Лимонов - Эмманюэль Каррер

Второй мандат Ельцина подходил к концу, олигархи лихорадочно искали подходящего преемника, и у самого хитрого из них, Березовского, появилась идея: выдвинуть на этот пост никому не известного чекиста, Владимира Путина. Бывший офицер разведки, работал в Восточной Германии, после падения Берлинской стены оказался не у дел, а потом был назначен в ФСБ, которым руководил уже год, но особых успехов не выказывал. Везде, где ему доводилось служить, демонстрировал безупречную лояльность по отношению к вышестоящим, и именно на это ценное качество Березовский и обращает внимание своих товарищей: «Звезд с неба он, конечно, не хватает, – заключает олигарх, – зато будет есть с руки». Решение принято. Березовский садится в личный самолет и летит в Биарриц, где Путин, поселившись в скромной гостинице, проводит отпуск с женой и детьми. Березовский предлагает ему работу, но Путин в ответ выражает сомнение: справится ли он?

«Ну, ну, Владимир Владимирович, если человек захочет – он сможет. И потом, не беспокойтесь: мы будем рядом и поможем, если что».

Забегая вперед, скажем: Березовский, который так гордился своими способностями выстраивать надежные схемы, только что совершил самую большую ошибку в своей жизни. Все случилось как в фильме Джозефа Манкевича: офицер, персонаж невзрачный и покорный, превращается в безжалостную машину для убийства и в конце концов уничтожает тех, кто его породил. Три года спустя после встречи в Биаррице Березовский и Гусинский будут вынуждены бежать из страны, а Ходорковский, который попытался сделать управление своей нефтяной империей более прозрачным, будет арестован и после скандального процесса, как в добрые старые времена, этапирован в Сибирь. В тот момент, когда я пишу эти строки, он продолжает сидеть. А остальные стоят навытяжку: они поняли, кто в доме хозяин.

Ну а пока скромный, еще не привыкший к власти Владимир Владимирович за полгода до выборов был представлен народу Ельциным в качестве преемника. Голосование кажется простой формальностью, однако, чтобы подстраховаться, хорошо бы, чтобы новый человек явился избирателю в образе спасителя, а для этого нет ничего лучше маленькой победоносной войны. И предлогом для такой войны – снова в Чечне – послужили взрывы многоэтажных жилых домов, случившиеся осенью 1999 года на окраине Москвы и унесшие жизни трех сотен мирных граждан. По поводу этих взрывов, в которых обвинили чеченских террористов, ходят слухи, что на самом деле они были совершены агентами ФСБ. Эту версию разделяли генерал Лебедь, журналист Артем Боровик, бывший офицер-чекист Александр Литвиненко и мой двоюродный брат Пол Хлебников. Всех четверых постигла насильственная смерть: Лебедь и Боровик погибли во время сомнительной авиационной катастрофы, Литвиненко был отравлен полонием, а Пола сразила пуля, выпущенная из автомата Калашникова. Такая трактовка событий 1999 года, параноидальная, и все же не такая уж невероятная, получила в России широкое распространение, и самое странное в этой истории то, что она не слишком шокирует население страны: считая Путина виновным или, по крайней мере, способным на такое преступление, граждане раз за разом отдают ему свои голоса.

Через несколько месяцев после его вступления в должность скромности и неуверенности в себе – как не бывало. Провозглашая намерение «мочить террористов в сортире» и задавая тем самым тон своему президентству, Путин демонстрирует не меньше куража, чем Николя Саркози с его знаменитым «Отвали, придурок!»[47]. Эта формула у нацболов тут же становится ритуальной: «Ну-ка, передай сюда быстренько бутылку, а то замочу в сортире». Лимонов, как и Березовский, не питает никаких иллюзий относительно того, что их ожидает.

Дальше события развиваются с невероятной скоростью. Еще до президентских выборов министр юстиции провел через парламент закон о борьбе с экстремизмом и фашизмом – четкого определения ни того ни другого в законе нет, – и Национал-большевистской партии объяснили, что ее это касается в первую очередь. Эдуард добивается личной встречи с министром, надевает пиджак и галстук и идет защищаться: это его называют экстремистом? фашистом? да ничего подобного! Министр его слушает, с уважением высказывается о его таланте, производит впечатление открытого, вменяемого человека. Однако три месяца спустя, когда истекает последний срок регистрации, ответ из Минюста обрушивается на них, как нож гильотины: отказ. НБП зарегистрирована не будет. Узнав эту новость, Эдуард снова просит аудиенцию у министра и, к своему удивлению, снова ее получает, снова облачается в пиджак и галстук и на сей раз намерен объясниться напрямую. В России – говорит он министру – сто тридцать партий, официально признанных и зарегистрированных, но среди них немало таких, которые существуют лишь на бумаге и не имеют реальных сторонников. К его партии это не относится, в НБП семь тысяч членов. Ситуация очень простая: если их не зарегистрируют, партия будет вынуждена перейти на нелегальное положение, и он, Лимонов, ничего не сможет с этим поделать. Такое решение властей просто подтолкнет молодых людей, озабоченных будущим страны, к реальному терроризму и экстремизму.

Министр поднимает брови:

– Что вы этим хотите сказать? Что, если ваша партия не будет признана официально, вы станете закладывать мины?

– Я пытаюсь вам объяснить, – отвечает Эдуард, – что если вы закроете для нас легальный путь, мы будем вынуждены искать другой.

Некоторое время спустя его приглашают на Лубянку: вызвавший его офицер признался, что ему поручено заниматься Лимоновым и его партией. Этот офицер не изображает из себя любителя беллетристики, но в целом производит неплохое впечатление, и Эдуард укрепляется в мысли, что чекисты все же лучше, чем гражданские чинуши. «А что означает эта граната? – спрашивает офицер, указывая на логотип “Лимонки”. – Призыв к убийству?» Эдуард отвечает, что боеприпасы такого типа производятся на российских заводах и что их изображение, насколько ему известно, не запрещено законом. Офицер добродушно смеется и дает ему номер своего мобильника, предлагая звонить, если он вдруг заметит у членов своей партии какие-нибудь позывы к терроризму.

«Непременно», – вежливо отвечает Эдуард.

Что касается терроризма, то надо отметить, что за всю историю партии, легальную и нелегальную, лимоновцы ни разу не были замечены ни в чем подобном. Это утверждают не только члены партии и их лидер, это признает сама власть, которая их преследовала и заключала в тюрьмы за то, что они выкрикивали лозунги «Сталин! Берия! ГУЛАГ!» на гайдаровском митинге, отхлестали Горбачева букетом цветов – без шипов, уточняет Лимонов, раздавали листовку под названием «Наш друг палач» на выходе с торжественной презентации фильма Никиты Михалкова «Сибирский цирюльник». Под упомянутым палачом имелся в виду президент Казахстана Нурсултан Назарбаев, спонсировавший съемки фильма, а речь в листовке шла о незавидной доле оппозиции в его стране. То есть акция нацболов выглядела скорее как гуманитарная, тем более что патентованные гуманитарные организации предпочли воздержаться от нападок на столь известную и влиятельную личность, как Михалков, ставшую для русского кинематографа тем же, чем и Путин для всей страны, – хозяином. Власть не преминула откликнуться на их вылазку: в бункер был подброшен «коктейль Молотова», следом нагрянули омоновцы, которые все разгромили, забрали с собой и бросили в камеру всех, кто там был, и все это – Лимонов нисколько не сомневается – было сделано по требованию Михалкова. На другом просмотре фильма двое нацболов, в качестве ответной меры, забросали режиссера тухлыми яйцами, были арестованы на месте и получили каждый по полгода.