В объятиях врага - Элизабет Стюарт

– Защитником?! – Энн горько рассмеялась. – Мой дорогой отец сам передал меня из рук в руки этому человеку! Я его плоть и кровь, но он продал меня Кэмпбеллу, чтобы было чем заплатить солдатам, – проговорила она задыхаясь. – Я знала, что он никогда меня не любил, но даже в страшном сне не могла себе представить такое.

Фрэнсис стиснул ее в объятиях.

– Гленкеннон тебе не отец, Энн, – прошептал он со сдержанной страстью. – Твой отец умер еще до твоего появления на свет.

Энн вздрогнула и резко отстранилась, глядя на него расширенными от изумления глазами.

– Что ты сказал?!

– Гленкеннон тебе не отец, милая. Твой отец был убит, когда ты еще не родилась.

Она с трудом перевела дыхание.

– Расскажи мне все.

– Фамилия твоего отца была Маккиннон, девочка моя. Он был старшим сыном главы небольшого клана, землями которого сейчас владеет Гленкеннон. Кстати, часть этих земель мы проехали вчера – перед тем как добрались до болот… Ты действительно готова узнать правду, милая? Это очень мрачная история.

Энн решительно кивнула, и Фрэнсис начал свой рассказ, хмуро глядя на потрескивающие угли:

– Гленкеннон познакомился с твоей матерью, как только приехал в Шотландию. Он жаждал составить себе имя и твердо решил ее заполучить, хотя она не желала иметь с ним ничего общего. Она полюбила Брюса Маккиннона, и он тоже влюбился в нее с первого взгляда.

Фрэнсис вскинул голову.

– Маккинноны не были могущественным кланом, но по зрелом размышлении Макдоннеллы дали согласие на брак: ведь они обожали Мэри и ставили ее счастье превыше всего. Бракосочетание было совершено втайне, потому что к тому времени солдаты Гленкеннона уже начали опустошать земли Маккиннонов. Однако Гленкеннон каким-то образом узнал о заключении брака. Он пришел в ярость и убедил опекунов юного короля Якова, что Маккинноны возглавили заговор, чтобы помочь бежать Марии Стюарт и превратить Шотландию в католическое государство. Маккиннонов обвинили в измене, и Гленкеннон тут же послал в их поместье вооруженный отряд. Всех убивали без пощады: мужчин, женщин, детей. Лишь очень немногим удалось выжить в этой бойне. Старый Рональд Маккиннон и два его сына, Брюс и Ричард, погибли, защищая свой дом. Вся семья была вырезана до единого человека, спасся только самый младший сын Ричарда – ты его знаешь, это Конрад. Верный слуга вынес его из дома и спрятал на болотах.

Фрэнсису пришлось ненадолго умолкнуть. Заглянув в глаза Энн, он нежно провел пальцами по ее застывшему лицу и продолжил свой рассказ:

– Поскольку свадьба состоялась втайне, Мэри не переехала к мужу и в ту роковую ночь находилась у своих родителей в Брайз-Холле. Таким образом ее жизнь – и твоя тоже – была спасена. О том, что Мэри беременна, никто не знал, кроме ее родителей и моей матери – они были подругами с детских лет.

Фрэнсис замолчал. Только мирное потрескивание горящих дров и неровное прерывистое дыхание Энн нарушали тишину.

– Но почему она все-таки вышла замуж за Гленкеннона? – наконец шепотом спросила Энн. – Как она могла?!

– Когда Гленкеннон узнал, что Мэри не погибла во время резни, он похитил ее и увез в Эдинбург, а оттуда переправил на корабле в Англию, прежде чем Макдоннеллы успели поднять другие кланы на борьбу. Как только Мэри оказалась в Роузвуде, ему оставалось только ждать: ведь у него на руках были все карты. К тому времени, как ты родилась, любовь моя, Мэри стала его законной женой. До самой своей смерти она жила в страхе: Гленкеннон знал ее тайну и угрожал, что в случае неповиновения отдаст тебя на воспитание в какую-нибудь дальнюю деревню. Тем самым сохранил свою власть над ней – и над ее семьей тоже.

Энн покачала головой, словно не понимая.

– Моя мать была вынуждена выйти замуж за человека, который убил ее мужа? – переспросила она. – О боже, Фрэнсис! Как она могла терпеть… все эти годы?

Фрэнсис обнял ее и начал ласково поглаживать по волосам.

– Я не знаю, милая. Богом клянусь, не знаю.

– Почему ты мне раньше все это не рассказал?

– Я решил, что тебе не стоит знать правду, пока ты живешь под крышей Гленкеннона.

Энн тяжело вздохнула. Он был прав: ей ни за что не удалось бы скрыть от Гленкеннона свою ненависть, если бы она знала правду.

– Итак, теперь мне все известно. Теперь… когда уже слишком поздно, – безутешно произнесла она.

– Вовсе нет, любовь моя! Почему ты считаешь, что все кончено? Мои планы не изменились ни на йоту.

Фрэнсис еще крепче обнял ее, но Энн отстранилась и безнадежно уставилась в огонь.

– Перси Кэмпбелл разрушил все наши планы.

– Перси Кэмпбелл разрушил только свою собственную никчемную жизнь, – спокойно возразил Фрэнсис, – и скоро я о нем позабочусь. То, что между вами произошло, ничего не меняет в моих чувствах к тебе. Я только сожалею, что не прикончил этого мерзавца давным-давно.

– Значит, ты ничего не понимаешь! – сдавленным голосом проговорила Энн, и жгучие слезы стыда вновь покатились по ее щекам. – Не понимаешь, что он сделал со мной. О господи…

Она разрыдалась, закрыв лицо руками, и Фрэнсис снова привлек ее к себе, прижался губами к ее губам.

– Тихо, тихо, любовь моя, не плачь, все хорошо, – шептал он. – Я люблю тебя, Энн. И ничто не в силах этого изменить.

– Н-но… ты не можешь меня любить, Фрэнсис! К-как ты можешь… после того, что случилось?

Фрэнсис бережно провел пальцами по ее губам.

– Если ты так думаешь, дорогая, значит, ты ничего не понимаешь в любви.

Он улыбнулся, осыпая легкими поцелуями ее глаза и щеки, а затем овладел ее ртом – сначала нежно, а потом, когда ее губы раскрылись под его натиском, – с нарастающей страстностью. Его язык проник ей в рот и начал исследовать таинственные влажные глубины. Одна рука запуталась в длинных волосах у нее на затылке, другая заскользила вниз по ее спине, и вдруг это движение напомнило ей Кэмпбелла. Энн оттолкнула его и прервала поцелуй.

– Нет, Фрэнсис, не надо! Я не могу… – прошептала она.

Его губы заглушили протест, а руки продолжили свое неспешное путешествие. Искусные ласки и неторопливые поцелуи помогли Энн успокоиться, она вновь потянулась к нему, чувствуя ту же сладкую боль, которую всегда пробуждало его прикосновение. Она провела пальцами по его шее, по сильному мужественному подбородку и затаила дыхание, когда его теплые губы приникли к нежной впадинке у основания ее горла, а пальцы принялись распускать шнурки на рубахе.

От опьяняющих поцелуев кружилась голова. Энн закрыла глаза, изо всех сил пытаясь вспомнить, почему ей непременно нужно его остановить, но прикосновение его губ было подобно какому-то хмельному напитку, стремительно уносившему ее от действительности в волшебное царство наслаждения.