На краю пропасти. Китайская шаль. - Патриция Вентворт

Мисс Эдамс продолжала рыдать в подушку.

Мисс Сильвер положила руку ей на плечо – мягко, но настойчиво.

– Люси, давай же. Тебе нужно только сказать «да» или «нет». Ты что-нибудь слышала?

Мисс Люси повернула голову. Глаза были мокрыми от слез, она часто моргала.

– Выстрел… нет… как я его услышу – окна же закрыты… не слышала я никакого выстрела… – слабым голосом проговорила она.

Едва заметный, едва уловимый акцент на дважды повторенном слове заставил мисс Сильвер тут же переспросить:

– Ты не слышала выстрела? Может быть, ты слышала что-нибудь другое?

Ей самой вопрос показался абсурдным. Что еще можно было услышать? Неожиданно мисс Сильвер почувствовала, как Люси Эдамс оцепенела и напряглась, раздраженно стряхнув с себя ее руку.

– Я не могу об этом говорить – не могу! Не спрашивай меня! Я никому не могу сказать! Никому!

Мисс Сильвер вышла из комнаты и закрыла за собой дверь.

– Рэндал, ты уловил, что она сказала?

– Да. Выстрела не слышала, но слышала что-то другое. По-видимому, это «что-то» очень ее расстроило. Интересно, что же это было?

– Она действительно очень расстроена. Для нее это большой удар, но завтра Люси будет лучше. Завтра ты с ней и поговоришь, – очень спокойно сказала мисс Сильвер.

Рэндал Марч остался под сильным впечатлением от разговора с мисс Агнес Фейн.

Она расположилась в большом кресле у камина. Шторы были раздвинуты, спальню заливал дневной свет. В комнате царил идеальный порядок – горе хозяйки на нем никак не отразилось. Мисс Агнес сидела очень прямо, с сосредоточенным выражением лица; волосы были, как всегда, уложены аккуратными волнами, нить жемчуга украшала простое черное платье.

Легким наклоном головы мисс Фейн пригласила Рэндала Марча сесть. Ей сказали, что он хочет с ней поговорить, но она, к великому сожалению, ничем не может помочь правосудию. Низкий, сильный голос. Властная, снисходительная интонация. Несмотря на кажущееся спокойствие, мисс Агнес все же производила впечатление женщины, испытавшей тяжелое потрясение. Подбородок был поднят, но мышцы шеи – явно напряжены. Одна рука лежала на подлокотнике кресла, и пальцы, дрожавшие до прихода суперинтенданта, так и остались в согнутом положении, словно не могли больше распрямиться. На одном из них блестело кольцо с красивым крупным бриллиантом.

Марч задал свой вопрос и получил краткий ответ:

– Нет, я ничего не слышала.

Он посмотрел на выходившие на юг окна, по одному с каждой стороны кровати, и снова перевел взгляд на застывшее лицо хозяйки.

– Мисс Фейн, вы крепко спите?

По ее лицу скользнула тень усмешки.

– Отнюдь нет. Я так тяжело засыпаю и так легко просыпаюсь, что мне часто приходится прибегать к помощи снотворного. Вчера я тоже приняла снотворное. Видите ли, я инвалид.

Эти слова были произнесены так, словно обозначали высочайший титул. Марчу невольно стало смешно. Гордость – пусть, но как можно гордиться физическим дефектом? Он подумал, что Агнес Фейн была, безусловно, достойна лучшей участи.

Суперинтендант встал, чтобы уйти, но она задержала его движением руки с неразгибающимися пальцами. Сверкнул бриллиант.

– Его арестовали?

– Еще никого не арестовывали. Могу я поинтересоваться, кого вы имеете в виду?

Мисс Фейн одарила суперинтенданта презрительным взглядом. Марч был задет.

– Как – кого? Убийцу. Разве вам не сказали, что Джеффри Хэйзелтон угрожал моей племяннице в среду вечером и что ее спасла только собственная смелость и присутствие духа? Разумеется, он не несет ответственности за свои действия – его нужно было поместить под надзор. Моя вина, что я на этом не настояла.

– Вы полагаете, мистер Хэйзелтон вернулся сюда вчера вечером и застрелил мисс Лайл?

Очередной презрительный взгляд однозначно поместил его в разряд тупиц и болванов.

– Мне это казалось совершенно очевидным.

– О мистере Хэйзелтоне мы, разумеется, не забыли, – довольно холодно сказал Марч. – Ему придется дать полный отчет о всех своих передвижениях с того момента, как он вышел за пределы поместья. Я как раз жду звонка по его поводу. Мисс Фейн, уверяю вас, мы делаем все возможное. Но еще мы ждем отчет полицейского врача и заключение экспертов по поводу пули.

Мисс Фейн посмотрела на Марча с некоторым интересом:

– Если стреляли из того пистолета, которым Джеффри Хэйзелтон угрожал Танис в среду вечером, то экспертиза все покажет – вы это хотите сказать?

– Да. На пуле остаются следы от нарезов. Каждый ствол оставляет уникальный след.

Мисс Фейн изменилась в лице.

– Но в данном случае это ничего не доказывает. Он мог застрелить ее из этого пистолета или из любого другого. Совершенно ничего не доказывает! У него был еще один пистолет.

– Я в курсе, мне об этом сообщил мистер Дэсборо. Так сказала мисс Лайл, не так ли?

– Да. – Мисс Агнес вцепилась руками в подлокотники кресла. Прежде чем Марч успел открыть рот, она сказала: – Мистер Дэсборо был помолвлен с моей племянницей. Он упомянул об этом в своих показаниях?

Если Рэндал Марч и был удивлен, то постарался это скрыть. Ему ни в коем случае не пришло в голову рассматривать Кэри Дэсборо в качестве обманутого любовника. Во время их короткого разговора молодой человек вел себя как друг покойной, не более того.

– Нет, этого он не говорил, – после паузы сказал Марч, надеясь, что мисс Фейн не почувствовала его замешательства. – Они были помолвлены?

– Да, они думали о браке. Вскоре должны были объявить о помолвке.

– Почему вы об этом заговорили? – немного подумав, спросил Марч. – Вы полагаете, что убийство совершено на почве ревности? Мистер Хэйзелтон ревнив?

– Не знаю, – ответила мисс Фейн и добавила: – Моя племянница получила развод на основании неверности мужа. Мистер Хэйзелтон не имел права ревновать.

А кто имеет право на ревность? Впрочем, ревновать это никому не мешает. Разговаривать было больше не о чем. Марч попрощался и вышел.

Когда он проходил мимо комнаты горничной, дверь открылась и вышла Перри. Ее бесцветные глаза смотрели на суперинтенданта с неприязнью – во всяком случае, так ему показалось.

– Если у вас найдется пара минут, я хотела бы вам кое-что сказать, – произнесла она своим ехидным голосом.

Кэри и Лора шли по полю. Незаметно перевалило за полдень. Время ничем не выдавало себя: низкие облака, за которыми не видно солнца; бесцветное небо, бесцветная трава, бесцветные изгороди; повсюду – безотрадная серость. Было холодно, но без кусачего ледяного ветра или мороза, от которого краснеют щеки: ветер утих, мороз прошел. От земли поднималась промозглая сырость, грязь хлюпала под ногами. И все же лучше было идти по полю, чем сидеть взаперти. Здесь они по крайней мере могли побыть вдвоем и свободно разговаривать.