Гобелен - Кайли Фицпатрик

Панель, изображающая принесение клятвы, находилась в середине первого коридора. Мадлен подождала, когда стоявшая перед ней пара пройдет вперед, а потом приблизилась к месту, где был изображен Гарольд, чьи руки касались двух ковчегов с мощами.

У Мадлен не было сомнений в том, что, рассказывая Леофгит о принесении клятвы, Одерикус не упоминал о втором ковчеге. Тогда почему их два?

Мадлен наклонилась так близко, насколько это позволяли стекло и шнур. Ковчег слева был более изысканным и находился на укрытых покрывалом носилках. Гарольд стоял лицом к нему, но скорее указывал на него, чем прикасался рукой. С каждой стороны ковчега имелось распятие, а переднюю его часть украшали золотые арки. Вдоль куполообразной крышки шел ряд дырочек. Возможно, драгоценные камни?

Второй ковчег, на который Гарольд не смотрел, но положил руку, был меньшего размера и не казался столь же изысканным.

Слева сидел Вильгельм, который показывал на ковчег побольше. Это был центр картины. Внизу имелась надпись на латыни, гласившая: «Здесь Гарольд приносит священную клятву. Гарольд и Вильгельм».

Однако клятву принесли оба, если верить Одерикусу, и в данном случае дневник выдвигал спорное утверждение. Всегда считалось, что клятву дал только Гарольд, обещавший служить Вильгельму. Однако Мадлен знала, что соглашение достигнуто перед клятвой — Гарольд и Вильгельм стали заговорщиками и союзниками. Они вместе намеревались избавиться от угрозы со стороны «чистокровного» короля саксов и планировали убить Эдиту. Пугающая мысль — во-первых, в распоряжении Мадлен имелась эксклюзивная историческая информация, во-вторых, ее страшили средневековые заговоры. Тем не менее можно ли утверждать, что за тысячу лет политика так уж сильно изменилась? Конечно, теперь политические враги в Европе не убивают друг друга, но делают все, что в их силах, чтобы уничтожить противников.

Теперь по бокам Мадлен стояли люди. Возможно, их привлекло то, что она так надолго здесь задержалась. Сколько времени она не могла оторвать взгляда от вышитых фигур?

Мадлен боком отошла в сторону. Ей хотелось еще раз взглянуть на картинку, изображавшую Эльфгифу, хотя и раздражали столпившиеся рядом люди.

Здесь все было таким, как помнила Мадлен. Гарольд разговаривает с Вильгельмом — это еще до принесения клятвы. Гарольд указывает на следующую панель — арку, украшенную двумя драконьими головами. Под аркой стоит женщина в мантии, а за ней — мужчина в одеянии священника, который протягивает руку, чтобы коснуться головы женщины. Надпись внизу гласит: «Эльфгифа и священник».

Неужели Гарольд указывает на эту пару? Его другая рука поднята, как будто то, о чем он говорит Вильгельму, является секретом.

Выйдя из музея, Мадлен погрузилась в глубокие размышления, пытаясь понять, что могли значить виденные ею изображения. Как утверждалось в феминистской статье, найденной Розой, края гобелена под панелью, где изображены Эльфгифа и священник, указывают на наличие развитого воображения. Однако то же самое можно сказать и о краях гобелена, на котором Гарольд сообщает Вильгельму какой-то секрет. На полях панели с Эльфгифой вышит обнаженный мужчина с эрегированным пенисом. Под Гарольдом — фигура с топором. В одиннадцатом веке топор использовали не только для рубки деревьев. К тому же деревьев поблизости не видно. Быть может, это указание на то, что Гарольд и Вильгельм намерены причинить вред женщине, стоящей под аркой?

Сначала эта картинка вызвала у Леофгит недоумение, но потом она поняла, что фигуры леди и священника появились в той части рисунка, который вышит Эдитой. Эдита и Одерикус подписали свою работу, включив в нее собственные изображения. Но кто делал рисунки для полей гобелена?

Постепенно концы начали сходиться с концами, но еще многие вопросы оставались без ответа. И Мадлен никак не удавалось распутать оставшиеся узлы. Неожиданно ей стало нехорошо — наверное, не стоило пить четвертый бокал сангрии. Следующий шаг — Ева и рунический шифр. Мадлен вздохнула. Может, сделать перерыв? Поискать Питера в его келье для размышлений? Почему бы просто не проверить?

В саду перед домом, где жили священники, росли яркие цветы. Питер рассказывал, что за садом ухаживает один из пожилых священников. Размышляет ли он о жизни, потраченной на служение Богу, занимаясь цветами?

Мадлен постучала в дверь офиса Питера. Ей показалось, что она слышит внутри какие-то звуки, но прошло некоторое время, прежде чем дверь открылась.

Питер выглядел так, словно только что проснулся. Мадлен показалось, что за месяц, который прошел после их последней встречи, его волосы заметно поседели. Из-под круглых очков на нее смотрели потускневшие глаза, которые широко раскрылись, когда он увидел ее.

— Мэдди? Привет! Вот уж не ожидал… проходи.

Он отступил в сторону, и Мадлен вошла.

Комната выглядела так, словно кто-то провел в ней обыск. Книги, бумаги, связки документов и одежда валялись на полу и на всех поверхностях. На большой упаковочной коробке, служившей кофейным столиком, стояла полупустая бутылка водки.

Питер увидел, что глаза Мадлен остановились на бутылке.

— Не волнуйся, я не начал пить. Просто вчера заснул за работой.

Мадлен отметила, что старый диван выглядит более грязным, чем обычно, а смятый ковер почти соскользнул с него на пол.

— Ты занят? — зачем-то спросила она, хотя было очевидно, что так оно и есть.

— Нет, — не слишком убедительно возразил Питер. — Для тебя у меня всегда найдется время, Мэдди.

Очередная ложь. Она прикусила язык. Почему она чувствует себя обиженной?

— Я надолго тебя не задержу. Просто оказалась неподалеку.

— Опять предсказания судьбы? — Питер не сумел скрыть презрения.

— Это не твое дело, — резко ответила она, удивленная горечью, которую ощутила от его насмешки.

— Что с тобой происходит в последнее время, Мадлен? Я всего лишь задал вопрос!

— Нет, не просто вопрос. Это было почти оскорбление. Что со мной случилось? Моя мать умерла, помнишь? Вот что случилось.

Мадлен едва не заплакала и поняла, что время молчаливого принятия прошло. Она всегда оберегала Питера от своих желаний и разочарований, говорила себе, что он не виноват в том, что она его любит, или что его слишком влечет к церкви. А теперь ей было все равно, кто виноват.

Питер выглядел ошеломленным, но это лишь еще сильнее вывело Мадлен из себя. Она ощутила кипящие эмоции, которые так долго ждали возможности вырваться наружу, попыталась сделать глубокий вдох, но ее дыхание пресеклось.

— Знаешь, Питер, у тебя никогда не находилось для меня времени. Так что не делай вид, что ты остаешься моим близким другом, которого тревожит моя жизнь. Я не знаю, почему я так долго в это верила, почему надеялась, что ты испытываешь ко мне нечто вроде любви. Ты неспособен на это, поскольку не любишь себя самого. Посмотри на себя! Ты работаешь до изнеможения ради потерянных душ, но ты сам потерялся в большей степени, чем любой из них. Ты полагаешь, что делаешь «Божью работу», но разве Бог велит человеку лишить себя радости и повернуться спиной к любви? — Теперь по ее щекам катились слезы. — Знаешь, ведь ты поступил именно так — повернулся спиной к моей любви. Так что теперь ты знаешь, как я себя чувствую и что со мной случилось.