Черный список - Чандлер Бейкер

Что там у них за новая информация? Может, какие-то улики… против нее?

Оксана прокричала: «Хватит!», и Слоун разом обмякла. Присев, она уткнула голову в колени. Оксана накинула ей на шею чистое полотенце, и Слоун принялась вытирать лицо.

– Сегодня ты молодец, – похвалила ее Оксана.

– Но я съела сэндвич. С хлебом!

Оксана толкнула ее ногу кончиком кроссовки с брендом «Трувив» и заставила выпрямить спину. Потом сделала то же самое, потому что была садомазохисткой. Ну, или близко к этому…

– В нашей регистрационной книге Эймс был помечен красным цветом, – сказала Оксана. Слоун едва могла поднять голову – сильно ныла поясница. – Ни одна из тренеров-женщин больше с ним не работала.

Когда на коврик для йоги упала капля, Слоун не знала, что это: пот или слеза. Она утратила способность понять различия. Она потеряла контроль почти над всем остальным в ее жизни – над ее браком, над дочерью, над подругами, над своей карьерой. Она была на девяносто девять процентов уверена, что, когда подала свой чертов иск, поступила правильно. Но оставшийся мерзкий один процент вызывал сильное беспокойство о том, что на самом деле она сунула нос не в свое дело. Что она просто занудная женщина средних лет, которая прикрывается сшитыми на заказ шерстяными брюками и мудреной должностью, чтобы никто не заподозрил, насколько она занудна и насколько средний у нее возраст…

– Все будет хорошо.

Но Слоун не знала, стоит ли верить словам той, от которой в три часа дня так сильно отдает кокосово-банановым лосьоном…

2 мая

Появились новости о том, что утром «Трувив» созывает совещание. И, по слухам, причиной стало то, что дознание проходит не так гладко, как хотелось бы. Когда Грейс ехала на работу, ей позвонила Хелен Йе.

– Я скажу то, что думаю, – без особых предисловий начала она. – Нам необходимо их выслушать. Узнать, что им еще нужно. И не стоит принимать стремительные решения. Но мы должны…

– …выслушать, – закончила за нее Грейс, когда повернула с Перл-стрит в направлении центра города. Она все никак не могла привыкнуть к разговору по телефону без участия рук и невольно повышала голос, из-за чего тот больше походил на вопль.

– Именно.

Грейс, оглянувшись, проверила мертвую зону.

– А они выслушали? Нас?

Она повернула на Мейн-стрит, миновав парк, в центре которого красовалась двенадцатиметровая скульптура глазного яблока, примечательная своими красными капиллярами и поразительным голубым зрачком – ну и, конечно, неимоверными размерами.

– Я понимаю вас, Грейс, понимаю. Но, послушайте, моя задача как вашего адвоката состоит в том, чтобы защищать ваши интересы. Вы все – тоже юристы, но если б были врачами, то не смогли бы сделать сами себе кардиохирургическую операцию, не так ли? – Грейс усмехнулась. Возможно, она стала бы врачом, если б не кровь… Она ее терпеть не могла. Хотя сейчас она в таком состоянии… – Я должна советовать вам делать то, что, в моем понимании, будет в итоге лучше для вас. Возможно, они не захотят упорствовать. Будем, по крайней мере, надеяться. Но сейчас вы все находитесь в состоянии свободного падения.

«Примерно то же самое чувствовал Эймс в те последние несколько секунд», – мелькнуло в голове у Грейс.

Свободное падение.

* * *

Хелен встретила их в офисе. На двадцатом этаже. Грейс напомнила себе, что Хелен делает все правильно. Она и должна постоянно терзать их и готовить к тому, чтобы принять то, что будет предложено. Как кость, брошенную голодным псам. В общем, набивать себе цену. Это была классическая стратегия, применяемая на беспечных клиентах, чтобы заставить их чувствовать, как будто их адвокат многого добился. Очень раздражало замечание Хелен о том, что перед встречей она быстро «переговорит» по телефону с Козетт: «Попытаюсь убедить их».

Возможно, Грейс вела себя несправедливо. Хотя, кто знает, может быть, и нет…

Пока собирались «все остальные», она присела рядом с Арди и пробормотала:

– Как дела? – По оценкам Грейс, Арди похудела по крайней мере на пять килограммов, но, кажется, даже сама этого не заметила…

– Нормально, – ответила Арди. – Со мной все хорошо, только вот теперь не знаю, что сказать Тони.

– Мы не знаем… – начала Грейс.

– Ладно тебе!

У Грейс на этот счет ответа не было. У нее был Лайам. Ей повезло. Если б она не хотела работать, муж не стал бы возражать. То же самое он подтвердил, когда родилась Эмма Кейт. На самом деле он был бы, наверное, счастлив, если б супруга постоянно находилась дома. Ведь тогда ему не пришлось бы часто мыть посуду!

Предполагалось, что молодые мамаши работают только в случае крайней необходимости. Грейс об этом знала. Вот почему она никогда точно не говорила, насколько материально обеспечена ее семья. Если сейчас они проиграют дело, то Грейс навсегда бросит карьеру. Покручивая на пальце недавно найденное бриллиантовое кольцо, она представляла свое ближайшее будущее в каком-то странном вихре…