Клей - Анна Веди

Она настолько входит в азарт, подстёгиваемая своей накопившейся злостью и обидой, что превратилась в бушующую стихию. Все удивлённо смотрят на Марию, всегда кроткую и покорную. Даже Макс отстранился. Но вот он опять размахивается и бьёт плёткой по Марии, и Мигелю достаётся снова. Тот сжимается от боли и страха, без того напуганный, что Мария заденет его. Страх овладевает им полностью, как когда-то в детстве, когда его била сестра. Он и сейчас ожидает этого и какой-то частью себя даже нуждается в этом. Привычка.

Но вот Мария уворачивается от очередного удара плетью, и когда хлыст рассекает воздух рядом с ней, она успевает его схватить и потянуть на себя так, что Макс от неожиданности подаётся вперёд и тоже пугается. Мария выхватывает плётку из рук Макса.

– Я ненавижу, когда меня лапают! Но бить себя просто не позволяю, меня никто никогда не бил, – яростно говорит она, подтягивая плеть к себе, и уже хватает за рукоятку.

Она успевает размахнуться и хлестнуть по Максу. Размахнуться снова и ещё раз ударить. К изумлению всех, у Макса на лице появляется улыбка, как будто он ждал этого и сейчас наслаждается, как от массажа или душа Шарко. После третьего удара Макс вздрагивает, будто выходит из оцепенения, достаёт лазер и лучом отключает Марию. Та падает, как мёртвая, увлекая Мигеля за собой.

– Что ты сделал? – не сдержался Оливер. – Зачем ты используешь эту хрень?

– Это для вашего же блага. Поспит и впредь не будет дёргаться, – поняв, что выдал свои тайные подсознательные желания, Макс испытывает неловкость и пытается скрыть её за властным тоном.

– Скоро Сандра начнёт разлагаться и вонять. Пожалуйста, Макс, отдели её. У тебя же, наверняка, есть инструмент, – жалобным просящим тоном говорит Мигель. – Опять откусывать не хотелось бы…

– А кого интересует, что бы тебе хотелось? – затыкает его Макс, потом внимательно смотрит на Мигеля, и у него возникает мысль. – Хотя, пожалуй, я помогу тебе. Я же добрый.

Макс достаёт из кармана свой лазер и настраивает на нож. Подходит к Сандре, направляет нож на место склейки с Мигелем, проводит по телу Сандры. И вот Мигель отделён. Он с облегчением трясёт рукой, освободившейся от веса Сандры. Ту же манипуляцию Макс проделывает в месте склеивания с рыжим.

– Утилизировать и убирать будете сами. Я и так много сделал для вас, – говорит он и смотрит на реакцию. – Ну, что замерли? Давайте хватайте труп и несите его в утилизатор, и мойте здесь всё. Я не собираюсь в вони и грязи разговаривать с вами.

– У нас уже нет сил. Мы голодные и уставшие, – говорит София.

– Это ваши проблемы, и меня они не волнуют.

Оливер делает движение в сторону трупа Сандры, София за ним, а потом и рыжий.

– Лучше давайте уберём, – шепчет Софии Оливер. – Потом я что-нибудь придумаю. Надо усыпить его бдительность…

– Что это вы там шепчетесь? – гаркает Макс. – Работать и не отвлекаться.

Оливер берёт тело Сандры за подмышки, а рыжий, – ему так удобнее, – подхватывает ноги. София поддерживает под спину. Они несут труп в ванную комнату для утилизации. Помещение взрывается мощным рёвом от работы установки, в которую помещают тело Сандры. Этот невыносимый звук перемалываемых костей и мяса. София пытается закрыть уши, но не помогает. Она берёт тряпку и ведро.

– Пошли мыть пол, – говорит она Оливеру и рыжему. – Что замерли? Или звук нравится? Мне невыносимо его слушать. Лучше займёмся делом, чтобы отвлечься.

– А, звук не нравится? – злорадно ухмыляется Макс. – К нему вам надо привыкнуть.

