Поиск - Василий Маханенко

— Как ты смеешь в моем доме! — полный контроль над сознанием вернулся в очередную смену действующих лиц на сцене. Бессменным оставался только главный герой этой трагикомедии — Айвен. Нашу маленькую труппу пополнила собой разгневанная дочь золотого паладина, которая, судя по всему, характером пошла в папу, и это придавало особый колорит их встрече. Маленькая сухонькая старушка стояла на кровати, закутавшись в одеяло, и грозно взирала снизу вверх на Айвена. Низкий рост ничуть не мешал ей оспаривать авторитет отца. Видимо, пропустил я немного, так как Айвен либо не успел, либо так увлекся спором с дочерью, что даже не убрал меч. Он стоял посреди комнаты, тяжело вдыхая и выдыхая воздух, подбирая аргументы в свою защиту, и его оружие качалось в такт его дыханию. Софи, вконец вымотанная переживаниями, забилась в дальний угол, подальше от разборок между родственниками. И только Арчибальд, удостоверившись, что Айвен больше не посягает на мою жизнь, наслаждался ситуацией. Каторианец вложил меч в ножны, развалился в кресле и не торопясь вкушал виноград с прикроватного столика. Выглядел он, как прихотливый член американской киноакадемии, отбирающий номинантов на Оскар.

— Езжай к себе, там и командуй, — продолжала Елизавета. — Здесь мой дом! Мои правила! Не забывай, что ты здесь гость!

— Ты забываешься, дочь моя! — прорычал Айвен даже не сквозь зубы — сквозь ноздри, несмотря на то, что это физически невозможно.

— Это ты забываешься, отец мой! — старушке было не занимать напора. Видимо, отношения отцов и детей и тут не очень складывались, раз вместо семейных объятий вышел скандал. Я был на стороне Елизаветы, хотя правильнее будет сказать, что я против Айвена и неважно, кто его оппонент. Старушка вызывала уважение. В ней чувствовался стальной стержень, на который она опиралась в противостоянии с отцом.

В результате продолжительного препирательства, установился странный паритет, когда ни одна, ни другая сторона не смогла добиться желаемого результата: Айвен не мог заставить подчиниться дочь, строптивица же не могла выгнать зарвавшегося предка или как-нибудь ему отомстить. Я решил, что самое время подлить масла в огонь.

— Госпожа Елизавета, — с почтением в голосе произнес я. Все обитатели комнаты обернулись в мою сторону, словно не ожидали что кто-то добровольно сунется в семейные разборки. Каторианец даже жевать перестал и удивленно дернул ухом в мою сторону.

— Мне кажется, это принадлежит вам, — произнес я, убедившись, что полностью завладел вниманием обитателей комнаты. Это был мой звездный час. На открытой ладони поблескивало кольцо, предусмотрительно изъятое в сокровищнице Леклёр.

— Ах ты, ворье! — Айвен в очередной раз подтвердил, что не зря носит звание главного боевика паладинов. Несмотря на разделяющее нас расстояние, кровать, Елизавету на ней, он вновь превратился в молнию, силясь меня достать, но так и застыл восковым изваянием на полпути. Хотя сейчас он скорее напоминал муху в силовой паутине. Только роль паутины выполняли синие энергетические лучи, удерживаемые Елизаветой и статуями, расставленными, как оказалось, не только для эстетического удовольствия, в каждом углу комнаты. Арчибальд присвистнул, отдавая должное реакции старушки. Такую бы реакцию всем мужчинам, глядишь и внебрачных детей бы не было.

— Кто бы говорил, отец! — Елизавета неодобрительно покачала головой и повернулась ко мне. — Мой юный друг, вы меня несказанно радуете. Едва ли здесь найдется персона, готовая поспорить со мной о принадлежности сего сокровища! Но попробовать я не запрещаю.

Последние слова Елизавета адресовала Арчибальду, впервые обозначив, что приняла в расчет его присутствие и участие в этом деле. Каторианец лишь развел лапами, что он, дескать, вообще здесь только из-за своей театромании. Удовлетворившись реакцией каторианца, Елизавета нетерпеливо поманила меня рукой.

— Не смей! — из последних сил Айвен прохрипел свой приказ. Его глаза покраснели и открылись настолько широко, насколько это позволяла физиология, а на лбу выступила крупная испарина от усердия, прилагаемого паладином для борьбы с энергетическими оковами. Но все было тщетно, на стороне Елизаветы находилась сила поместья.

— Наконец-то, — облегченно выдохнула Елизавета, позволив мне поухаживать за ней и одеть кольцо. Старушку окружило белое сияние, как в классических играх при получении нового уровня. Я невольно сделал пару шагов назад, отворачиваясь от яркого света, и когда вновь смог нормально смотреть, был просто поражен преображением нашей милой «старушки». Именно так, в кавычках. Ибо рядом со мной стояло совершенство женской красоты, внешность которого соответствовала возрасту двадцатипятилетней девушки. Идеальный возраст, на мой взгляд, когда красота и здравомыслие находятся на пике.

Одного взгляда на Елизавету было достаточно, чтобы понять, что она из той категории красивых женщин, глядя на которых осознаешь пропасть между ними и собой. На их фоне все собственные комплексы гиперболизируются, и как бы ты не старался худеть, умнеть и богатеть, все равно останешься недостаточно хорош для таких. Встреча с подобными представительницами прекрасного пола несомненный плюс, так как желание соответствовать является мотивирующем пенделем, которого порой не хватает в жизни. И ты начинаешь по максимуму развивать все свои способностей, даже те, которые находились в зачаточном состоянии считай с момента рождения, с надеждой «а вдруг именно это имеет смысл». Самое важное, не превратить свое желание «спать с королевой» в навязчивую идею, и не упасть в пучину регресса после осознания никчемности своих потуг.

— Как же приятно вновь стать собой. Я в долгу перед тобой, паладин Ярополк, — лучезарно улыбнулась обновленная Елизавета, поправляя волосы. Окинув себя взглядом, девушка смущенно произнесла: — Прошу простить меня. Я покину вас на минутку, чтобы привести себя в порядок.

Девушка требовательно выставила руку, чтобы ей помогли спуститься. Но пока я мешкал, Арчибальд оказался расторопнее, и помог Елизавете, склонив свою пушистую голову в поклоне. Едва прикоснувшись к лапе, Елизавета грациозно соскользнула с кровати и кивнула Софи, указав на шкаф. Последнее превращение старушки-матери окончательно дезориентировало бедняжку Софи. Видно было, что она давно оставила всякие попытки что-либо понять в хитрых интригах своих родственников. Привыкшая подчиняться стальной матери и мужу, Софи покорно вернулась в привычную роль и подошла к шкафу, соорудив ширму из простыни. Эти простые и не требующие умственных усилий действия благотворно сказались на состоянии Софи. Но как же дико было наблюдать, что патология в отношениях между поколениями в семье Леклёр является скорее обязательным правилом, нежели исключением. По-моему, существ, которые физически не способны испытывать родительские чувства, надо стерилизовать, тогда градус счастливых масс заметно повысится.

Даже не удостоив дочь слова или еще какого-либо проявления благодарности, Елизавета прошла за ширму, оставив немалую щель. Ничуть не заботясь этим, она проворно скинула прямо под ноги сорочку, и медленно, как будто наслаждаясь и все еще не веря, провела рукой по изгибам прекрасного тела. Королева прекрасно осознавала сколько пар глаз сейчас следят за ней, получая подтверждение, что все так же прекрасна, как и много-много игровых лет назад. Мы же без смущения любовались телом, достойным кисти самых талантливых художников всех миров и рас.