Меррик - Энн Райс

Я провел Луи в гостиную, где нас ожидала Меррик. В простомплатье из белого шелка она спокойно сидела в одном из старых кресел красногодерева. Приглушенный свет от торшера падал на нее мягким потоком.

Взгляды наши встретились, и я почувствовал, как мноюовладевает страсть. Я почувствовал, что должен каким-то образом сообщить ей,что оживил в памяти наше с ней прошлое и поделился им с тем, кому безграничнодоверяю. Мне захотелось, чтобы она знала: я люблю ее, как прежде.

Но ей следовало понять и другое: мне абсолютно непонравились видения, которые она недавно на меня наслала, и если навязчивыйчерный кот – тоже дело ее рук, то это отнюдь не смешно!

Наверное, Меррик все поняла, ибо, пока мы с Луи пересекаликомнату, я заметил на губах своей возлюбленной легкую улыбку.

Я собирался было сообщить ей, какое зло причинило мненеуместное колдовство, но что-то меня удержало.

А если быть откровенным, меня остановило выражение,появившееся на лице Меррик, когда она взглянула на Луи, вышедшего на свет.

Внешне она осталась такой же, как и всегда, и все же что-тов ней переменилось.

Больше всего меня удивило, что она даже поднялась навстречуЛуи. Видимо, потрясение было слишком сильным.

Только тогда до меня дошло, как изысканно выглядел Луи впрекрасно сшитом костюме из тонкой черной шерсти и в кремового цвета шелковойрубашке с красным галстуком, закрепленным маленькой золотой булавкой. Дажетуфли, начищенные до совершенства, сияли как новые, а густые черные вьющиесяволосы были тщательно расчесаны и аккуратно уложены. Но наибольший блеск егооблику придавали, разумеется, тонкие черты лица и лучезарные глаза. Мне ненужно повторять, что глаза у него зеленые, потому что цвет в данном случае неиграл абсолютно никакой роли. Важно было другое: благоговейное выражение, скаким он взирал на Меррик, и то, как его красиво очерченные губы утратилискорбный изгиб.

Он и раньше видел Меррик и все же не был готов к встрече состоль интересной и привлекательной особой.

А она, в белом шелковом платье с острыми плечами, тонкимпояском и широкой юбкой, выглядела чрезвычайно соблазнительно. Длинные волосына этот раз были зачесаны назад и убраны под кожаный берет. На шее поверхплатья сияло то самое жемчужное ожерелье в три нити, которое я подарил ей вдалеком прошлом, серьги в ушах и кольцо на безымянном пальце правой руки тожебыли с жемчужинами.

Я подробно перечисляю все детали, потому что в ту минутуискал в них утешение, ибо меня сразило полное отсутствие внимания со стороныэтих двоих: они произвели столь сильное впечатление друг на друга, что я дляних уже не существовал. Я даже побледнел от унижения. Меррик как зачарованнаясмотрела на Луи. А в его благоговейном к ней отношении не приходилосьсомневаться.

– Меррик, дорогая моя, – тихо произнес я, –позволь мне представить Луи.

С таким же успехом я мог бы бессвязно бормотать любуюерунду: она не услышала ни одного моего слова и лишь безмолвно смотрела нагостя. Взгляд ее был исполнен восторга, а на лице застыло то соблазнительноевыражение, каким до сих пор она одаривала только меня.

Старательно пытаясь скрыть обуревавшие ее чувства, Меррик порывистопротянула Луи руку.

Как и любой вампир, он неохотно ответил на ее жест, а потом,к моему полнейшему ужасу, наклонился и поцеловал... Нет, не руку, которуюпродолжал цепко держать в своей, а обе прелестные щечки.

Как я этого не предугадал? Почему вдруг решил, что она будетсмотреть на него как на недоступное чудо? Почему не подумал о том, чтособираюсь привести к ней едва ли не самого красивого мужчину из всех, когокогда-либо знал?

Я чувствовал себя глупцом из-за того, что не сумелпредвидеть такой ход событий, а также из-за того, что меня это так задело.

Луи опустился на стул возле кресла, Меррик тоже села исосредоточила на госте все свое внимание. А мне не оставалось ничего другого,кроме как устроиться на диване в другом конце комнаты. Меррик ни на секунду неотвела взгляда от Луи.

– Ты знаешь, зачем я пришел сюда, Меррик, – заговорилон с французским акцентом и с такой нежностью, словно признавался ей в любви, аего низкий голос был необыкновенно чувственным. – Я живу в муках, думая ободном существе, которое я однажды предал, потом вскормил и в конце концовпотерял навсегда. И пришел, потому что верю: ты способна вызвать призрак этогосущества и заставить его со мной поговорить. Я пришел, потому что верю: с твоейпомощью я смогу узнать, обрел ли этот призрак покой.

Меррик не замедлила с ответом:

– Но что такое непокой для духов, Луи? Ты веришь всуществование чистилища или, по-твоему, духи томятся в непроглядной тьме, не всилах отыскать Свет, который поведет их дальше?

– Я ни в чем не убежден, – ответил Луи. Его лицоговорило красноречивее слов. – Если и есть на свете существо, связанное сземлей, то это вампир. Мы повенчаны с нею и душой и телом, и эту связь можетоборвать только самая страшная смерть – гибель в огне. Клодия была моимребенком. Клодия была моей любовью. Ее погубил огонь – нестерпимый жарсолнечных лучей. Но ее призрак впоследствии не раз являлся людям – другим, ноне мне. Она может прийти, если ты позовешь. Именно об этом я прошу. Помоги мнеисполнить безумную, но страстную мечту.

Я чувствовал, что Меррик всей душой прониклась к немусостраданием. Ее мысли, насколько я мог их прочитать, пребывали в смятении.Боль и скорбь Луи глубоко ранили ее душу и преисполнили сочувствием сердце.

– Призраки действительно существуют, Луи, – сказала онаслегка дрожащим голосом. – Они существуют, но по сути своей они лживы.Один призрак может явиться в обличии другого. Иногда они демонстрируютжадность, а иногда поступают подло.

Я следил за каждым отточенным жестом Луи: как он поднеспалец к губам, прежде чем ответить, как нахмурился. Что касается Меррик, то яне нашел в ней ни одного физического или духовного изъяна, и это привело меня вбешенство. Передо мной была женщина, к ногам которой я давным-давно сложил своючесть, гордость и страсть.

– Я узна′ю Клодию, Меррик, – сказал Луи. –Меня не так легко обмануть. Если ты сумеешь ее вызвать и она придет, уверен, янепременно пойму, кто передо мной на самом деле.

– А что, если я сомневаюсь, Луи? – спросилаМеррик. – Что, если в конце концов я скажу тебе, что нас постигла неудача?Тогда ты хотя бы попытаешься поверить моим словам?

– Значит, все решено? – выпалил я. – Выходит, мывсе-таки сделаем это?