В объятиях врага - Элизабет Стюарт

Его глаза наполнились нежностью и теплотой, сильные руки ласково сжимали ее плечи. «Ну почему, – подумала она растерянно, – почему он вызывает у меня такую нежность именно сейчас, когда я потеряла его навек?»

Он медленно наклонил голову, и ее охватило неистовое желание еще хоть раз почувствовать, как он ее обнимает… Закрыв глаза, она робко подняла к нему лицо, и его губы тут же прижались к ее губам в долгом, нежном, нетребовательном поцелуе. Позабыв обо всех своих горестях и тревогах, Энн обхватила его руками за шею, ее пальцы погрузились в его густые вьющиеся волосы.

У Фрэнсиса кружилась голова от сладкого предвкушения. Он пил хмельной мед ее поцелуя, и все его тело дрожало от желания, которое ему вскоре предстояло утолить. Быстро развязав шнуровку на рубахе, Фрэнсис обхватил ее грудь, но в ту самую минуту, как он прикоснулся к ней, Энн вдруг вскрикнула и отшатнулась:

– Нет! Не трогай меня!

Фрэнсис уставился на нее в замешательстве. Всего секунду назад она была чувственной и страстной, а теперь смотрела на него так, будто он сейчас ее укусит.

– Какого дьявола?! Энн, в чем дело?

– Я же тебе говорила, что передумала. Я не пойду за тебя замуж!

– Черт бы тебя побрал! – взорвался он. – Ты самая непостоянная из всех женщин. Разве так целуют мужчину, с которым хотят расстаться? Богом клянусь, я слишком долго терпел весь этот вздор!

– Я не поеду с тобой в Кеймри, – проговорила Энн, задыхаясь и всхлипывая. – И ты не можешь принудить меня к венчанию.

Эти слова задели его за живое. Воинственно подбоченившись, Фрэнсис окинул ее холодным взглядом.

– Ты поедешь со мной в Кеймри, Энн, и не спорь, выбора у тебя нет. А что касается венчания, я не стану тебя принуждать, раз уж ты так решительно против. Мне не нужна жена-невольница. – Он сделал шаг к ней, грозно нахмурившись. – Но ты будешь моей, Энн! Я же знаю: ты хочешь этого не меньше, чем я, что бы ты сейчас ни говорила. Ты будешь моей – с венчанием или без него, моя милая. Выбирай сама, что тебе больше по душе.

Ее глаза на бледном, испуганном лице сделались огромными, как блюдца, и затуманились слезами.

– Боже милостивый! – пробормотал Фрэнсис, крепко прижав ее к себе. – Энн, ради всего святого, как ты могла подумать, что я буду тебя к чему-то принуждать? Ну тихо, тихо, не надо плакать. Тебе нечего бояться. – Он держал в объятиях ее вздрагивающее от рыданий тело, с недоумением и тревогой вглядываясь в глаза. – Будь я проклят, если понимаю, что с тобой происходит. Тебя бросает то в жар, то в холод по десять раз на дню, но ты лжешь, когда говоришь, что больше меня не хочешь. Я заметил синяки у тебя на руке, когда ты умывалась. Это из-за них ты от меня отказываешься?

Энн безнадежно покачала головой.

– Оставь меня в покое, Фрэнсис, – прошептала она. – Ради бога, просто оставь меня!

Он тяжело вздохнул и отпустил ее.

– Ладно, милая. Я больше не буду спрашивать тебя ни о чем. Подожду, когда ты сама захочешь рассказать мне, что тебя мучает.

Повернувшись к ней спиной, Фрэнсис подошел к сундуку и достал оттуда охотничьи снасти.

– Я иду к ручью, попробую раздобыть что-нибудь на обед. Если мне сегодня не повезет на охоте, нам придется голодать. – Он вытащил из сундука два пахнущих затхлостью одеяла и перебросил ей. – Развесь их на дворе, пусть проветрятся. Они нам пригодятся: по вечерам уже холодно.

