Черный список - Чандлер Бейкер

– Эбигейл! – крикнула она с порога.

– Здесь, наверху, – донесся до нее слабый голос дочери. Потом Слоун услышала звук включенного телевизора. Она уставилась в потолок, как будто могла сквозь него увидеть Эбигейл. В ее голове закрутился водоворот разных ужасных вещей, которые могла натворить девочка, если оставить ее без заботы и участия матери. Слоун должна была все предусмотреть и принять меры к тому, чтобы уберечь дом от непредумышленных действий девочки, которая готовится вступить в подростковый возраст. Она должна убрать подальше бритвы, ножницы, вообще все острое, мусорные ведра, журналы для девочек и приложения для мессенджеров, сотовые телефоны и таблетки, бутылки со спиртным и камеры.

Слоун сняла блейзер и запихала туфли в шкафчик для обуви.

– Мне звонил директор школы.

Услышав чей-то голос, она обернулась и посмотрела в затемненную гостиную. Ее сердце заколотилось, как у кролика, угодившего в западню.

– Ты напугал меня, – сказала она Дереку. На диване обозначился силуэт мужа. Просочившийся сквозь шторы свет уличных фонарей падал на горлышко пивной бутылки.

– Он сказал, что разочарован нашей жалобой.

– Но я никогда не говорила о нас во множественном числе, – возразила Слоун, уперевшись бедром в гранитный угол.

– Ну, знаешь… – Дерек поднес бутылку ко рту. С пивом в руке он всегда больше смахивал на южанина. – Ему хочется, чтобы мы не грозили ему судебной тяжбой и передумали. Передумали. Мы.

– Просто ты не видел эсэмэсок, которые получала Эбигейл…

– Видел, – ответил Дерек, покачав перед собой бутылкой.

– Потом были еще.

Он засмеялся и, вскочив с дивана, шагнул на коврик.

– И ты скрыла это? Ну и дела, Слоун, как не похоже на тебя!

Но она не проглотила приманку.

– Твои руки я хотела бы сохранить чистыми. Не хотела тебя вовлекать. Поэтому… и приняла самостоятельное решение.

– Это ведь моя работа, Слоун! – Муж ударил кулаком в грудь.

– Понимаю.

– Разве? – Крутанувшись на пятке, он встал перед ней. – Мне кажется, ты думаешь так потому, что зарабатываешь больше и это якобы делает тебя более важной персоной в нашей семье. Ведь ты принимаешь решения, верно?!

– Я так не думаю.

– Может, ты и зарабатываешь больше, но трудимся мы одинаково упорно. И оба целый день торчим на работе. Ты могла бы работать и в другом месте, Слоун. – Дерек указал на нее пальцем, слегка наклонив подбородок. – Ты не хочешь, но могла бы. Однако в этом городе не так уж много школьных округов…

– Они не уволят тебя, а если б даже уволили…

– Даже если б… что? Что, это не имело бы особого значения? Ты это мне хотела сказать? – Он вскинул ладони к лицу. Потом, немного остыв, сложил их за спиной.

– Конечно, имело бы значение. Прости. Как я уже сказала, мне хотелось просто оградить тебя от лишних забот. Проблема не в том, какими словами мы описываем трудности, Дерек, а в том, что проблема существует, разворачивается у нас на глазах. Почему никто этого не поймет?

– Ладно. Надеюсь, Арди и Грейс знают, во что они с тобой вляпались. – И всё.

Худшие опасения высказаны любимым человеком. Свою миссию она начисто провалила. И стала просто балластом. Она ведь говорила себе, что едва ли сможет стать идеальным посланником их миссии, но поскольку для такой роли годится лишь она, то это лучше, чем ничего. Однако теперь маховик запущен: они подали иск, получили встречный и, в общем, на том дело не кончилось. Стоит ждать дальнейшего развития событий. И последствий. Возможно, вполне реальных, которые способны перевернуть жизнь – и ее самой, и ее подруг. И она не знала, что произойдет в ближайшее время и чем закончится. Ясно было лишь одно: все началось со смерти Эймса. Что бы ни произошло, им придется иметь с этим дело. А что, если в итоге она останется ни с чем? Ничто не могло быть для нее хуже пустоты, неизвестности…

28 апреля

Розалита жила в доме, по поводу которого бабушка неизменно восклицала: «Но как же быть с налогами на имущество?» Как будто расходы на налоги мешали семье Розалиты жить в таком районе. Ее автомобиль, десятилетний «Киа», в последнее время регулярно требовал ремонта. Сейчас он был припаркован у обочины, в неположенном месте, и Розалита все время гадала, сколько же времени понадобится дотошным соседям, чтобы вызвать полицейских. И, в свою очередь, сколько времени понадобится полицейским, чтобы явиться сюда, учитывая, что в Хайленд-Парке им все равно нечего делать, разве что штрафовать за превышение скорости. Розалита окинула взглядом дом. Очаровательный белый кирпич. Аккуратные кустики в терракотовых горшках. Фонари над вишнево-красной дверью. Широкая объездная дорожка – совершенно ненужная ввиду наличия гаража на три автомобиля.

Но как же быть с налогами на имущество?

Поджав губы, Розалита подтянула к себе сумочку с пассажирского сиденья. Окна были завешены шторами цвета слоновой кости. Края ее джинсов прикрывали «Конверсы». Шуршание джинсовой ткани было единственным звуком, который она издавала, пока шла к дому.

Розалита попыталась представить себе женщину по ту сторону вишнево-красной двери, которая живет в прекрасном белом кирпичном доме с растениями, получающими куда больше ухода, чем ноги Розалиты. Вероятно, первым делом с утра она чистила зубы, намеренно громко стонала во время секса, надевала красивую пижаму и читала статьи о здоровой пище. Розалита не хотела себе такой жизни, хотя поняла, что промелькнувшая мысль – это как призыв порвать с мужчиной, который прекратил ей звонить несколько месяцев назад. Никто никогда такого не предлагал…

Она ухватилась за увесистое дверное кольцо – вставленное в рот льва – и постучала по двери. Потом ждала, шепотом отсчитывая секунды. Постучала еще раз. Когда снова никто не отозвался, она запихнула большой палец в дверной звонок, часть которого была заклеена скотчем. Перезвон прокатился по всему дому. Розалита отчетливо услышала его, затем раздались шаги. Оглядевшись, она заметила в углу двери крохотную камеру. Розалита представила, как выглядит в хрусталике объектива: бесформенная, искривленная. Таким снимком обычно начиналось какое-нибудь криминальное шоу.

Затем дверь открылась. На пороге стояла женщина.

– Меня зовут Розалита Гильен. Нужно поговорить.

И Розалита протянула конверт с разборчивой надписью.

У незнакомой женщины была розовая кожа, покрытая веснушками. Кончики ее волос выглядели так, будто кто-то их старательно пожевал. Она посмотрела на Розалиту, потом мягко, но уверенно захлопнула дверь.

1 мая

На пожарной стоянке были припаркованы два минивэна, и возле них прохаживались две телеведущих с микрофонами в руках. Вообще, каждая телеведущая, которую когда-либо видела Слоун, неважно, в каком городе, выглядела так, будто она именно из Далласа, но местные телерепортерши были, безусловно, самыми «далласскими». Пышные, обильно политые лаком волосы, розовые губы, сшитые на заказ платья ослепительных оттенков драгоценных камней, в паре с каблуками-платформами, которые делали их похожими на молодых оленей. Когда-то в шоу «Сегодня» промелькнул эпизод, где такие дамочки наперебой рассказывали о том, где выгодно купить самый подходящий наряд для телевизионных съемок…