Четыре после полуночи - Стивен Кинг

Раздавив сигарету в крышке от орехов, Морт подумал прилечь поспать, но счел это плохой мыслью. Будет лучше для здоровья, как душевного, так и физического, пообедать, полчаса почитать и отправиться на приятную долгую прогулку к озеру. Он слишком много спит, а это – признак депрессии. Но на полпути к кухне Морт отклонился от курса, свернув к длинному дивану из нескольких секций у стеклянной стены гостиной. Да пошло оно все, подумал он, подкладывая подушку под шею и еще одну под голову. Да, у меня депрессия.

Последней мыслью перед тем, как его одолел сон, стала такая: Он со мной не закончил. Кто-кто, но не этот. Он зануда.

Морту приснилось, что он заблудился на бескрайнем кукурузном поле. Он спотыкаясь шел от одного ряда к другому, солнце отражалось от стекол часов на его руках – по шесть штук на обеих, и каждые часы показывали свое время.

Помогите! – кричал он. Помогите, кто-нибудь! Я заблудился, мне страшно!

Впереди, по обе стороны борозды, кукуруза затряслась и зашелестела. С одной стороны показалась Эми. С другой появился Джон Шутер. Оба с ножами в руках.

Я уверен, что справлюсь с этим, сказал Шутер, когда они надвигались на него с занесенными ножами. Я уверен, со временем твоя смерть станет загадкой даже для нас.

Морт повернулся бежать, но кто-то – Эми, как он понял, – схватил его за ремень и потащил назад. И тогда ножи, блеснув на жарком солнце бескрайнего секретного сада…

Морт проснулся от телефонного звонка, проспав час с четвертью. Очнувшись от кошмарного сна – кто-то его преследовал, это все, что он помнил, – он резко сел на диване. Ему было страшно жарко, каждая клетка его кожи, казалось, истекала потом. Солнце подобралось к этой стороне дома, пока он спал, и светило на него через стеклянную стену бог знает сколько времени.

Морт медленно пошел к телефону в холле, тяжело ступая, – так человек в водолазном костюме движется по речному дну против течения. В голове медленно и больно стучало, во рту он словно подержал дерьмо старого дохлого суслика. С каждым шагом арка в холл будто отдалялась – так бывает, когда спишь слишком много и слишком крепко в жаркий летний день. Но хуже всего было даже не это. Хуже всего было странно грустное ощущение пребывания вне тела, будто некий наблюдатель смотрит в телекамеру с мутными линзами.

Морт взял трубку, думая, что звонит Шутер.

Да, это он, все правильно – единственный человек в огромном мире, с кем я не должен говорить, когда моя бдительность снижена и одна половина мозга, по ощущениям, отстегнута от другой. Конечно, это он – кому же еще быть?

– Алло?

Это не был Шутер. Услышав голос на другом конце линии, Морт понял, что есть еще по меньшей мере один человек, с которым ему не стоит разговаривать, когда он так беззащитен.

– Алло, Морт, – сказала Эми. – У тебя все в порядке?

Чуть позже Морт облачился в большую красную фланелевую рубашку, которую носил вместо куртки ранней осенью, и отправился на прогулку – это следовало сделать еще несколько часов назад. Кот Бамп увязался за ним, быстро убедился, что хозяин настроен серьезно, и вернулся домой.

Морт намеренно брел неторопливо. День выдался прекрасный – сплошь синее небо, красные листья и золотой воздух. Морт шел, сунув руки в карманы, и старался впитать в себя тихий ритмичный шум озера и успокоиться, как всегда бывало прежде, – должно быть, поэтому он приехал сюда, а не остался в Нью-Йорке, как ожидала Эми, пока их дело размеренно катилось к разводу. Морт приехал сюда, потому что Тэшмор – волшебное место, особенно осенью, а если и есть на свете неудачник, кому нужна хоть капля волшебства, так это он. Если магия этого уголка подвела его сейчас, когда писалось из рук вон плохо, он не знал бы, что делать.

Оказалось, волновался Морт зря. Спустя какое-то время тишина и особая атмосфера отрешенности, овладевшая озером Тэшмор с приходом осени и отъездом летних отдыхающих, начала действовать, и Морта постепенно отпускало, будто под мягко массирующими руками. Но теперь он стал думать не только о Джоне Шутере: пришлось подумать и об Эми. Он вспомнил их разговор.

– Конечно, у меня все в порядке, – ответил он, услышав ее вопрос. Морт тщательно выговаривал слова, как пьяный, старающийся убедить окружающих, что он трезв. Вообще-то он тогда не вполне очнулся от сна и в самом деле чувствовал себя немного пьяным. Слова, как какие-то формы, казались чересчур большими для рта, будто куски мягкого, рыхлого камня, и Морт продолжал с большой осторожностью, ощупью пробираясь через начальные формальности, будто впервые вел телефонный разговор. – А как ты?

– О, прекрасно, я прекрасно, – сказала Эми, и в трубке зажурчал короткий смешок, означавший, что она либо флиртует, либо отчаянно нервничает. Насчет флирта Морт сомневался. Сейчас? Вряд ли. Осознав, что она нервничает, Морт немного расслабился. – Просто ты там совсем один, может случиться все, что угодно, и никто не узнает… – Она резко оборвала фразу.

– Я не совсем один, – кротко сказал он. – Сегодня заходила миссис Гэвин, и Грег Карстерс всегда рядом.

– О, я и забыла о том, что крышу надо чинить, – произнесла Эми, и Морт на мгновение испытал удовольствие от того, как естественно они разговаривают. Естественно и… неразведенно. Послушать нас, подумал он, так никогда не догадаешься, что в моей постели подлец риелтор… в моей бывшей постели. Морт ждал, когда вернется боль, обида, ревность, ярость обманутого мужа, но только призрак шевельнулся там, где раньше бурлили эти, пусть и неприятные, чувства.

– Зато Грег не забыл, – сказал Морт. – Вчера он заходил и полтора часа ползал по крыше.

– Там очень все плохо?

Морт начал рассказывать, и они минут пять говорили о крыше, пока он медленно просыпался; они говорили о старой крыше как ни в чем не бывало, будто все осталось по-старому, будто они проведут следующее лето под новыми кедровыми досками. «Дайте мне крышу, дайте мне доски, – подумал он, – и я проговорю с этой стервой целую вечность».

Он словно со стороны слушал свои реплики, и в нем возникло и росло ощущение нереальности, словно он возвращался в полусон-полубодрствование, в состояние зомби, в котором отвечал на звонок. Он не мог больше этого выносить. Если это соревнование, кто дольше сможет притворяться, что последних шести месяцев не было, он охотно уступит первое место. Более чем охотно.

Эми спрашивала, где Грег собирается взять кедровую дранку и позовет ли мастеров из города, когда Морт перебил ее:

– Зачем ты позвонила, Эми?

Возникла секундная пауза. Морт чувствовал, как Эми подбирает и тут же отвергает ответы, как женщина примеряет шляпки, и от этого в нем действительно зашевелился гнев. Одно из качеств Эми – из очень немногих, кстати, которое он в ней ненавидел, – абсолютно бессознательная двуличность.