Искусство любовной войны - Марта Кетро

Смешение кровей (не путать с кровосмешением) я считаю благим делом. Вот и котик мой. Пусть он несколько ублюдок, зато мы имеем детскую британскую мордочку без типичных породных болезней.

Да и сами мы… Прадедушка Алексей (по маминой линии) носил шёлковую рубаху и серьгу в ухе, потому что был цыганом. Однажды решил остепениться, украл украинку и переехал в Подмосковье. Из-за этого, когда расслабляюсь, меня иногда тянет врать и воровать. Последнее я себе категорически не позволяю, я же не точная его копия, и лошадков не очень, и ковать не умею, а ведь он был кузнец.

Соседний дедушка (который женился на дочери этого Алексея) имел хрупкий арийский череп, общую белокурость и заведовал городской организацией ДОСААФ. Кто бы мог подумать, что привычка интересоваться армией передаётся по наследству и проснётся во мне так внезапно.

Папа, что интересно, тоже интересовался. К сожалению, отсутствие и в нём, и в дедушке цыганской крови не позволило им припасть к армейской сиське и стырить что-нибудь нужное в хозяйстве, как это принято повсеместно. А я, между прочим, очень хотела парашют. Единственной военной вещью в нашем доме был чёрный чемоданчик из-под рации, с красным плюшевым нутром — я любила хоронить в нём своих кукол, получалось красиво, как в мавзолее.

У меня нет особых требований к внешности героя, она, в сущности, не имеет значения — лишь бы чуть симпатичней обезьяны, а так я предпочитаю оставлять людям свободу для самовыражения.

Например, герой может быть любой масти при условии, что он темноглазый брюнет. Но совсем чёрные волосы нам ни к чему, в них заметней седина — вдруг он исхитрится до неё дожить. Карие при этом глаза или зелёные, это как захочет. Да чего уж там, допустимы даже серые, но ему понадобится всегда носить цветные линзы, а это неудобно. Так что карие.

Человеку необходим нос. Нос тоже какой угодно, лишь бы тонкий, с горбинкой, сломанный очень деликатно (без этого не обойтись, мужчина, которому нос не ломали, всё равно что не жил).

Один рот с несколькими зубами, передние пусть лучше все, а коренные как пожелает, хотя жевать всё-таки чем-то надо.

Щекастые мужчины повергают меня в уныние, ему бы всё время пришлось закусывать щёки изнутри — это, конечно, обеспечит приятную молчаливость, но немного затруднит общение. Так что проще сразу слепить череп с соответствующими лицевыми костями, который будет прекрасен при жизни, а после смерти из него можно сделать вместительную чашу.

Высокие скулы и достаточный подбородок, это очевидно.

Качество и количество волос на организме надо обсуждать отдельно, слишком серьёзный вопрос.

А так я сама себе удивляюсь — покладистости своей и смирению. Раньше-то могла с утра до вечера петь песню о мужской красоте, и в сердце моём был отпечаток маски героя — как если бы он упал в него своим красивым лицом, как в салат, и так оно и замёрзло, подёрнутое льдом, будто засохшим майонезом.

Теперь во мне что-то надломилось, салат согрелся и потёк, и я допускаю, сами видите, варианты. И много думаю, как сложилась бы моя жизнь, утрать я разборчивость чуть раньше. Возможно, у меня было бы несколько некрасивых детей, или больше денег, или ещё что.

Красота в повседневном употреблении гармонизирует душу, но на позиции «ничего не делай, только туда ходи, сюда ходи» дешевле иметь котиков, а не крупных прожорливых мужчин.

Поэтому пусть, пусть он будет обыкновенный, зато не будет трястись над своей драгоценной физиономией. А любоваться я буду делами его. И кубиками.

Быть ли шерсти на мужском теле или не быть — кровавый вопрос, разлучающий собрания и разрушающий наслаждения. Потому что правильный ответ на него только один, но многие не согласны. Нет, серьёзно. На самом деле существуют люди, которые считают, что шерсти на мужчине быть не должно. В то время как медицина доказала, что плохо оволошенный самец жалок, слаб и подвержен простудным заболеваниям. Зато как бодр тот, кто оснащён меховой горжеткой, волосатыми чулками и нарукавниками, чьё пузо подобно пушистому персику, а спина — исфаханскому ковру.

Нет, из гигиенических соображений какие-то места можно побрить, но не всё, не всё.

Что касается растительности на голове, имею некоторые сомнения. Длинноволосые мужчины бывают эффектны, пока не начнут лысеть, да и самурайская косичка, и казачий оселедец освящены традицией. Красиво, и есть за что поднять отрубленную голову. Но девочки и котята — те, кого в детстве таскали за хвостики, — знают это чувство уязвимости в драке. Только что ты был лев и бог войны, и когти твои краснели от крови врага, — и тут же становишься беспомощен. Волосы, шарфы и капюшоны — большая и бессмысленная фора противнику.

Поэтому давайте его побреем? Оставим щетину миллиметров пять, чтобы лысина не обгорала. Сразу появится возможность дразниться: «лысая башка, дай пирожка» — во-первых, весело, во-вторых, есть вероятность таки получить пирожка. Он же положительный герой.

Борода. Всё сложно. Детский мой идеал Джон Грей — силач-повеса, сильнее Геркулеса, из книжки Аксёнова «Мой дедушка — памятник». Портрет работы Елисеева похож на Арамиса. Через много лет я встретила такого мужчину, и всё было точно как в книжке: и русые волосы до плеч, и рост два метра, и бородка, и гитара. Я его, конечно, не полюбила, потому что это было бы слишком, но гештальт закрыла. Поэтому бородёнку эту козлиную мы изведём. Пусть носит благородную щетину 3 мм, машинку я ему дам.

Про усы не знаю и очень мучаюсь. У тех, кого люблю, есть усы: у папы усы, у кота усы, у Халка Хогана усы, у барона М. усы тоже, — но мне с ними в уста не целоваться. А с героем ну мало ли, я не планировала, но вдруг кораблекрушение, необитаемый остров или в лифте застрянем, и на эскалаторе я тоже иногда могу начать целоваться с малознакомыми людьми, чисто от смущения. А у него капуста в усах.

Придётся брить.

Когда я слышу о богатом внутреннем мире, мне неизменно представляется копошение микроскопической живности в лиловых кишках, а вовсе не таинственные ландшафты чьей-то души. Всё это говорит только о личных особенностях моей натуры — другого внутреннего мира у меня нет. Есть серый морщинистый мозг, быстрое сердце, жадный желудок, маленькая упругая печень, две почки на чёрный день, рабочий половой ливер и многое по мелочи.

Внутри меня, полагаю, скользко, но интересно.

Иных сокровищ я в себе не знаю и от героя жду той же незамысловатости.

Конечно, более всего меня волнует его печень. Много думаю о зависимостях и всё пытаюсь допустить в моём герое какие-то маленькие слабости: обаятельный алкоголизм или романтическую наркоманию. Пусть, думаю я, иногда релаксирует с травой, путешествует на грибах или ускоряется амфиками. Но опыт показывает, что мужчины почему-то не умеют возвращаться из трипов полностью. Раз, другой, пятый, а потом некая часть личности утрачивается, теряясь в переходах. Каннабис забирает волю, скорость — удачу, а психоделики — точность. В результате мы имеем почти приличный андроид: чуть запаздывает отклик, не совсем очевидный интерфейс, маленькая батарея и общее чувство вторичности дизайна. Внутри, безусловно, таятся возможности тонкой настройки и многогиговые мозги, но пробиваться к этим ресурсам через повседневные глюки всё утомительней.