S-T-I-K-S. Шесть дней свободы - Аля Холодова

Очень неприятно даже думать о таком, но я должна вытащить из его головы стрелу. Их у меня всего несколько штук, нельзя разбрасываться.

– Ли, ты бы лучше по сторонам смотрела, а то этот как снег на голову свалился.

– Нет, все нормально, я его заметила, еще когда он за углом был. Наверное, на урчание этой парочки прибежал, где-то рядом слонялся. На рейдера похож.

– Какой же это рейдер, это просто зараженный, – с неизменным спокойствием возразила Ханна.

– Я имела в виду, что это бывший рейдер, хотя это странно, иммунные очень редко перерождаются.

– Ну да, редко, надо ухитриться остаться без живчика надолго, да и шанс невелик. С чего ты вообще это взяла? Мертвяк как мертвяк.

– Но у него бронежилет остался, и такие ботинки любят носить рейдеры.

– Нет, Элли, это не просто ботинки – это берцы, причем глухие. Как раз рейдеры такие редко носят, у них они обычно со вставками из ткани. И бронежилет на нем высокого класса, слишком тяжелый. Рейдеры или вообще без них обходятся, или берут самые легкие и вытаскивают из них пластины. От когтей мелких мертвяков неплохо защищает, а если сильный нападет, то пусть пластину и не прошибет, но так врежет, что придется далеко катиться. Так что толку от них немного, больше вреда – движения замедляют.

– Да? Как-то странно, новички не должны носить бронежилеты. Солдат?

– Или так, или это один из странных новичков.

– Странные?

– Ага, бывают среди них такие чудаки. Складывается впечатление, что они подозревают о существовании Стикса и всю жизнь готовятся с ним воевать. Как только их кластер попадает сюда, они достают маскировочные костюмы, бронежилеты, разгрузочные жилеты и оружие, обвешиваются с ног до головы разной ерундой. Обычно даже не успевают понять, что здесь воевать нужно тихо и налегке – они или быстро гибнут, или перерождаются. Бегают потом по кластерам, все из себя красивые, крепкая амуниция теряется не так быстро, как простая одежда, поэтому поймать такого – удача. Пока свежие, на них много полезного можно найти, им не лень на себе кучу оружия и патронов таскать.

– На этом нет ничего, кроме бронежилета, и я к этому бронежилету прикасаться не буду, – категорично заявила Миа.

– Один споран есть, – сказала Ханна, успев шустро выпотрошить своего мертвяка, а затем того, который остался в кусте сирени. – И на этом все, небогатый он какой-то. На вид страшный, я думала, что хотя бы парочку достану. Как он ловко через забор сиганул, видели?

– А у меня, похоже, вообще пусто, одна паутина, – ответила на это Миа и задумчиво добавила: – Если нам и этого надо будет оттащить, придется его как-то снять с забора.

– Можно разрезать халат.

– Халат такой загаженный, что после этого придется выбрасывать нож, а Ли уже один сломала. Мы так ножей не напасемся. Фу как противно! Не успела с тобой связаться, а уже приходится возиться с трупами.

В этот миг материя халата затрещала, мертвяк совершил неполный кувырок, вываливаясь из гибнущей одежды, и плюхнулся спиной на землю.

Миа при этом отскочила, перепуганно произнеся нехорошее слово, после чего заявила:

– Вот и замечательно, ножи останутся чистыми.

Как по мне – странная логика, ведь этим же ножом она только что резала споровый мешок. Пусть затылочный нарост считается чем-то особенным, не противным, вроде обычного гриба, но все равно очень неприятно прикасаться. И это я говорю о себе – человеке с тошнотворным опытом массового потрошения тварей, что уж тут скажешь о девочках, которым это приходилось делать лишь по два-три раза в жизни, под защитой гвардейцев, с перчатками, защищающими руки почти до локтей.

– Один споран нас не спасет, – сказала Ханна, когда мы с ней тащили к кустам второго мертвяка.

– Значит, будем охотиться дальше, – заявила я.

– Придется, – согласилась Миа, сегодня она на редкость покладистая. – А знаете, мне даже понравилось. Этот второй так забавно повис, он будто специально нам подыгрывал. Теперь бы руки помыть где-нибудь, противно думать, в чем я только что копалась и к чему сейчас прикасаюсь.

– Колодцев не вижу, наверное, тут есть водопровод, – предположила Ханна. – До речки далеко возвращаться, и там место открытое, опасно. Можно попробовать забраться в дом и поискать воду там.

– Я за то, чтобы забраться в дом, – согласилась Миа. – Это лучше, чем к речке идти, в доме можно мыло найти, без него я эту пакость ни за что не отмою.

– Споровый мешок руки не пачкает, он вообще сухой и чистый, пахнет грибами, – возразила Ханна.

– Может, тебе грибами пахнет, а мне воняет. Ну так куда пойдем?

Определившись с выбором дальнейших планов, я ответила:

– Поищем воду в домах. И не только воду.

В первый дом попасть не удалось, дверь оказалась заперта, ломать ее не хотелось, ведь это может выдать нас шумом. Вовсе не обязательно заявлять о себе на всю округу, в таких местах нужно только немного поискать, и обязательно найдется строение, хозяева которого по какой-то причине оставили жилье нараспашку.

Открытая дверь обнаружилась в четвертом по счету доме. На вид он был скромнее всех прочих, что мне не слишком понравилось, ведь, наверное, в таком месте можно рассчитывать лишь на самые скромные находки. Зато Ханна тут же обнаружила ведро с водой, а затем и мыло, так что мы смогли как следует очистить руки от явной или воображаемой гадости, полученной при сражении с мертвяками и последующими манипуляциями с их телами.

Гигиенические процедуры навели Миу на гастрономические мысли.

– Девочки, а давайте покушаем. Прямо здесь, тут чисто и не воняет.

– Я бы не отказалась, – поддержала ее фиалка.

– Так и сделаем, – согласилась я. – Но давайте свое прибережем, поищем еду в доме.

– Только не вздумайте открывать холодильник, – напомнила Ханна.

Может, на вид дом и не из щедрых, но по находкам так не скажешь. Мы открыли пару больших банок с разнообразными маринованными овощами, в подвале ими было забито несколько полок. Не съедим и десятой части, но зато попробуем. Чего жалеть, ведь все оставшееся добро пропадет после очередной перезагрузки.

Также нашлась банка сомнительных на вид консервов (да и на вкус – гадость еще та), пакет с конфетами и неполная пачка галетного печенья. Им мы захрустели вместо хлеба, закусывая огурчики и помидорчики.

– У меня родители отчима в деревне жили, – бубня набитым ртом, сказала Миа. – У них там чуть ли не в каждом доме охотники, у всех ящики железные, в них ружья и патроны. Ну и просто так всякого оружия много было, незаконного, но об этом только свои знали, это запрещено, конфискуют, да еще и посадить могут. Ханна, ты ничего такого не заметила? Ну этим – своим взглядом?