснее теперь, чем он был прежде, даже враг был тот же, какпод Аустерлицем и Фридландом; но страшный размах руки падал волшебно-бессильно.

Все те прежние приемы, бывало, неизменно увенчиваемыеуспехом: и сосредоточение батарей на один пункт, и атака резервов для прорваниялинии, и атака кавалерии des hommes de fer [железных людей], — все эти приемыуже были употреблены, и не только не было победы, но со всех сторон приходилиодни и те же известия об убитых и раненых генералах, о необходимостиподкреплений, о невозможности сбить русских и о расстройстве войск.