На краю пропасти. Китайская шаль. - Патриция Вентворт

– Холодно? – спросил Кэри.

Она сжала его руку, словно пытаясь за нее уцепиться. Потом отпустила и, улыбаясь, шагнула в сторону.

– Видно, по моей могиле кто-то прошел[22].

Вечер подходил к концу. Элистер так и не вернулся. Петра зашла в гостиную минут через двадцать после того, как Лора увидела ее краем глаза в открытую дверь в холле, и, проходя мимо них с Кэри, сказала с самым беззаботным видом:

– Элистеру нужно пройтись, но он вернется как миленький. А что хоть случилось? Он устроил сцену?

– Устроил. Впрочем, сцена как сцена, могло бы быть и хуже. Он обвинил Танис во лжи, она отказалась с ним танцевать, и он демонстративно вышел из комнаты, хлопнув дверью. Мисс Фейн вряд ли слышала их разговор.

– Кто-нибудь ей обязательно перескажет, – заверила Петра. – Но во всем ведь есть что-то положительное, нужно только уметь искать. Они перессорились насмерть, и он мечтает теперь перерезать ей горло. Так, может, его мечта исполнится? – Петра сопроводила последнюю фразу сухим смешком и добавила: – Что-то я сама размечталась!

Мэдисоны попрощались и вышли на холод.

– Дождя пока не будет – к утру пойдет, – заявил Тим Мэдисон. В открытую входную дверь ворвался ветер. Тим взял Сильвию под руку, и они зашагали к своему дому, расположенному в четверти мили от Прайори.

Постепенно и остальные гости начали расходиться – пожелав всем спокойной ночи, они поднимались в свои спальни. Последними были Робин Максвелл и Элистер, который без всяких объяснений или извинений вернулся в начале второго ночи. Дом затих. Только ветер, как прилив, накатывал издалека: гнул деревья, свистел в развалинах церкви, потом внезапно замирал и с диким воем ударял в стены.

Лора заснула, испытывая облегчение от того, что визит окончен. Главное, думала она, они с Кэри нашли друг друга, а все прочее – неуютный дом, неприветливые кузины, Танис – забудется. Она еще не знала, что все это, напротив, очень хорошо сохранится в памяти и у нее, и у Кэри, и у всех остальных.

Лора проснулась среди ночи – сон как рукой сняло – и вспомнила, что забыла внизу шаль. Ей показалось странным, что она так сразу про нее подумала: ведь, перед тем как лечь спать, ее мысли были совсем о другом. Наверх они поднимались вместе с Петрой, но не разговаривали. Лора разделась, легла в постель и заснула, ни разу не вспомнив про шаль. А теперь ей так сильно захотелось ее найти, что эта мысль стала почти навязчивой. «Как глупо! – подумала Лора. – Но я не засну, если не спущусь за ней».

Она встала. Зажигать свечу не было смысла: в открытую форточку задувал ветер. Оконная рама скрипела, но порывы ветра были уже не такими сильными. Буря прошла. Нащупав халат и тапочки, Лора оделась и вышла в коридор. В его дальнем конце мерцал свет.

Девушка пошла в другую сторону, к лестнице, и стала осторожно спускаться, крепко держась за перила. Поворот – и можно не бояться упасть: в холле тоже горел свет.

Лора подумала, с чего начать поиски. Гостиная… Нет-нет, она не могла ее там оставить, потому что точно помнит, как они с Робином обсуждали вышитых на шали бабочек уже после того, как все из гостиной вышли. Он интересуется бабочками и знал, как они называются. Но если шаль была у нее уже в холле, как так получилось, что она не забрала ее с собой наверх? Тут Лора вспомнила, что Робин, стоя внизу лестницы, вертел шаль в руках, рассматривая вышивку, изображавшую ловлю бабочек, пока сама Лора желала добрых снов Люси Эдамс и мисс Сильвер. Затем подскочила Петра и буквально уволокла ее наверх, а Лора и не подумала сопротивляться, потому что ей вдруг показалось, что Петра на грани, что она не в состоянии больше все это терпеть – так дрожала ее рука, вцепившаяся Лоре в плечо, да и лицо под тонной макияжа осунулось, стало страшным. Лоре было не до шали.

А теперь она все время думала о том, как это странно. Лора спустилась к тому месту, где Робин разглядывал вышивку, но шали там не оказалось. Она включила еще несколько бра, но опять ничего не обнаружила. Не было шали и в гостиной. Должно быть, Робин ее куда-то положил. Может, унес с собой наверх? Лора почувствовала себя глупо. А что, если ее увидит кузина Агнес или кузина Люси? Они ни за что не поверят, что посреди ночи ей позарез нужна шаль.

Лора выключила свет и пошла наверх. Часы пробили три. Добравшись до спальни, она вздохнула с облегчением.

Странно чувствовать себя единственным бодрствующим человеком в большом доме. Пока вы у себя в спальне, это ощущение не столь явно, но стоит выйти за дверь, пройтись по коридорам и гостиным, по которым обычно разгуливают хозяева, теперь мирно спящие в своих кроватях, как вас охватывает какое-то странное, необъяснимое чувство.

Лора неслышно закрыла за собой дверь и, прислонившись к ней, какое-то время стояла неподвижно, как вдруг совершенно явственно услышала звук другой закрывающейся двери.

На следующий день в двадцать минут девятого мистер Дин, дворецкий, перешел из северного крыла в столовую, а из столовой – в кабинет мисс Фейн, чтобы раздвинуть шторы и впустить холодный свет начинающегося дня. Дневного света не хватало, и в столовой дворецкий добавил искусственный. По закону о затемнении включать свет в помещении с незанавешенными окнами разрешалось после 8.24. Мистер Дин подумал, что летнее время зимой, конечно, хорошо для городских – они могут вернуться с работы до начала ночных воздушных налетов, но в деревне это просто нелепо – где это видано, чтобы дом открывали в половине девятого утра?

Продолжая обход, дворецкий прошел через холл в кабинет мисс Лайл и включил там свет. Серебристо-зеленые шторы на окнах – на широком окне прямо перед ним и на двух других, выходящих на фасад дома, – висели тяжелыми ровными складками и не шевелились, но откуда-то дул холодный ветер, и он тут же понял, в чем дело: дверь в восьмиугольную комнату была полуоткрыта, и в нее задувал ветер.

Тогда-то мистер Дин и заподозрил неладное: ведь в это время дня и двери, и окна в восьмиугольной комнате должны быть закрыты. Окна там не отворяли со вчерашнего дня, а дверь он закрыл сам, когда обходил дом после ухода мистера и миссис Мэдисон и возвращения мистера Элистера. Подумав первым делом о грабителях, дворецкий с тревогой осмотрел комнату и заметил, что верхний ящик бюро выдвинут. Он подошел к нему и в самом углу на куче писем обнаружил маленький пистолет. Мистер Дин решил, что это то самое оружие, из которого мистер Хэйзелтон давеча столь неосмотрительно палил и даже разбил один канделябр, которому трудно будет подобрать замену. Конечно, он был пьян, но это его нисколько не извиняет: пугать дам и портить имущество нельзя ни при каких обстоятельствах. Мистер Дин еще тогда сказал миссис Дин: «Если джентльмен, когда он пьян, не может вести себя как джентльмен, то он вовсе не джентльмен».