Меррик - Энн Райс

– Я не так решительно настроен, как ты, Дэвид, –признался Луи. Лицо его потемнело от беспокойства, в уголках глаз и ртапроступили морщины, невидимые, когда он был спокоен. – Я сам не знаю, чегохочу. Но я хочу видеть призраков так, как видите их вы с Меррик. Хочу слышатьзвуки клавесина, которые слышат в этом доме другие. Хочу разговаривать спризраком, равным по силе Медовой Капле на Солнце. Это для меня очень важно.

– Луи, что может возродить в тебе желание жить? –спросил я. – Что может заставить тебя понять, что мы избранные свидетелитого, что предлагает мир?

Он рассмеялся – коротко и негромко, но в то же времявысокомерно.

– Чистая совесть, Дэвид, – ответил он. – Что жееще?

– Тогда возьми мою кровь, – предложил я. – Возьмикровь Лестата, которую он не раз тебе предлагал. Возьми кровь, от которой ты досих пор отказывался, и обрети силы, которые уберут смерть с твоего пути ипозволят жить, только изредка насыщаясь несколькими глотками.

Меня самого слегка удивила горячность, с какой я предлагалЛуи принять могущественную кровь, потому что до этого разговора, до нынешнейдлинной ночи воспоминаний я считал его решение отказаться от всесильной кровиочень мудрым.

Как я уже упоминал в своем повествовании, Луи был настолькослаб, что солнце могло с легкостью его уничтожить, и это обстоятельство служилоему огромным утешением, которое ни я, ни Лестат не могли с ним разделить.

Луи внимательно и заинтересованно вглядывался в меня, и вего глазах я не прочел ни малейшего осуждения.

Поднявшись, я медленно прошелся по комнате, еще разпосмотрел на прекрасное полотно Моне и, вспомнив всю свою жизнь, вновь осознал,что намерен ее продолжать.

– Нет, я не могу умереть по собственной воле, –пробормотал я, – даже если для этого только и нужно, что выйти насолнечный свет. Я не осмелюсь это сделать, ибо хочу знать, что будет дальше!Хочу знать, очнется ли Лестат от своего сна и когда именно. Хочу знать, чтобудет с Меррик! Хочу знать судьбу Армана. Мне суждено жить вечно? Прекрасно! Яне могу притвориться тем смертным, который когда-то отказал Лестату. Я не могувернуться в прошлое и стать прежним, лишенным воображения существом.

Я обернулся, и мне показалось, будто комната яростнокружится вокруг меня, все ее краски слились в одно сплошное цветное пятно,будто дух Моне пропитал каждый предмет и даже воздух. Все вещи в гостинойпоказались мне случайными и символическими. А за окном, в Саду Зла, стояладикая ночь, освещаемая редкими безответными звездами.

Что касается Луи, то он полностью попал под воздействие чарночи, что, как правило, отнюдь не свойственно мужчинам вне зависимости от того,в какую плотскую оболочку заключена их душа.

– Все вы очень сильны, – тихо и печально произнесон. – Чрезвычайно сильны.

– Но мы все равно дадим эту клятву, дружище, относительноМеррик, – пообещал я. – Наступит день, когда Меррик захочет обладатьэтой магией и упрекнет нас в эгоизме, в том, что мы требуем от нее чуда и в тоже время отказываемся поделиться тем чудом, которым владеем.

Казалось, Луи готов разрыдаться.

– Не стоит ее недооценивать, Дэвид, – взволнованносказал он. – Возможно, она по-своему такая же несгибаемая, каким был ты.Возможно также, что у нее в запасе еще множество сюрпризов, о которых мы неподозреваем.

– Ты пришел к такому выводу после моего рассказа?

– Ты нарисовал передо мной яркую и глубокую картину, –последовал ответ. – А ты сам разве не думаешь, что ей известна моя тайна?Тебе не кажется, что она сразу все поймет, как только мы встретимся? – Онпомолчал в нерешительности, затем продолжил: – Она не захочет разделить нашуучасть. Да и зачем ей это, если она способна в облике призрака являться другимлюдям, если ей достаточно надеть нефритовую маску, чтобы увидеть сестру.Выслушав твою повесть, я пришел к выводу, что ей вовсе не захочется навсегдаотказаться от возможности лицезреть египетский песок под полуденным солнцем.

Я невольно улыбнулся, считая, что он в корне не прав, изаговорил как можно мягче:

– Ну не знаю, дружище. Просто не знаю. Уверен лишь в одном:я предан нашей общей безумной цели. И все пережитое не научило меня ниосторожности, ни доброте.

Луи не проронил ни слова, а медленно поднялся со стула инаправился к двери. Я понял, что ему пора идти к своему гробу и что вскоре мнепридется последовать его примеру.

Я пошел за Луи, и мы вместе покинули дом, спустились почерной лестнице с железными ступенями и прошли сквозь влажный сад к параднымворотам.

Я снова на мгновение увидел черного кота, сидящего наограде, но ничего не сказал Луи, решив, что в Новом Орлеане полно бродячихкотов и все мои подозрения одна глупость.

Настало время прощаться.

– Ближайшие несколько вечеров я проведу с Лестатом, –ровным тоном сообщил Луи. – Хочу ему почитать.

Он не реагирует, но и не останавливает меня. Теперь тызнаешь, где меня найти, когда Меррик вернется.

– Он все время молчит? – спросил я, имея в видуЛестата.

– Иногда говорит, но совсем немного. А то вдруг попроситпоставить запись Моцарта или почитать ему стихи старых поэтов. Но в основном онтакой, каким ты его привык видеть. Ничего не меняется. – Луи помолчал,бросив взгляд на небо. – Я хочу побыть с ним вдвоем несколько ночей,прежде чем вернется Меррик.

В голосе его слышалась решительность и в то же время печаль,тронувшая меня до глубины души. Так вот что он задумал! Попрощаться с Лестатом!Я знал, что сон Лестата настолько глубок и беспокоен, что даже столь ужасноеизвестие от Луи не способно заставить его подняться.

Я смотрел вслед уходящему другу, а небо с каждой секундойстановилось все светлее. Запели птицы. Я вспомнил о Меррик, и меня захлестнуложелание. Желание мужчины по отношению к женщине. А как вампир я жаждал иссушитьей душу и оставить здесь навсегда, чтобы иметь возможность ее видеть. Мысленноя вновь оказался с ней в палатке, в деревушке Санта-Крус-дель-Флорес, и испыталмимолетное наслаждение.

Это мука, когда к вампиру возвращается слишком многовоспоминаний из смертной жизни. Мой преклонный возраст действительноподразумевал наличие богатого опыта и обширных знаний. А теперешнее моепроклятие добавило к ним красок и блеска, от которых я не мог отказаться.

И мне пришла в голову мысль, что если Луи действительнорешит оборвать свою жизнь, закончить долгое путешествие в сверхъестественное,то как я смогу оправдаться перед Лестатом, Арманом и, прежде всего, перед самимсобой?