Мрак под солнцем - Чингиз Абдуллаев

— Да, Гильермо Урбьета, — ответил Рамон.

— Верно. Но его неожиданно тяжело ранили в Мадриде. Мыуже выяснили, кто и зачем это мог сделать, теперь остается уточнить последниедетали. Но в Сальвадор он, к сожалению, уже поехать не сможет. У него ранениедостаточно серьезное, насколько я знаю. Поэтому мы решили несколько изменитьнаш план.

Рамон кивнул, соглашаясь. Лицо у него было непроницаемым.Чернов внутренне усмехнулся. Иногда непроницаемое лицо тоже достаточнокрасноречиво.

— Вместо Инес Контрерас и Гильермо Урбьеты в Сальвадорпоедет другая пара, но под их именами. Мы продумали все до мелочей. Инес,которую многие знают в лицо, будет постоянно болеть, находясь в отеле, а всенужные связи установит ее новый супруг-коммерсант. Посылая вместо Инес другуюженщину, мы решаем одновременно две задачи. Во-первых, создаем нужное алиби длянашей пары, отправляющейся в Сальвадор, пока настоящая Инес и ее «новый супруг»остаются на Кубе. Во-вторых, что для нас не менее важно, мы выводим из игрысаму сеньору Инес. В случае провала в Сальвадоре найдут совсем другую женщину.Никто даже не заподозрит Инес Контрерас.

— Почему? — не понял Рамон — Если сама Инеспринимала участие в подобной операции, — объяснил Чернов, — почемуона сама лично не приехала в Сальвадор? Ведь было бы логичнее отправить туданастоящую Инес с другим «мужем». Но в том-то все и дело, что нам нужно нетолько выполнить операцию, но и обеспечить алиби Инес Контрерас. Ведь с точкизрения любого здравого смысла — такого просто не может быть. Живая и здороваяИнес Контрерас соглашается, чтобы… ее роль играл кто-то другой. Если она всговоре, почему она сама не едет в Сальвадор, обеспечивая наилучшее алибисвоему спутнику? А если она не приезжает в Сальвадор, значит, неизвестныемошенники воспользовались ее паспортом и кредитной карточкой в своих корыстныхцелях. А Инес, находясь на Кубе, не могла заявить о пропаже кредитной карточки«Америкэн экспресс», которая, как известно, не имеет хождения на Кубе.

— У вас довольно необычно продумана вашаоперация, — вынужден был признать Рамон, — вы действительнообеспечиваете в таком случае полное алиби сеньоры Инес Контрерас.

— Что нам и нужно, — кивнул Чернов, — теперьдальше. Мы сумели выйти на известного по всей Латинской Америке контрабандистаЛуиса Эрреру и предложили ему достаточно хорошее вознаграждение за доставкугруза в Сальвадор. Он должен быть там пятого. Поэтому в ночь с третьего начетвертое катер Эрреры пройдет в ваших пограничных водах. Маршрут его суднабудет согласован с вами.

— Понятно, — сдержанно сказал Рамон, — все.

— Нет, не все, — вдруг ответил Чернов, — японимаю вашу выдержку, коллега, но почему вы меня не спрашиваете о МануэлеВальесе, том самом связном, который и передал наше предложение Инес, супругесвоего убитого племянника?

И вот тут Рамон впервые выдал себя. Холодная безучастность тожеможет быть ошибкой, а показное безразличие — плохой маской.

— Какой Мануэль? — спросил Рамон, чисто интуитивнопродолжая играть роль спокойного собеседника. И тут случился прокол. Он явноперегнул со своим спокойствием. Мануэля Вальеса он обязан был сразу вспомнить.Все это он осознал в тот момент, когда увидел неожиданную неприятную улыбкуЧернова.

— А я думал, вы о нем слышали, — сказал Чернов, нескрывая своего торжества, — он ведь, кажется, даже возглавлял этот отделдо вас. Неужели вы никогда не слышали такой фамилии? Вы в те годы работали вего отделе. Я думал, на Кубе все хорошо знают Мануэля Вальеса.

Негодуя на себя за собственный прокол, Рамон вынужден былпризнать:

— Вы правы, я знаю такого человека. Просто я сразу несовсем понял, о каком Мануэле идет речь. А при чем тут он? Мануэль отдыхает водном из ваших санаториев.

— Вы опять спутали, Рамон, — немного наслаждаясьсостоянием своего собеседника, произнес Чернов, — он находится совсемрядом, в Коста-Рике. Мы в настоящий момент используем его как своего связного.

Рамону показалось, что он ослышался. Самый большой секретроссийской разведки, который им удалось установить за последние несколькомесяцев, тысячи проверок, чтобы выйти на Мануэля Вальеса, многочисленныеагентурные сообщения, и вдруг этот генерал с такой гадливой улыбочкой сообщаето том, что Мануэль их связной. От этого можно было сойти с ума.

— Вы решили использовать его в обход нашейразведки, — решил наконец расставить все точки Рамон и перешел внаступление.

— Для надлежащей чистоты нашего эксперимента это былонеобходимо, — ответил Чернов.

— При чем тут эксперимент, — не понялРамон, — вы вызвали его с Кубы, не сообщив нашей разведке. Он уехал подвидом лечения в вашей стране. И вот теперь мы узнаем, что вы использовали его вкачестве связного в Мексике и Коста-Рике.

Они все-таки следили за Мануэлем, понял Чернов. Иначе откудаРамон знает такие подробности о направлении на лечение и перелете через океан.

— Мы сделали это намеренно, — очень спокойноответил он.

— Намеренно? — уже не сдерживаясь, почти крикнулРамон.

— Нам важно было, чтобы никто на Кубе не знал о заданииМануэля. Чтобы, кроме самого Мануэля и тех людей, которым он передастсообщение, в мире больше не существовало бы человека, знавшего об этом. Кроме,разумеется, одного из наших отделов. Остальное вы уже знаете. Мануэля мывызвали, он отправился к Инес. Едва Бернардо приехал, как его чуть незастрелили. Мы ни в коем случае не обвиняем Мануэля или Инес. Нам удалось точноустановить, что утечка информации шла из нашего отдела, и устранить источникподобного напряжения. Согласитесь, что ради этого стоило идти на некотороеограничение наших отношений.

— Вы хотели проверить своих людей, — понялРамон, — руками наших сотрудников вы хотели проверить своих людей. Ну икак, все в порядке?

— Не совсем, но это уже наши внутренние проблемы. Влюбом случае нам удалось точно перекрыть источник поступления информации, а ужеэто одно вызывает уважение к работе ваших людей.

— Значит, Мануэль может вернуться на Кубу, —уточнил Рамон.

— Мы уже отозвали его, — сказал генерал, — идумаю, через два дня он будет на Кубе.

Рамон замолчал. Теперь следовало осмыслить сказанноеЧерновым. Он вдруг подумал о стереотипах мышления. Если раньше все американцыбыли абсолютно плохими, то соответственно все граждане Советского Союза —хорошими. После августа девяносто первого союзники стали несколькоподозрительными иностранцами. Правда, в этом во многом были виноваты они сами.Может, Чернов просто говорит правду, раздумывал Рамон, и мы в своем стремлениик ненужной подозрительности можем просто обидеть своих недавних союзников. Нет,твердо решил он. Ненужной подозрительности не бывает. Их задача как раз исостоит в том, чтобы подозревать всех и каждого. Подозревать и проверять, иначеони давно потеряли бы и свою страну, и свою независимость. Затянувшеесямолчание становилось неприличным, но генерал сочувственно молчал, даваявозможность Рамону осмыслить сказанное.