Сам Макс давно привык к звуку утилизатора, правда, уже давно не слышал его, и сейчас он напоминает детство. Отец Макса каждый день приносил с охоты туши животных. Дичи было так много, что мать не всегда успевала её обрабатывать, и когда не было места для хранения, труп животного пускали в утилизатор, если он сутки пролежал без обработки. С тех пор Макс любил этот звук перемалываемых костей и мяса. Сейчас воспоминания его растрогали, и слёзы почти навернулись на глаза. Вот, вероятно, к чему всё это шло. Возможно, он скучал по этому звуку и действию, поэтому притянул события, чтобы снова пережить. Какие эмоции он испытывал, когда перемалывали мёртвых животных? Было ему страшно или жаль? Он силится вспомнить, как это было тогда. А запах мяса? Он похож. Только сейчас более сладкий.

Утилизатор почти живой и состоит из миллионов искусственно выведенных бактерий, которые набрасываются на мясо и поглощают его. И так как их очень много, создаётся звук, похожий на треск. Поглотив всю массу, они впадают в спячку до следующего раза. Так могут спать годами. В то время как Макс предаётся воспоминаниям, София и Оливер убирают грязь в комнате. Рыжий безучастно смотрит рассеянным взглядом и тоже весь сконцентрировался на звуках и запахе, невольно двигаясь вслед за Софией. Мигель с Марией, опять свободные от всех, но склеенные вместе, пытаются помочь в уборке, однако только что очнувшуюся Марию постоянно тошнит. И не успевают они всё вымыть, как тут же требуется новая уборка.

– Мария, успокойся ты, наконец, – раздражённо говорит София.

– Я что, виновата? Не могу себя сдержать, – обиженно отвечает Мария, подавляя очередной рвотный рефлекс. – Это ещё и из-за голода, уже сутки не ели.

– А мне о еде даже не думается, я так устала… Хочу просто выбраться отсюда, – грустно произносит София.

– И не надейтесь, – возвращается из своего анабиоза Макс. – Вы же не выполнили моё задание. Ну, что это такое? Две уже умерли. С Динарой, конечно, ничего не понятно, хотя и можно предположить, что у неё было тяжёлое детство, раз она много пила и часто меняла половых партнёров. А с Сандрой всё более или менее ясно. По её рассказу, ей мама сказала, когда она вернулась из больницы, что лучше бы она сдохла там и не возвращалась. Вот она и прожила всю жизнь в этом подсознательном страхе, и в итоге умерла. Грустно. Не успела прожить эту боль. Как в детстве подавила, так и держала её в себе всю жизнь, и не выдержала, не хватило сил, сломалась. Что ж, выживают сильнейшие. Так было всегда.

– Но ты не учитываешь экстремальные условия, созданные временем и усиленные заточением и принуждением, – сказал Оливер.

– Это всё к лучшему. Иногда надо дойти до точки, до крайнего предела, оттолкнуться от дна, только тогда возможен либо подъём, либо ничего. Сейчас вы оказались на пределе, и кто куда двинется, время покажет, – явно ощущая себя богом и повелителем, говорит Макс, царственно вскинув голову.

– В этом с тобой согласен, – подтверждает Оливер, вспоминая работу трейдером и хождение акций. – Но мы же всё-таки люди, а ты используешь нас, как подопытных крыс. Ты не имеешь права на это.

– Ещё как имею. Вы могли бы умереть в своих домах. Ещё максимум год, и все вымрут, и Земля опустеет.

– В таком случае, почему ты сам не участвуешь в эксперименте? – спрашивает София.

– Кто-то же должен наблюдать. Хотя сейчас мне было бы интересно тоже поучаствовать и приклеиться к вам, но я не буду. Должен быть дежурный и ведущий. Хотя вы и сами заведёте себя в могилу или в утилизатор, – он смеётся своей шутке. – Сейчас, находясь в стрессовой ситуации, вы можете максимально проявить свои подавленные эмоции, и заметьте, вы их уже проявляете. Я готов обратить ваше внимание на них, чтобы вы их осознали. Начну с Марии, – Макс смотрит на неё, ловит её ответный взгляд. – Мария, скажи, пожалуйста, на что ты надеешься?