Клей - Анна Веди

– Тебе любопытно, что ли? – ухмыляется Мигель.

– А иначе не сложится пазл… Хм, хотя Динара умерла, тоже не поведав нам ничего о себе. Но мы все видели, как она себя разрушает.

– Мы знаем про рыжего, – вставляет Мария, – что он был любимчиком у мамы.

Слышен звук открывающегося замка. Все в удивлении смотрят на дверь. Целых три дня и вот четвёртый они в заточении, и с момента появления Оливера дверь не открывалась. Входит Макс какой-то неуверенной, робкой походкой. Выражение лица у него убитое и затравленное. Мигель отпускает рыжего и поворачивает голову к выходу. Рыжий тоже устремляет свой взгляд на Макса, глаза его наполняются ещё большей злостью и из красных превращаются в бордовые. Однако смиренность Макса приводит всех в замешательство. На руке у него повязка, на кожаных брюках и куртке пятна. Когда он подходит ближе, все видят, что на лице и на открытых участках тела, на животе и груди, брызги крови. Он делает несколько шагов от двери и останавливается. Все хоть и смотрят на него, не скрывая злости и даже ярости, приближаться не смеют. У него в руках кожаная плётка и чемоданчик, который он ставит на пол рядом с собой.

– Что, садист, решил поиграть? Скучно стало? – ехидно произносит осмелевший рыжий.

– Заткнись, урод, – обрывает его Макс.

Он берёт стул возле стола и садится посередине комнаты. Перед ним диван, возле которого и на котором находятся участники группы в неестественных позах. Сандра лежит на диване, рядом с ней сидит рыжий, с другой стороны Мигель, Мария. София сидит рядом с диваном у ног рыжего, подобрав под себя ноги. Принять другую позу ей мешает Оливер, лежащий на полу лицом вниз. Но вот он приходит в себя и поднимает голову. Все обессилены и голодны. Тут до Макса доходит, что он не кормил их с тех пор, как умерла его мать. Уже больше суток.

Он и сам сейчас испытывает шок, переходящий в гнев. Резать себя уже не помогает, чувство пустоты и тревоги не проходит, а лишь усиливается. Поэтому он и решает присоединиться к своим подопечным, более не в состоянии переносить одиночество. Идут вторые сутки, как он не спит. За это время он уже раскапывал могилу матери, так как ему показалось, что она зовёт его. Он трогал её уже холодное тело, пытался открыть глаза, но она осталась неподвижна и бездыханна. Когда до него дошло, что это галлюцинации, вызванные шоком от смерти матери, он закопал могилу, но её голос по-прежнему сопровождает его повсюду.

Закинув ногу на ногу, он ритмично ударяет плёткой о свою ладонь, как будто разминает, и обводит изучающим взглядом участников группы. В это время Оливер окончательно приходит в себя и поднимается. Он весь в блевоте, и София даёт ему тряпку вытереться. Она поднимается за ним, и они садятся на диван.

Все в ожидании смотрят на Макса, а он по-прежнему молчит. Его настроение меняется за секунды. Только что он входил слабый и понурый, а теперь сидит перед ними уверенный, красивый и очень сексуальный. Как будто ощущение власти наделяет его особой силой. И это ощущение возникает у него от покорности других участников, не смеющих противоречить.

– Итак. Прошло три дня, и я хотел бы знать, как вы выполнили задание. Судя по всему, вы его не выполнили, – он скалится злой улыбкой и подёргивает носом. – Двое из вас покинули этот мир навсегда. И я разочарован. Эксперимент не удался, и вы не расклеились.

– Может быть, эксперимент и удался бы, если бы мы добровольно в нём участвовали. А так, мы в состоянии страха находимся, – произносит София и тут же замолкает, понимая всю нелогичность.

– В состоянии страха мы все находимся уже давно, а по поводу добровольности… – Макс на минуту замолкает. – Да, я немного слукавил. Но тем не менее, вы сами решили участвовать в группе. А то, что вы ожидали другого, ваши проблемы. «Ожидалки рождают разочаровалки», – и он усмехается своей шутке.

