Меррик - Энн Райс

– Ты все еще хочешь связаться с этим призраком? –почтительно спросила Меррик. Она потянулась за дневником, и он беспрекословноотдал ей книжицу.

– Да, – послышался в ответ тяжелый вздох. – Большевсего на свете. Больше, чем когда бы то ни было.

Мне очень хотелось его утешить, но нет таких слов, которыемогли бы умерить столь затаенную боль.

– Я не виню ее за то, что она написала, – заговорил Луислабым голосом. – Всем нам суждено пережить трагедию. – Он в отчаяниивзглянул на Меррик. – Темный Дар... И надо же было так его назвать, в товремя как он несет одно только горе...

В душе Луи явно происходила жестокая борьба: он отчаяннопытался обуздать охватившие его чувства и лишь спустя минуту или две вновьобрел голос:

– Меррик, скажи, откуда берутся эти призраки? Мне известнообщепринятое мнение, но молва бывает порой такой глупой. Скажи, что ты думаешьоб этом?

– Сейчас я знаю меньше, чем когда-либо, – ответилаМеррик. – Кажется, в детстве я не задавалась подобными вопросами. Мывзывали к безвременно ушедшим, веря, что они, преисполненные мести илисмятения, обитают где-то поблизости от земли и потому с ними можно связаться. Снезапамятных времен колдуньи часто наведываются на кладбища в поискахнеприкаянно скитающихся злобных духов, которые якобы могут помочь им пробитьсяк более могущественным силам и раскрыть многие тайны. Я верила в одинокие души,страдающие и потерянные. Возможно, я до сих пор по-своему в них верю. Дэвидтебе расскажет, что они жаждут тепла и света жизни, а иногда даже крови. Но ктоможет знать истинные намерения какого-нибудь призрака? Из каких глубин воссталбиблейский пророк Самуил? Должны ли мы верить Святому Писанию, где сказано, чтоАэндорская ведьма обладала мощным магическим даром?

Луи жадно ловил каждое ее слово.

Внезапно он снова взял Меррик за руку, и пальцы ихпереплелись.

– А что ты видишь, Меррик, когда смотришь на Дэвида илименя? Ты видишь того духа, что живет в нас, голодного духа, сделавшего насвампирами?

– Да, я его вижу, но он безрассуден и нем. И полностьюподчиняется вашим умам и сердцам. Сейчас он не испытывает ничего, кроме жаждыкрови, да и трудно сказать, были ли ему когда-либо доступны иные чувства. Радикрови он медленно завоевывает ваше тело, постепенно подчиняя себе каждую егоклеточку. Чем дольше вы живете, тем больше он процветает. А сейчас он зол из-затого, что на земле осталось слишком мало тех, кто пьет кровь.

Луи выглядел озадаченным, но понять Меррик было не так ужсложно.

– Меррик имеет в виду те жестокие бойни, которые происходилипочти повсюду, – пояснил тем не менее я. – Последние, кстати, имелиместо здесь, в Новом Орлеане. Было уничтожено немало разного рода бродяг и тех,чье происхождение считалось сомнительным. А дух переселился в уцелевших.

– Да, – подтвердила Меррик, бросив на меня мимолетныйвзгляд. – Именно поэтому твоя жажда сейчас вдвойне ужасна, именно поэтомутебя не может удовлетворить «пара глотков». Минуту назад ты спросил, что я хочуполучить от вас. Позволь мне сказать, что я хочу от тебя. Возьму на себясмелость ответить прямо сейчас.

Луи молча взирал на нее, готовый подчиниться любому приказу.

А Меррик тем временем продолжила:

– Воспользуйся сильной кровью, которую может даровать тебеДэвид, и тогда ты обретешь возможность существовать не убивая, сможешьпрекратить вечный поиск злодеев. Я понимаю, что, возможно, пользуюсь вашимязыком излишне вольно. Это от избытка гордости. Гордость всегда была грехом техиз нас, кто посвятил жизнь Таламаске. Мы верим, что наблюдаем чудеса, верим,что создаем чудеса. И мы забываем при этом, что на самом деле ничего не знаем.Мы забываем, что, возможно, ищем то, чего вообще нет.

– Нет, есть, и немало, – возразил Луи, дляубедительности мягко встряхнув ее руку. – И ты, и Дэвид убедили меня вэтом, хотя, быть может, помимо своей воли. Есть еще много всего неизведанного.Скажи, когда мы сможем поговорить с призраком Клодии? Что еще от меня требуетсяпрежде, чем ты начнешь колдовать?

– Колдовать? – тихо переспросила она. – Да, этобудет колдовство. Вот, возьми этот дневник, – она передала емукнижку, – вырви из нее страницу, любую страницу, которая кажется тебесамой сильной или с которой тебе больше всего хочется расстаться.

Луи взял дневник левой рукой, не желая отпускать Меррик.

– Какую все-таки страницу мне вырвать? – настаивал он.

– Реши сам. Я сожгу ее, когда буду готова. Ты больше никогдане увидишь тех слов.

Меррик жестом отпустила его, велев действовать. Он открылтетрадь обеими руками, снова вздохнул, как будто даже вид ее был невыносим, нопотом начал читать тихо и неторопливо:

«Сегодня вечером, проходя мимо кладбища, я, этакаяпотерянная малышка, одиноко идущая навстречу опасности, предмет всеобщейжалости, купила хризантемы и побродила недолго среди свежих могил сразлагающимися в них мертвецами, размышляя, какая участь была бы уготована мнепосле смерти, будь мне позволено умереть. Я ходила и гадала, было бы во мнетогда столько ненависти, как теперь? Было бы во мне столько любви, как теперь?»

Осторожно прижав книгу к колену, Луи вырвал из нее лист, подержалего немного под лампой, после чего передал Меррик, проводив листок такимвзглядом, словно совершил ужасное воровство.

Меррик бережно взяла страницу и положила на колени рядом скуклой.

– Теперь, прежде чем ответить, подумай хорошенько, –сказала она. – Ты когда-нибудь знал имя ее матери?

– Нет, – не задумываясь ответил Луи, потом вдругзасомневался, но снова отрицательно покачал головой.

– Она ни разу не назвала ее имени?

– Она была маленькой девочкой, и в ее рассказах звучалотолько слово «мама».

– Подумай хорошенько, – настаивала Меррик. –Вспомни первые вечера, проведенные с Клодией, вспомни ее детский лепет, преждечем он сменился в твоем сердце воспоминаниями о женском голосе. Постарайсявспомнить. Имя ее матери. Мне нужно его знать.

– Не помню, – признался он. – Думаю, что она ниразу его не... Впрочем, я не слушал, ведь женщина была мертва. Я так и нашелмалышку, обхватившую остывшее тело. – Я понял, что Луи сломлен. Онбеспомощно взирал на Меррик, а она лишь кивнула.

Меррик посмотрела вниз, потом снова перевела взгляд на него,и, когда заговорила, ее голос звучал особенно ласково.

– Есть еще кое-что, – сказала она. – Ты не все мнеотдал.

Луи поднял на нее исполненный горя взгляд.