Гобелен - Кайли Фицпатрик

«Мадлен, это ты? А, так я говорю с автоответчиком. Просто я хотела сказать… мне немного стыдно… Я рассказала нашему покупателю о книге, дорогая. Я не осмелилась признаться Мэри, но ты должна знать. Это было довольно давно… Я точно не помню, когда…»

Послышался щелчок, и наступила тишина.

Мадлен покачала головой. Очевидно, Маргарет выпила перед сном слишком много яблочного бренди.

23 октября 1065 года

Случилось то, чего мы так долго боялись. Пока Тостиг находился в Вестминстере, его враги в Нортумбрии объединились и объявили его вне закона. Саксов и датчан, сохранивших верность своему отсутствующему эрлу, убили, и повстанцы Нортумбрии послали за Моркаром, братом эрла Эдвина из Мерсии. Они потребовали, чтобы он стал их новым эрлом и забрал золото из сокровищницы Нортумбрии, поскольку считали, что это их деньги, собранные при помощи незаконных налогов эрла Тостига.

Они пошли маршем на юг, собирая войска в Ноттингемшире, Дербишире и Линкольншире. В Нортгемптоне их встретили Эдвин и Моркар. Теперь братья Алдиты стоят во главе многотысячного войска, в которое входят солдаты из Мерсии, Нортумбрии и Уэльса. Они потребовали аудиенции у короля. Но Эдуард слишком болен, чтобы путешествовать, и его место занял Гарольд. Ночью Гарольд Годвинсон покинул дворец и поехал на север. Дурное предзнаменование для королевы Эдиты. Без Тостига и его союзника короля Малкольма из Шотландии или братьев Алдиты золотые крылья и огненное дыхание дракона саксов уже не будут украшать боевые знамена Этелинга.

1 ноября 1065 года

Гарольд вернулся из Нортгемптона и в течение двух дней не выходил из покоев Эдуарда, где они находились вместе с Эдитой и монахом Одерикусом. Одерикус снова говорит со мной — он убедился, что я способна хранить его тайну. Возможно, он понял, что его земная страсть не изменила моего отношения к нему. Он для меня как брат, и не мне его судить.

Монах рассказал, что они спорили о ссылке Тостига, а больной Эдуард лежал в постели.

Гарольд сказал брату, что если он осмелится вернуться в свои земли, то его ждет неминуемая смерть. Войска Нортумбрии и Мерсии грозили набегами, если Тостиг не будет изгнан, Моркара объявили эрлом Нортумбрии, и Гарольд дал понять, что может начаться большая война между севером и югом, если он ответит отказом.

Одерикус сказал, что Эдуард слишком серьезно болен, чтобы понимать происходящее. Он постоянно просит, чтобы к нему прислали его любимца Тостига. Эдита требовала, чтобы их брата вернули, и твердила, что его отсутствие отрицательно сказывается на здоровье короля, но Гарольд не желает ее слушать.

Тостиг находится во Фландрии вместе с семьей своей жены Джудит. Без него интерес Эдуарда к делам королевства угасает, как заходящее солнце. Эдита не отходит от короля ни днем ни ночью. Теперь она редко его покидает, даже когда королю удается заснуть. Но все же поздно ночью она встречается с монахом в лесу между Вестминстером и Лондоном. В таких случаях я остаюсь в башне и до поздней ночи занимаюсь шитьем — ведь если королева понадобится Эдуарду и ее не окажется в собственных покоях, ее будут искать именно здесь. Тогда я скажу посланцу, что королева больна, отдыхает вместе с леди Изабель и ее не следует тревожить. Потом я поскачу в лес, чтобы предупредить их. Я молюсь о том, чтобы до этого не дошло.

11 ноября 1065 года

С бескровных губ короля Эдуарда так и не сорвалось слов о наследнике, и у нас почти не остается надежды, что он назовет его имя перед смертью. При дворе стало известно, что в Норвегии собирается армия и что там ждут смерти Эдуарда, чтобы выйти в море. Северные армии поведет Харальд Хардраад, самый опасный из всех королей викингов. На южном континенте за происходящим внимательно наблюдает Вильгельм Нормандский. Ходят слухи, что при нашем дворе находятся норманнские шпионы, которые отправляют Вильгельму донесения. У Вильгельма имеются серьезные основания для подозрений и опасений, поскольку все христианские короли давно с интересом поглядывают на земли нашего плодородного острова.

После того как Гарольд сделал Моркара эрлом Нортумбрии, он и его брат из Мерсии охотнее прислушиваются к мнению Гарольда, чем к королеве Эдите. Поддержка Этелинга слабеет.

Эдгар вырос высоким и молчаливым, ему, как и всем нам, тяжело дается ожидание. Королева любит его, как мать, и всегда готова дать ему мудрый совет. Именно от нее он слышал легенды о королях Эссекса — Седрике и Альфреде, а также о своем великом деде Этельреде, который выплатил огромные суммы датским захватчикам, чтобы они оставили страну в покое. Но те возвращались за золотом вновь и вновь. Хотя Гарольд и очень близок к трону, но, если король сам не сделает соответствующего заявления, Эдгар Этелинг станет первым претендентом на трон.

Приближается Рождество, соберутся члены Витана[48]— пять эрлов королевства, аристократы, епископы и аббаты. Именно их поддержкой постараются заручиться королева Эдита и Гарольд, ведь Витан имеет право назначить наследника, если король умрет, не выразив своей воли.

Теперь уже всем известно, что Гарольд ищет союзников для себя, а Эдита — для Эдгара.

Приближающееся Рождество ни у кого не вызывает праздничного настроения. Джон постоянно сопровождает Гарольда. Возвращаясь домой, он иногда рассказывает мне о местах, где они побывали, и о настроениях в народе, но чаще настолько устает от верховой езды, что у него остаются силы только на еду и сон.

В маленьком городке Байе на этот раз было гораздо больше народа, чем в прошлый раз. Бледное весеннее солнце оживляло симпатичные мощенные булыжником улочки, а кафе и кондитерские были полны туристов.

Мадлен пока не решила, стоит ли встречаться с Питером. Ей пришлось напомнить себе, что она приехала в Байе совсем с другой целью. Кроме того, он почти наверняка занят какими-нибудь дурацкими делами — отвлекает себя от самого себя.

Она припарковала «пежо» на одной из узких улочек и прошла пешком несколько кварталов до центра Вильгельма Завоевателя, следуя за указателями «К гобелену королевы Матильды», думая о том, что надпись должна выглядеть так: «К гобелену королевы Эдиты».

В музее было так же много народу, как и везде в Байе, и это ее немного разочаровало. Мадлен заплатила за вход и медленно пошла по плохо освещенным коридорам мимо толп людей, с благоговением разглядывающих гобелен, созданный девятьсот лет назад. Тишина, толстое стекло, защищающее ярко освещенный гобелен, блестящие шнуры барьеров, не позволяющих подойти к нему вплотную, — все вместе создавало атмосферу удивления и восторга.

«Интересно, — подумала Мадлен, идя мимо спрятанных за толстым стеклом полотнищ гобелена, — все ли люди, которые идут рядом и внимательно слушают лекцию через наушники, так же сильно хотят прикоснуться к холсту цвета сепии и провести пальцами по выкрашенной растительными красками пряже, как желаю этого я».