Лимонов - Эмманюэль Каррер

Перед вторым туром выборов (в промежутке у Ельцина случился инфаркт, который его окружение тщательно скрывало) надо было объяснить однопартийцам, за кого голосовать, и тут Лимонов удивил их еще раз, изложив теорию, согласно которой чем больше страна погружается в хаос, тем ближе революция. Следовательно, надо отдавать голоса Ельцину. Эта политическая эквилибристика обернется для Эдуарда слухами о том, что, несмотря на провокативность его поведения, он на самом деле подкуплен Кремлем, и данный эпизод в конечном счете приведет его к выводу, что парадоксов в политике следует избегать. Широкие массы не чувствуют нюансов, и Мein Kampf – прекрасное тому подтверждение.

В целом же вся предвыборная суета оставляет ощущение, что у Эдуарда едет крыша, и это на самом деле – правда, потому что от него только что ушла Наташа.

Мне мало что известно из подробностей и мотивов ее ухода, а книги Эдуарда, описывающие этот период, содержат гораздо меньше интимных переживаний, чем романы, написанные в молодости. И все же впечатление такое, что он реагировал на эту потерю так же бурно, как некогда на уход Елены. В одном довольно бредовом тексте, написанном по горячим следам, он рассказывает о последних годах из тринадцати лет их совместной жизни, подавая сюжет «в философском и мистическом духе» – здесь чувствуется влияние Дугина, с которым в тот момент их пути еще не разошлись. Эдуард описывает волнующие совпадения, вещие сны, безумные галлюцинации и даже весьма малоубедительную встречу с дьяволом на московских улицах. Напомним, что речь идет о человеке трезвого ума, скептически воспринявшем роман «Мастер и Маргарита». Он посещает ясновидящую, которая ему сообщает, что в предыдущей жизни он был тевтонским рыцарем, а Наташа – гулящей женщиной, которую он защищал. Эта интерпретация представляется ему блестящей. Да, он ее защищал, как доблестный рыцарь. Он был ей верен, как и Елене, а она его предала, как и Елена. Он пытается убедить себя, что она его недостойна, старается внушить себе презрение к ней, но совладать с собой не может. Бесконечно бродя по улицам в удушающей жаре московского лета, чуть не падая от изнеможения, он рисует в сознании картины ее прекрасного тела: большие руки с гибкими, как на шарнирах, выгнутыми пальцами, белая, слегка опавшая грудь, интимное место всегда влажное, всегда готовое принять его член и – увы! – других мужчин тоже. Она возбуждала его так, как ни одна женщина в жизни, исключая Елену. Он вспоминает, как в их маленькой квартире на улице Тюренн она, с мечтательным выражением на лице, не вынимая изо рта сигареты, мастурбировала, сидя нагишом на унитазе. А он, лежа на матрасе, смотрел на нее из комнаты через открытую дверь. Он вспоминает тот день, когда он вернулся домой после катастрофической избирательной кампании: она лежала поперек кровати пьяная в дым и, ощутив его присутствие, пробормотала: «Ругаться будешь потом, а сейчас трахни меня». Дугин постоянно повторяет ему одну поучительную фразу из Ницше, которую интеллигентные друзья любят цитировать нам в подобных обстоятельствах: «все, что нас не убивает, делает нас сильнее», но все впустую: Эдуард страдает безумно. Он готов жизнь отдать за то, чтобы еще хоть раз войти в тело этой великолепной и пропащей певицы, алкоголички и нимфоманки, существа, живущего за гранью допустимого и вечно балансирующего над пропастью, у которого – думает он – имелся невероятный шанс быть женой Эдуарда Лимонова, и оно оказалось настолько дерзким, что этот шанс отвергло.

Этот период полубреда закончился сразу после выборов, которые, в результате массовых фальсификаций, принесли победу Ельцину. Однажды вечером, когда Эдуард в одиночестве возвращался домой, на него напали трое каких-то типов. Его повалили на землю и били ногами по лицу и по ребрам. Убивать не хотели: хотели бы – убили, но предупреждение оказалось серьезным. Он пролежал восемь дней в больнице и едва не потерял глаз.