Энн кивнула, все еще отчаянно стараясь удержать подступающие к глазам слезы.

– Я вернусь засветло, милая. Не тревожься, – ласково сказал он на прощание.

Беспомощно прижимая одеяла к груди, Энн проводила его взглядом. Ну почему она позволила ему ее целовать после того, как сама заявила, что отказывается выйти за него замуж?! Неудивительно, что он так разозлился! Фрэнсис, должно быть, считает ее самой вероломной женщиной на свете…

С тяжелым вздохом Энн сокрушенно покачала головой.

«Фрэнсис меня отвергнет, если узнает правду, – напомнила она себе. – Ни один мужчина не захотел бы иметь со мной дело. И он никогда, ни в коем случае не должен ни о чем узнать!» Она закрыла глаза, спрашивая себя, как ей пережить следующие несколько дней… и ночей.

Фрэнсис знал, что в этих местах водятся крупные болотные зайцы, и установил в зарослях папоротника два капкана. Но несмотря на все попытки сосредоточиться на охоте, его мысли то и дело возвращались к Энн. Бредя вдоль берега ручья, Фрэнсис ломал голову, стараясь найти объяснение ее странному поведению. Ни минуты он не верил ее словам о том, что она просто передумала.

Внезапно улыбка тронула его губы. Она его поцеловала… поцеловала, как его прежняя милая, любящая Энн! Он все еще помнил нежное тепло ее губ, ее руки, обвившие его шею… Но она вырвалась из его объятий, когда он прикоснулся к ней, в ее глазах мелькнул непритворный страх. Но что он сделал не так?..

Дойдя до края стремнины, где чистая вода образовывала омут, Фрэнсис забросил сеть. Если обычная удача ему не изменит, сегодня у них на ужин будет форель.

Когда все силки и сети были установлены, ему ничего больше не оставалось, как ждать. Фрэнсис прислонился к шершавому стволу карликового дуба и вновь начал перебирать в уме все, что сказала и сделала Энн с тех пор, как он наткнулся на нее прошлой ночью.

Она была напугана – напугана настолько, что убежала из Рэнли одна после наступления темноты. И его она тоже боялась! Он видел страх в ее глазах, в том, как она отпрянула от его прикосновения. И эти синяки у нее на лице и на руках…

Догадка обрушилась на него подобно удару мощного кулака. Закрыв глаза, Фрэнсис упал на колени в высокой траве.

– Кэмпбелл… – прошептал он сквозь стиснутые зубы. – Матерь Божья, это Кэмпбелл!

Стиснув кулаки, он прижал их к зажмуренным векам. Ему хотелось прогнать, стереть возникшую перед глазами страшную картину: Энн в объятиях Кэмпбелла. Ненависть и отвращение душили его. Энн… его любимая Энн в руках этого ублюдка!

Как бы то ни было, это единственное разумное объяснение всему. Фрэнсис тяжело вздохнул, стараясь подавить в душе слепую ярость. Кэмпбелл ее обесчестил, чтобы обеспечить себе быстрое венчание без всяких помех. Наверняка он действовал с полного согласия Гленкеннона, который ухватился за возможность выторговать себе еще немного золота на этой сделке. Одна против них двоих Энн была совершенно беспомощна – этим и объясняется ее отчаянный побег из Рэнли. И не только побег – этим объясняется ее страх, ее странное отвращение к близости с ним…

Он стукнул по земле кулаком, проклиная себя за то, что не убил Кэмпбелла раньше. Ну ничего, уж теперь-то он точно убьет мерзавца! Воображение уже рисовало ему сладостную картину, как он пронзает мечом насквозь тело Кэмпбелла. Никогда раньше ему не приходилось испытывать столь всепоглощающую ненависть. Она пела у него в крови, заставляла изобретать способы долгого и неспешного отмщения. Кэмпбелл еще будет мечтать о смерти как об избавлении от мук!