– Немедленно отпусти, козёл, – рычит рыжий. – А то я порву и тебя.

– Ха-ха-ха! – смеётся Макс. – И куда ты пойдёшь? Тебе придётся порвать всех, кто приклеен к тебе, дурачок. Неееееет, здесь можно только по-хорошему, если хотите добиться результата. Хотя я и не уверен, что мои ожидания оправдаются. Не буду повторяться по поводу «ожидалок».

Макс поднимает руку.

– Вентиляция и дезодорирование, – вслух произносит он. – Ну и навоняли вы здесь.

Резко встаёт и идёт по комнате, осматривая всё кругом. В воздухе ощущается работа вентилятора, и приятный запах дезодоранта постепенно вытесняет зловоние.

– А что с Сандрой делать? Она ведь скоро начнёт пахнуть… – боязливо спрашивает Мигель.

– То же, что и с Динарой. Я видел, у тебя это хорошо получилось, – не скрывая своего презрения, говорит Макс.

– Макс, будь человеком. Зачем подвергать нас таким пыткам? И так достаточно, – София решает надавить на человеческие чувства этого монстра. – Человек звереет, хотя бы раз попробовав человеческого мяса.

– Как я вижу, на Мигеля это не повлияло, Всё такая же подавленная пугливая овечка, – отвечает Макс.

Макс заносит руку с плёткой и с силой опускает её, нацелившись в Мигеля, но попадает по Марии. Та взвизгивает от неожиданности и боли.

– Нет! Только не надо бить, не надо! – вопит на высокой ноте Мария, сжавшись в комок. Её огромное тело похоже на тушу беззащитного раненого буйвола.

– Нет, я буду бить, потому что вы не выполнили задание, – с яростью и безумной улыбкой произносит Макс, снова заносит руку и опять хлещет Марию. Сейчас удар приходится и по Мигелю. – Вот когда вы научитесь выражать свои эмоции, а не подавлять их, я перестану злиться. Мигель, ты же любишь, когда тебя бьют? Привык, сестра била.

Мигель, кажется, не замечает боли и покорно смотрит на Макса. Макс подходит к Марии. Она поднимает голову и смотрит на него в ужасе. Он хватает её грудь и мнёт.

– А ты любила, когда отчим тебя лапал и трахал. Это твой сценарий, так что получай и ты.

– Нет, не надо, не надо! – верещит Мария и пытается свободной рукой отбиться от рук Макса. А тот ещё сильнее сжимает её грудь.

Все остальные настолько обессилены от плохого сна, голода и ужаса, который они испытывают в эти дни, что не в силах заступиться за Марию. И они понимают, что Макс прав. Не в своих действиях, но в оценке её поведения. Мария, хоть и не по своей вине, выполняет сценарий, как и все. То, что было в детстве, повторяется. По кругу, как дурной сон, пока человек не проживёт это сполна и не осознает. Он должен осознать, что проживает не свою жизнь, а созданную и запрограммированную чужим сценарием. И только тогда он сможет изменить его.

– Нет, не любила! Я ненавидела его! – откуда-то взяв силы, хрипло орёт Мария. – Я ненавидела его, отчима своего. Я хотела убить его. И тебя я тоже ненавижу. Убери от меня свои грязные лапы, ублюдок! Ненавижу! Ненавижу! Все вы только используете меня!

Мария трясёт головой, свободной левой рукой и ногами пытается отстраниться, отбиться от Макса. Она осознаёт, что и в этот раз никто её не спасёт, и что она сама должна спасти себя. Как и раньше, в детстве, когда она долго ждала, что мама придёт и спасёт её, но та никогда не приходила, да и не знала ничего. А Мария ждала и надеялась. Пока не решила уехать из дома. С тех пор она никогда не ждёт спасения, а просто уходит, если ей не нравится ситуация. У неё никогда даже мысли не было защищаться. В данной ситуации она бы тоже ушла, убежала, но так как такой возможности нет, она, не узнавая себя, сопротивляется обидчику.