Эдуард терялся в догадках: кто же хотел его напугать и почему? Самые серьезные подозрения указывали на генерала Лебедя. Бывший десантник, герой афганской войны, похожий на Арнольда Шварценеггера, но пощуплее, имевший репутацию непримиримого правдолюба и получивший на прошедших выборах третий результат. Многие в России, да и на Западе тоже, считали его чем-то вроде сибирского де Голля. Ален Делон, проявивший неожиданный интерес к внутренней политике в России, в интервью Paris Match объявил, что поддерживает кандидатуру генерала. Эдуард же терпеть его не мог, и прежде всего потому, что больше, чем своих естественных противников, он ненавидит тех, кто стреляет из той же амбразуры, что и он, но более метко. Эдуарда раздражает и то, что Лебедь позиционируется в популярном жанре «настоящий мужчина». И наконец, каков бы он ни был, генерал проявил мужество, открыто выступив против войны в Чечне, и приложил немало усилий, чтобы найти достойный выход из положения. «Лимонка» ведет против него яростную кампанию, и даже если газету с ее 3000 экземпляров, которые читают лишь провинциальные панки и их приятели, нельзя воспринимать всерьез, она дала Эдуарду возможность выплеснуть свое раздражение, как это принято в его стране даже среди респектабельной публики.

Как бы то ни было, начиная с этого дня Эдуард больше не выходит на улицу без охраны в лице трех нацболов внушительного вида. И он такой не один: в России огромное количество людей имеют личную охрану. Однажды в Москве я ухаживал за девушкой, у которой был телохранитель: он вечно маячил у нее за спиной, а когда мы с ней любезничали, сидя в ресторане, он, с каменным лицом, торчал за соседним столиком. По вечерам охранник нес службу под дверями квартиры. Поначалу это раздражает, но потом привыкаешь.

Иностранцы, приезжающие в Россию попытать счастья, – деловые люди, журналисты, искатели приключений – вспоминают второй срок президентства Ельцина с ностальгией. Годы 1996–2000 оказались самыми бурными в их жизни. В ту пору Москва представлялась центром вселенной. Нигде больше вы не увидели бы таких сумасшедших ночей, таких ослепительных девушек, таких безумных счетов. Разумеется, если вам было чем их оплачивать. Тех же, кому этот праздник жизни оказался не по карману, просто не принимали в расчет. Но бедняки не взбунтовались, даже когда кризис 1998-го, потрясший экономику страны во второй раз за десятилетие, уничтожил их жалкие накопления. Потрясенные до глубины души, они сидели по своим убогим норам, уткнувшись в телевизор, который их буквально гипнотизировал, с утра до ночи расписывая, как живут богачи в больших городах. Вот роскошная молодая девица небрежно, золотой картой, расплачивается за тарелку суши, которая стоит столько, что учителю пришлось бы работать за эти деньги целый год. Вот компания наглых молодых людей, приехавших в сопровождении целой армии телохранителей развеяться в Куршевель, хохоча, наполняет ванну джакузи лучшим французским шампанским. Обдираловка под названием «залоговые аукционы» оказалась настоящей золотой жилой: Ходорковский, к примеру, всего за 168 млн долларов получил в собственность нефтяную компанию «Юкос», приносившую ему по три миллиарда в год. Теперь олигархи владеют всем, абсолютно всем: их баснословные состояния, заработанные не на новых технологиях, а на добыче полезных ископаемых, не создают общественного богатства и тщательно упрятаны в сетях оффшорных компаний в Лихтенштейне и на Каймановых островах. Глядя на это, можно возмущаться, а можно повторять, как моя мать: «Разумеется, они все бандиты, но капитализм в России только начинается. В Америке поначалу тоже так было. Олигархи – жулики, но своих детей они будут учить в швейцарских колледжах, чтобы те могли позволить себе роскошь быть честными. Вот увидишь. Надо дождаться следующего поколения».