Раб моего мужа - Марья Зеленая
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Надо послать кого-то за лошадью. Элизабет оглянулась по сторонам, но никого не увидела. Даже Цезарь, обычно околачивающийся у входа, куда-то запропастился. Что ж, придется идти в конюшню самой.
«Наверняка, там будет Самсон», — подумала она, и от этой мысли сердце встрепенулось в груди.
Миновав розарий и фруктовый сад, Элизабет добралась до хозяйственного двора. Там было тихо и безлюдно: все негры собирали хлопок.
Обогнув коптильню, она сразу заметила у конюшни Самсона. Тот чистил привязанную к ограде лошадь. Рубахи на нем не было, и мускулистые плечи, сливаясь по цвету с гнедым лошадиным боком, лоснились как шелк. Элизабет невольно залюбовалась этой картиной, правда грубые шрамы, вкривь и вкось пересекающие спину, несколько портили вид.
Услышав шаги, Самсон обернулся и тотчас прервал свое занятие. Положив скребницу на столбик ограды, он подошел к калитке. Элизабет увидела, как тяжело вздымается и опускается шоколадная, блестящая от испарины грудь.
— Мне нужна Снежинка, — проглотив ком в горле, сказала она. — Хочу съездить в поле.
— Да, конечно… мэм, — каким-то странным, надтреснутым голосом ответил он. — Она в стойле. Я собирался подстричь ей гриву.
Повисла неловкая тишина. Понурив голову, Самсон глядел в землю. Его ноздри раздувались, губы были плотно сжаты, на скулах играли желваки. Элизабет поняла: он знает все. Неизвестно, как долго он простоял вчера на балконе, но он явно слышал, или даже видел, как Джеймс насиловал ее.
Слышал, видел — и ничего не сделал. Но что бы он мог? Ворваться в спальню и вышвырнуть Джеймса? Конечно же нет. Это сгубило бы их обоих. Но что теперь? Она стала ему противна? Он даже не хочет на нее смотреть.
Ее потряхивало, пальцы судорожно теребили перчатку. Обрывки мыслей хаотично мельтешили в голове. «Я должна что-то сказать! Что-то сделать… Решить, как нам быть дальше…»
Молчание затягивалось, но тут Самсон принял решение за них двоих. Он распахнул калитку загона и вопросительно посмотрел на Элизабет, как бы приглашая войти.
Она взглянула в его большие, с продолговатым разрезом глаза. Солнце било ему в лицо, и зрачки светились изнутри как вишневый янтарь. Сколько горечи, сколько боли плескалось в этих глазах! И злости… Черной, бурлящей злости. На нее? На Джеймса? Или на самого себя?
Элизабет осмотрелась по сторонам и, никого не заметив, шагнула вперед. Самсон посторонился, пропуская ее за ограду, и запер за ней калитку на крючок. Затем приоткрыл ворота конюшни, а когда Элизабет проскользнула внутрь, вошел следом.
Солнце заливало конюшню сквозь небольшие окна под потолком. Вдоль прохода тянулись денники, над дверцами которых торчали любопытные морды лошадей. На стенах висели уздечки, вожжи и хомуты, а на перегородках между стойлами были нахлобучены седла.
В воздухе пахло сеном, кожаной амуницией и лошадьми. Это показалось знакомым и даже родным: такой же запах чуть уловимо исходил от одежды Самсона.
— Здесь так чисто. — Элизабет кивнула на тщательно подметенный пол.
— Я же не работаю в поле, у меня полно времени, чтобы наводить здесь порядок, — ответил Самсон.
Элизабет прошлась вдоль денников, любуясь лоснящимися мордами лошадей. Снежинка, узнав хозяйку, потянулась к ней, и Элизабет почесала под челкой ее лоб. Она гладила белую бархатистую шерстку и чувствовала, что Самсон смотрит ей в спину: на ее собственном загривке встали дыбом мелкие волоски.
И как ей теперь себя с ним вести? Разумнее всего сделать вид, что между ними ничего не было. Разыграть перед всеми и друг перед другом спектакль под названием «раб и госпожа»… Но как быть с тем, что когда он рядом, она счастлива и свободна, как птица, парящая в небесах? Как отмахнуться от того, что только с ним она ощущает себя живой?
Можно ли от этого отказаться? И ради чего?
Самсон словно прочитал ее мысли. Он подошел сзади, обхватил ее за плечи и прижался к ее спине.
— Я боялся, что ты не придешь! — выдохнул он.
Ноги ослабли, сладко замерло в животе.
— Разве я могла не прийти? — прошептала Элизабет.
Она в неге запрокинула голову, а Самсон бережно отодвинул ее волосы и втянул мочку уха в рот. Элизабет застонала, ощутив, как по телу пробежали мурашки.
Влажный язык скользил по завиткам ушной раковины, а пальцы тем временем нащупывали пуговки на лифе. Вот Самсон расстегнул одну, вторую, третью, и его ладони накрыли обнаженную грудь.
Он сжал соски, оттянул их, покручивая, и у Элизабет вырвалось: «Ох!». Между ног все намокло, и она, млея от удовольствия, стала извиваться и тереться задом о твердую выпуклость в его паху.
Без лишних слов Самсон увлек ее в закуток, где хранилось сено. Элизабет облокотилась на душистый тюк и призывно прогнулась. Задрав на ней многочисленные юбки, Самсон стянул с нее панталоны.
Теплая шершавая рука медленно огладила талию, спустилась на ягодицы и вдруг шлепнула по ним как по крупу кобылы. Элизабет всхлипнула и сгорая от желания, бесстыдно выпятила зад.
Самсон приспустил штаны и, подразнивая, потерся гладкой головкой о вход. Ох, как это было приятно! Элизабет со стоном подалась назад, и он вошел в нее, позволяя, наконец, почувствовать его сполна.
Он двигался в ней резко, с какой-то отчаянной яростью, словно пытаясь вытряхнуть Джеймса из ее тела и души. И Элизабет исступленно отвечала на его напор. Ей хотелось ощутить Самсона всего. Принадлежать только ему, раствориться в нем без остатка. Она рывками подавалась назад, заставляя его еще сильнее ускорить темп. Он вбивался в нее все глубже и глубже, мощными толчками приближая финал.
— О, боже! — простонала Элизабет, и мир вокруг завертелся в пестром калейдоскопе огней.
Вздох, другой — и тугие, горячие волны разошлись как круги по воде, наполняя тело наслаждением и восторгом. В полузабытьи Элизабет услышала за спиной гортанный рык. Самсон резко вышел из нее, прижался к ней, содрогаясь всем телом, и она ощутила, как на поясницу брызнула теплая сперма.
На какое-то время они замерли, тяжело дыша. Наконец, Самсон отстранился и застегнул штаны. Элизабет принялась оправлять юбки, вытряхивая из многочисленных оборок травинки. Увидев, что ее панталоны втоптаны в солому, устилавшую пол, она не стала их подбирать, а затолкала мыском туфли под тюк.
Она повернулась к Самсону. Он приподнял ее, усадил на кипу сена и, подойдя вплотную, молча прислонился головой к ее лбу. Элизабет просунула руки у него под мышками и прижалась к его груди. Все было ясно без слов. Джеймс вернулся, и счастью пришел конец. Они больше не смогут встречаться как прежде. Не
