В объятиях врага - Элизабет Стюарт

Энн пожала плечами и вошла в хижину.

– Я решила, что лучше уж мокнуть в лесу, – сказала она и вдруг улыбнулась, – чем провести вечер с Гленкенноном и его друзьями, кроме того, я подумала, что тебе может понадобиться помощь.

Энн спрятала кинжал за пояс с видом человека, которому ничего не стоит им воспользоваться, и снова улыбнулась, увидев ошеломленное выражение на лице Дональда. Было ясно, что он поражен произошедшей с ней переменой. Пугливая и застенчивая юная леди в шуршащих юбках, вечно краснеющая, то и дело готовая удариться в слезы, куда-то подевалась. Перед ним стояла совершенно другая женщина.

Фрэнсис запрокинул голову и расхохотался, взглянув на потрясенное лицо друга.

– Что ты скажешь теперь о моей невесте, Дональд? Боюсь, она стала настоящей маленькой разбойницей, но для бездельника вроде меня как раз сгодится. Ты готов принять в семью еще одного Маклина?

– Да я-то готов, если ты сумеешь с ней справиться, – усмехнулся Дональд и подвинулся на шкуре у тлеющего костерка. – Иди сюда, девочка, сядь и обсушись, а то, не дай бог, простудишься до смерти, и мы не довезем тебя до Кеймри.

Энн села рядом с ним, скрестив ноги перед пылающим огнем.

– Видно, судьба моя такая: вечно ты застаешь меня промокшей, замерзшей и грязной, Дональд, – с улыбкой заметила она. – Надеюсь, у тебя и на этот раз припасено какое-нибудь волшебное снадобье для меня.

– Ничего волшебного у меня нет, милая, но, думаю, чистая рубашка, немного еды и вина сделают свое дело, и ты почувствуешь себя лучше.

Дональд принялся рыться в своей сумке и наконец с торжествующим видом протянул ей флягу с вином.

– Привез для тебя лучшее, что нашлось в Кеймри. – Он лукаво подмигнул ей. – А может, хочешь выпить чего-нибудь покрепче?

– Чтобы мне захотелось выпить этой отравы?! Нет уж, лучше померзнуть в сырости! – заявила она, скорчив рожицу Фрэнсису, который продолжал прикладываться к фляжке с виски, привезенной Дональдом.

Энн с огромным удовольствием поглощала свежеиспеченный хлеб с хрустящей корочкой, запивая его вином, и прислушивалась к разговору мужчин. Фрэнсис был явно очень рад встрече со старым другом. «Должно быть, ему все это время не хватало мужской компании», – подумала она, внезапно ощутив укол ревности. Его лицо разгорелось от возбуждения, он сидел, слегка наклонившись вперед, и жадно засыпал Дональда вопросами о Кеймри. Они говорили на каком-то чужом, непонятном для нее мужском языке о стратегии и тактике боя, о наборе добровольцев в дружину среди разных кланов и о дополнительном вооружении.

Тупая боль шевельнулась у нее в груди, сердце как будто оледенело. Она чувствовала, что теряет его… теряет в мужском мире, куда ей дороги нет.

Совсем пав духом, Энн поднялась и отошла к груде одеял, на которых они с Фрэнсисом совсем недавно занимались любовью. Она отвернулась от мужчин и закрыла глаза, ругая себя за глупость. Разве она не думала тысячу раз о том, что долго это продолжаться не может? Фрэнсис никогда не будет целиком принадлежать ей – и вообще никому. Он никогда не удовлетворится праздным сидением у камина, подсчетом голов скота и будущего урожая. Жизнь с ним будет подобна буре в горах, ураганный ветер понесет ее вслед за ним, как былинку, куда бы он ни направил свой путь. А Фрэнсис всегда будет свободен, как птица…

– Мы тебя усыпили своей болтовней, сердце мое? – окликнул ее Фрэнсис.

Он подошел к ней, опустился рядом на колени.

– Нет. Наверное, это вино Дональда нагоняет на меня сонливость.

Свет огня сюда не доставал, в глубокой тени Энн не могла разглядеть выражение его лица, но догадывалась, что он улыбается. Просто удивительно: ей больше не нужно было смотреть на него, чтобы узнать, о чем он думает. Прикосновение его руки, изменение в тембре голоса – больше ей ничего не требовалось.

Фрэнсис наклонился и легко коснулся губами ее губ.

– Ну так поспи хорошенько, завтра утром мы выезжаем в Кеймри. – Его пальцы скользнули по ее лбу и задержались на щеке. – Мне жаль так скоро отсюда уезжать, милая, – прошептал он. – Дональд даже не представляет, как не вовремя он явился! Но я тебе обещаю, у нас еще будет время остаться вдвоем.

Энн снова улыбнулась, чувствуя, как все у нее внутри оживает от этих слов. Значит, Фрэнсис тоже не горит желанием вернуться! Она уснула под успокоительный шум дождя, капающего с деревьев, и под тихий разговор двух мужчин.

Рассвет едва начал разворачивать на небе свои огненные знамена, когда путники покинули тенистую поляну. Энн остановилась на каменистом склоне и бросила последний взгляд на березовую рощу, на пляшущий серебристый ручей, вьющийся ленточкой сквозь шепчущие тени. Здесь она была счастлива, хотя и знала, что волшебство не может длиться вечно.

Усилием воли Энн попыталась выбросить из головы дурное предчувствие, овладевшее ею при мысли о том, что придется покинуть это место навсегда. Впереди ее поджидала тысяча опасностей, не в последнюю очередь связанных с Гленкенноном и Перси Кэмпбеллом. Неужели им удастся отнять у нее едва начавшуюся новую жизнь?

За свои девятнадцать лет она так и не узнала, что такое покой и безопасность, прошлый опыт научил ее не верить в счастливую судьбу, которая придет, распорядится ее жизнью и все устроит как нельзя лучше. Но когда Фрэнсис был рядом, все казалось возможным. Рядом с ним Энн была готова побороться за надежду на счастье, столь неожиданно предложенную ей жизнью во второй раз…

Возвращение в Кеймри оказалось долгим: им пришлось пробираться обходными путями по крутым горным перевалам. Вечерами они устраивали привал на берегу одного из многочисленных горных озер, застывших, как стекло, где единственным звуком, доносившимся до них, был одинокий крик какой-нибудь залетной птицы. Ни разу за все время путники не заметили никаких признаков людей Гленкеннона.

– Все поиски сосредоточены на западе, ближе к побережью, – объяснил Дональд. – Говорят, раз или два там видели девушку, подходящую под описание.

На четвертый день после полудня вдали наконец показались вздымающиеся к небу башни Кеймри. Когда они подъехали ближе, Энн, натянув поводья, удивленно уставилась на открывшуюся перед ними картину. На лугу перед замком собрались десятки всадников в незнакомых ей клетчатых пледах разных кланов. На фоне изумрудно-зеленой травы и мрачных серых стен они представляли собой необычайно красочное зрелище.

Завидев хозяина замка, волынщик заиграл громкую мелодию, и заунывный звук заставил Энн поежиться.

– Маклин едет! – грянул со стен древний клич клана Фрэнсиса, подхваченный ополченцами на лугу.

Следуя за Фрэнсисом, Энн въехала в толпу, и внезапно совсем рядом с ней раздался новый клич:

– Маккиннон едет!

Эти слова подхватили другие голоса, пока наконец оглушительный крик не вырвался разом из нескольких сотен глоток. Фрэнсис наклонился к Энн.