Раб моего мужа - Марья Зеленая
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Нужны помощницы. Но кто из рабынь умеет шить? Она видела, как Роза и Сара подрубали наволочки, но вряд ли старуха согласится отдать своих служанок для такого дела.
Она растерянно посмотрела на Самсона.
— Люси раньше работала в доме, — сообщил он, — до того, как забеременела, и миссис Фаулер ее прогнала. Она умеет шить, в том числе и перчатки.
Элизабет сдвинула брови.
— Ты уверен?
— Да. Мы с ней говорили об этом.
Чертова Люси! Самсон живет с ней, говорит с ней… спит с ней!.. Но не показывать же свою ревность к рабыне!
— Что ж, — натужно улыбнулась она, — велю Брауну освободить ее от полевых работ.
* * *
На следующий день Элизабет с утра пораньше спустилась на первый этаж и вошла в прилегающую к гостиной комнатушку, где хранились принадлежности для шитья. Там, на столе уже лежал большой отрез ткани, которую Элизабет накануне со скандалом вытребовала у миссис Фаулер. Старуха фыркала, закатывала глаза и называла затею с перчатками нелепой блажью, даже несмотря на то, что сборщики хлопка показали в них такой хороший результат.
Но Элизабет не сдавалась, и в конце концов свекрови пришлось уступить. Она выделила из закромов рулон тонкой, но плотной ткани и несколько катушек ниток. Неизвестно, хватит ли этого на сотню пар, но нужно с чего-то начинать.
Вчера Элизабет поручила Самсону прикинуть, сколько перчаток большого, маленького и среднего размера нужно будет пошить. Она дала ему бумагу, ножницы и карандаш — чтобы Люси сделала выкройки.
Пока Анна раскладывала на столике принадлежности для шитья, Элизабет сидела на стуле и теребила на пальце наперсток. Скоро должна была явиться Люси, и под ложечкой сосало от беспокойства.
Она не знала, как ей относиться к Люси. Эта женщина живет с ее Самсоном в одной хижине и, возможно делит с ним постель. Как Элизабет ни старалась гнать эти мысли из головы, они настырно лезли вновь. Ее душила ревность, а от того, что она ревнует к рабыне, становилось еще поганей на душе.
То, что она белая госпожа, не давало никаких преимуществ. Наоборот, чернокожая рабыня Люси имеет больше прав на Самсона, как на мужчину, чем она.
В гостиной раздался скрип половиц. Сердце замерло, тело напряглось в ожидании. Дверь распахнулась, и на пороге показалась Люси. Как полагается рабыне, она стояла с опущенной головой, но Элизабет чуяла, что эта покорность обманчива.
— Входи, — нарочито приветливо сказала она.
Негритянка вошла, не поднимая взгляда. В руках она держала выкройки. Элизабет указала ей на стул.
— Садись.
Люси опустилась на край сиденья и, посмотрев Элизабет в глаза, произнесла:
— Я сделала выкройки, мэм, как вы велели. Вот, Самсон написал, сколько пар нужно каждого размера.
Она протянула клочок бумаги, и Элизабет мельком взглянула на него.
— Хорошо, тогда давайте приступать, — сказала она.
Следующая пара часов прошла в напряженном труде. Элизабет прикалывала бумажные выкройки к сложенным вдвое кускам ткани и аккуратно обводила их мелом. Анна и Люси сшивали половинки между собой, после чего Элизабет ножницами вырезала перчатки из лоскута. В чулане царило молчание, в котором было слышно лишь сосредоточенное сопение Анны.
Элизабет украдкой поглядывала на Люси, ощущая повисшую между ними тягучую, почти осязаемую неловкость. Негритянка проворно орудовала иглой, не поднимая глаз от шитья. Видимо, в ее жилах текла и индейская кровь: резкие черты красновато-коричневого лица казались высеченными из камня.
На каждую пару перчаток уходило минут по двадцать, и вскоре Элизабет поняла, что им не управиться ни за день, ни за два. Руки делали свою работу, а в голове крутился один простой вопрос: спит ли Самсон с Люси? По непроницаемому лицу рабыни ничего понять было нельзя, а спросить напрямую Элизабет бы никогда не решилась. И оставалось лишь строить догадки, чувствуя себя при этом полной дурой.
Время ползло к полудню, жара за окном давала о себе знать, и в горле пересохло от жажды.
— Анна, будь добра, сходи на кухню, принеси лимонад, — попросила Элизабет, почему-то постеснявшись обратиться за этим к Люси.
Служанка кивнула и поднялась, отложив шитье. Подхватив юбки, она вышла за дверь, и Элизабет осталась с Люси наедине. Напряжение в комнате сгустилось, как вечерний туман, но негритянка, казалось, не замечала этого, продолжая старательно шить.
«Успокойся! — велела себе Элизабет. — Она всего лишь рабыня».
Она решила сосредоточиться на труде, и как раз вырезала из лоскута перчатку, высунув от усердия кончик языка, как вдруг послышался низкий голос Люси:
— Можете меня наказать, мисс Элизабет, но я скажу.
Элизабет вздрогнула и уставилась на рабыню. Сердце учащенно забилось, а уши загорелись: она тотчас догадалась, о чем, вернее о ком, пойдет речь.
Люси сверлила ее пронзительным взглядом черных глаз, и прежде, чем Элизабет раскрыла рот, рабыня продолжила:
— Уж вы бы, постыдились, мадам. Зачем вам все это нужно?
Дыхание перехватило, ладони взмокли от пота.
— Не понимаю о чем ты? — Элизабет хотела произнести эту фразу холодно и надменно, но голос предательски дрогнул.
— Все вы понимаете, — безжалостно сказала Люси. — Вам это так, поразвлечься. А его убьют.
Элизабет бросило в жар. Она застыла, невидящим взором уставившись на недоделанную перчатку в своих руках.
«Я тоже рискую жизнью!» — хотела вскричать она, но слова так и повисли на языке. Что толку оправдываться? Все равно в глазах Люси она — избалованная белая финтифлюшка, которой мало свободных мужчин, и она посягает на рабов.
Элизабет не решалась посмотреть на Люси, но ощущала, что та пытливым взглядом как будто прожигает в ней дыру. Она попыталась продолжить работу, но пальцы так дрожали, что ножницы сорвались и испортили перчатку.
В комнату вошла Анна с подносом в руках. Элизабет резко выдохнула, уставившись на служанку, как на спасительницу.
— Лимонад, мадам. — Анна протянула напиток.
Элизабет схватила стакан и залпом опустошила его, расплескав чуть ли не половину себе на лиф. Украдкой взглянув на Люси, она увидела, что та накладывает стежки на перчатку с таким отрешенным видом, как будто и не заводила этот разговор.
Глава 30
Слова Люси целый день не выходили у Элизабет из головы.
«Неужели каждая собака на плантации уже знает о нашей связи? — терзалась она. — Ну почему я такая дура и мямля? Почему не осадила эту нахалку? Надо было поставить ее на место».
И как теперь быть с Самсоном? Порвать с ним, пока не поздно?.. Нет, это выше ее
